В практике судебно-медицинской экспертизы установление возраста занимает особое место. В основе судебно-медицинского и медико-криминалистического установления возраста человека лежит учет (оценка) инволютивных процессов мягких тканей и костной системы, что сближает практическую задачу экспертизы с геронтологической проблематикой.
Выявленные количественно-качественные признаки соотносят с аналогичными для различных по паспортному (хронологическому или календарному) возрасту групп людей. Однако у людей одного паспортного возраста структура тканей и органов может весьма различаться по причине различий в биологическом (функциональном) возрасте, что связано с индивидуальным типом старения каждого организма, наличием тех или иных патологических процессов или их последствий. Вообще в связи с гетерохронностью и гетеродинамичностью процессов старения в органах и системах биологический (функциональный) возраст и возраст паспортный (календарный) практически у каждого человека не соответствуют друг другу.
Однако для правоохранительных органов в целях идентификации личности представляет интерес паспортный возраст человека. Наиболее приблизить значение определяемого экспертным путем биологического возраста к паспортному возрасту позволяет комплексное исследование нескольких объектов, принадлежащих различным системам. Такое исследование с учетом асинхронности инво-лютивных процессов позволяет нивелировать неизбежные ошибки в определении возраста по каждому объекту.
Признаки, которые используются в судебной медицине при установлении возраста, зависят от социальных условий и биологических особенностей, связанных с образом жизни, наследственностью, перенесенными заболеваниями, профессией, физическими нагрузками и др.
В основу определения хронологического возраста положены антропоскопические (состояние кожного покрова, появление и смена зубов, их изменения, вторичные половые признаки), антропометрические (рост, окружность грудной клетки, масса) признаки, а также формирование, дифференциация, инволюция элементов костного скелета, инволютивные изменения внутренних органов.
Возможности для более или менее точного установления возраста неодинаковы в разные возрастные периоды.
Только в первые несколько дней после рождения младенца можно определить срок его жизни с точностью до 1-2 дней. В грудном возрасте (1-й год жизни) ошибки могут составлять 1-1,5 мес, в старшем школьном и подростковом возрасте (12-17 лет) - 23 года. У зрелых (21-60 лет) и пожилых (6075 лет) людей, а также в старческом возрасте (старше 76 лет) колебания в определении возраста достигают 5-10 лет.
Наиболее сложно определить возраст живого человека. Если для оценки возраста детей, подростков и юношей достаточно изучить оссификацию, размеры и соотношение костей кисти на рентгенограмме, то в постювенильном периоде у живых лиц возможности экспертизы резко ограничены. В этих случаях эксперт наиболее часто применяет лишь методы, основанные на визуальной (в определенной мере субъективной) оценке возрастных изменений внешности, связанных прежде всего со старением кожи и мышц. В пожилого и старческом возрасте это - снижение эластичности и тургора кожи, характерные пигментные пятна, участки ороговения, морщины, глубокие складки кожи в затылочной области.
Ориентировочно лобные и носогубные морщины появляются в возрасте около 20 лет, тонкие морщины у наружных углов глаз - в 25-30 лет, предкозелковые - в 35 лет, веерообразные у наружных углов глаз - в 35-40 лет, на кистях и мочках - после 50 лет.
К 55 годам на коже лица, тыльных поверхностях кистей и предплечий появляются пигментированные участки, кожа теряет эластичность.
Появление этих признаков не только обусловлено хронологическим возрастом, но и зависит от социальных условий и биологических особенностей конкретного человека (условия жизни, питание, наследственность, физические нагрузки, профессия и т. д.). В связи с этим у пожилых и старых людей допускаются колебания в точности определения возраста по антропоскопическим показателям в 8-10 лет.
Повысить точность определения возраста человека позволяет его одонтологический статус. У детей зубы прорезываются в определенной последовательности и в достаточно точные сроки, хотя возможны некоторые отклонения в ту или иную сторону. При акселерации зубы прорезываются в более раннем возрасте. Молочные фронтальные резцы прорезываются в 6-8 мес, боковые резцы - в 8-12 мес, первые моляры - в 8-16 мес, клыки - в 16-20 мес, вторые моляры - в 20-30 мес.
Важным моментом в определении возраста становится смена молочных зубов на постоянные. Этот процесс начинается в 5-6 лет (первый моляр). Затем сменяются фронтальные резцы (6-8 лет), за ними последовательно боковые резцы (8-9 лет), клыки (10-11 лет), премоляры (9-12 лет), вторые моляры (12-13 лет). Третьи моляры, или «зубы мудрости», прорезываются в 18-25 лет.
В течение жизни происходит своеобразный «износ» зубов, который зависит от индивидуальных особенностей, пищи и ухода за зубами. Стертость эмали и дентина учитывают по балльной системе: 0 - отсутствие стертости; 1 - сглаженность бугорков, сошлифованность (16-20 лет); 2 - стирание эмали и обнажение участков дентина на режущих краях (20-30 лет); 3 - обнажение больших участков дентина и стирание выступающих участков жевательной поверхности коронок (30-50 лет); 4 - полное стирание эмали на жевательной поверхности (50-60 лет); 6 - полное стирание коронки зуба до уровня шейки (70 лет и более).
Нередко встречаются аномалии развития зубов (прорезывание до рождения или врожденное отсутствие, гипоплазия), а также различные заболевания и повреждения (кариес, профессиональные химические повреждения и др.), влияющие на объективность установления возраста. Наиболее полно требованиям практической экспертизы отвечает методика, предложенная З.П. Чернявской. На основе возрастной стертости зубов на обеих челюстях с учетом формы прикуса, дефектов зубного ряда и протезирования (зубные конструкции в полости рта) она предложила обобщенные и частные уравнения множественной регрессии и диагностические таблицы, позволяющие устанавливать возраст человека в диапазоне от 18 до 80 лет в 83,5% случаев с точностью ± 5,3 года.
Использование обобщенного уравнения множественной линейной регрессии для определения возраста возможно не только при наличии у обследуемого всех зубов (что на практике встречается довольно редко), но и при отсутствии 3-4 зубов, если сохранены их антагонисты. В этом случае учитывается разница стираемости зубов верхней и нижней челюсти. При отсутствии более 4 зубов и их антагонистов возраст рассчитывают при помощи частных уравнений множественной регрессии для имеющихся у обследуемого зубов. После этого вычисляют среднее значение коэффициента, с помощью которого и определяют принадлежность обследуемого к той или иной возрастной группе.
Зубы относительно устойчивы к гниению и хорошо сохраняются среди костных останков после смерти человека, зубы мало подвержены артефактным изменениям под воздействием внешней среды. Наряду с исследованием стертости режущей и жевательной поверхностей зубов для определения возраста предложен ряд методик, основанных на макро- и микроскопических изменениях составных частей зубов на продольных и поперечных срезах и шлифах, а также на минерализации микроструктуры зубных тканей.
К сожалению, из-за технической сложности эти методики пока не нашли широкого применения в судебно-медицинской практике. В этом от-ношении перспективна методика Н.А. Станчева, разработавшего комплексную методику одонтологической диагностики возраста человека на основе стертости, микроструктурных и рентгенологических изменений зубов, их минерализации, оптической плотности эмали и дентина и микротвердости зубов в возрастном аспекте. Применительно к лицам европеоидной и монголоидной рас методика пригодна как в случае исследования неповрежденных обеих челюстей, так и единичных зубов и даже их отдельных фрагментов с учетом зубной патологии (кариес, пародонтоз), зубоврачебных вмешательств (пломбирование, протезирование, удаление зубов). Средняя ошибка предлагаемого метода определения возраста, когда объектом исследования является труп человека, составляет 2,5-3,2 года, при изучении изолированных челюстей - 3,7 года, отдельных зубов - 4,2-4,6 года, фрагментов зубов - 5,1-5,3 года.
При дифференциальной диагностике посмертных изменений и повреждений зубов учитывают данные Н.Н. Гаражи об изменении рельефа поверхности зубов, их гистологической структуры и прочности в зависимости от сроков пребывания трупа в различных почвах. Посмертное разрушение дентальной поверхности зубов обычно заключается в изменении цвета цемента, пигментации эмали и цемента, потере блеска и помутнении эмалевой поверхности, отслоении эмали от дентина.
При нормальном физиологическом развитии имеется определенное соответствие между диф-ференцировкой костной системы и возрастом, что устанавливается при рентгенографии (так называемый костный возраст).
У ребенка от рождения до 3 лет учитывают степень дифференцировки скелета, появление ядер окостенения, зарастание родничков и др. В процессе формирования скелета анализу подлежат выраженность ядер окостенения, образования синостозов, зарастание швов свода и основания черепа.Рентгенологическим методом можно учесть и проанализировать инволютивные процессы в скелете.
Определенные перспективы в отношении объективизации и повышения точности определения возраста создают исследования Г.В. Дашевской, предложившей комплекс инструментальных методов оценки состояния костей кисти в рентгенологическом изображении по остеопорозу, экзостозам дистальных фаланг и оптической плотности изображения костей. Выполняют тыльно-ладонный снимок правой кисти с расстояния 85-100 см любым рентгеновским аппаратом в стандартном режиме съемки с центровкой луча перпендикулярно плоскости кисти в точке, соответствующей пястнофаланговому сочленению II-III пальцев при слегка разведенном положении пальцев.
Данный метод позволяет определять возраст человека в интервале от 55 до 90 лет в 68,3% случаев с точностью 8,61 года для лиц мужского пола и 6,12 года - для лиц женского пола. Для лиц мужского пола возраст расcчитывается по формуле:
Y = 115,77 - 0,4Х1 - 0,93 Х2 - 0,29Х3;
Для лиц женского пола:
Y = 129,595 - 1,94Х3 -- 0,698Х1 - 0,16Х2,
Где Y - возраст в годах,
Х1 - среднее значение индекса компактного вещества средних, проксимальных и пястных костей (вычисляется как разность ширины диафиза и ширины костного канала),
Х2 - среднее значение индекса светового контура дистальных фаланг (отношение суммы длины и ширины световой тени к длине светового контура),
Х3 - среднее значение индекса дистальной бугристости дистальных фаланг (отношение ширины тела фаланги в наиболее узкой части к ширине бугристости в наиболее широкой части).
Для установления возраста при исследовании трупов, их частей, скелетированных останков, отдельных органов, мягких тканей и даже фрагментов костей в настоящее время предложено довольно много методик.
Как и при установлении возраста живых лиц, при экспертизе трупа также проводят визуальную оценку эластичности и тургора кожи, наличия на ней пигментных пятен и участков ороговения, морщин, дополняя эту оценку инструментальными методами исследования.
Развивающиеся при старении организма изменения костной, хрящевой и мышечной тканей, сумочно-связочного аппарата относительно легко диагностируются и проявляются прежде всего дистрофически-деструктивными нарушениями с преобладанием остеопоротических и гиперпластических процессов. Наиболее выраженные изменения наблюдаются в костной и хрящевой ткани позвоночника. Увеличивается его кривизна, снижается высота межпозвонковых дисков и суставных хрящей, развиваются костно-хрящевые разрастания по краям тел позвонков, субхондральный склероз и умеренный остеопороз.
У пожилых и старых людей остеохондроз позвоночника сочетается с узлами Шморля (до 25%) и спондилезом (около 90%). Рентгенологически обнаруживаются сужения суставных щелей, костно-хрящевые разрастания, перихондральный и субхондральный склероз замыкательных костных пластинок. Первые признаки остеопороза в большинстве длинных трубчатых костей появляются в перимедуллярной зоне во второй период зрелого возраста. В 50-60 лет он занимает уже 50% толщины стенки диафиза. Одновременно наблюдается истончение трабекул в эндостальной зоне. В 60-65 лет остеоны с большими просветами распространяются уже на 2/3 толщины стенки диафиза. Имеется истончение компакты в результате ее рассасывания со стороны эндоста. После 65 лет остеопороз занимает более 2/3 истонченной стенки диафиза. В костях конечностей остеопороз затрагивает преимущественно большой бугорок плечевой кости и фаланги пальцев кисти, а также шейку большого вертела и межвертельную область бедренной кости (75%).
В области коленного сустава рарефикация кости отмечается почти у всех людей старше 70 лет. Зона остеопороза распространяется на надколенник, эпиметафизы, а также на диа-физы, где резко истончается корковый слой, расширяется костномозговой канал. Во всех отделах стопы подчеркнут рельеф костей, заострены края суставных поверхностей, сужены суставные щели; особенно рано и четко это проявляется в головке I плюсневой кости, пяточной, кубовидной и клиновидной костях.
У пожилых людей и стариков определяется нетравматическое обызвествление менисков. Существенно понижается функция кроветворения и депонирования минеральных веществ (кальция, фосфора, натрия, калия и др.), изменяется ультраструктура минерального компонента костной ткани, в частности увеличивается содержание кристаллов гидрооксиапатита, значительно понижающее прочность кости.
У лиц 50-59 лет в проксимальном отделе плеча поверхность кости грубая, с множеством мелких отверстий, наростов и валиков. Гребни большого и малого бугров четко выражены. По краю головки и в области бугров отмечаются мелкие пористые дефекты. Поверхность кости в целом шероховатая. Структура спонгиозного вещества крупноячеистая, балки грубые, радиальное строение хорошо выражено. Компактный слой пористый и утонченный, на распиле заметны продольно идущие каналы. Верхняя граница костномозговой полости доходит до уровня хирургической шейки. В 60-69 лет поверхность кости шероховатая, пористая, контуры угловатые. Гребень кости грубый, четко выраженный. Структура губчатого вещества головки грубая, радиальность хорошо выражена. Компактный слой тонкий, количество продольных каналов увеличивается. Верхняя граница костномозговой полости выше хирургической шейки.
В возрасте старше 70 лет в губчатом веществе обнаруживаются вакуоли. Компактный слой очень тонкий. Верхняя граница костномозговой полости доходит до эпифизарной линии.В проксимальном отделе бедра у лиц 50-59 лет поверхность кости шероховатая. В области головки и обоих вертелов определяются костные выступы. Межвертельный гребень толстый, грубый. Ямка головки отчетливо выражена, ее края острые. Структура губчатого вещества грубая, беспорядочная. Верхний край костномозговой полости расположен у нижнего края малого вертела. В 60-69 лет губчатое вещество грубоячеистого строения, вакуоли отсутствуют. Верхняя граница костномозговой полости доходит до середины малого вертела. У 70-75-летних в губчатом веществе появляются большие ячейки.
В возрасте 51-60 лет остеопороз наблюдается почти во всех костях голеностопного сустава. Заметному разрежению подвергается губчатое вещество эпифизов берцовых костей, таранной, пяточной и ладьевидной костей. Истончение кортикального слоя при этом незначительно. Кистовидные полости становятся множественными. В таранной кости вокруг кистовидных полостей наблюдается склеротическая перестройка в виде склерозированного блока. Ширина суставной щели уменьшена. В возрасте 61-70 лет явления остеопороза нарастают. Он наиболее выражен в области лодыжек и таранной кости. Кортикальный слой истончен. Кости, в первую очередь пяточная и таранная, претерпевают деформацию. Деформация проявляется в уменьшении высоты костей и заострении суставных краев. После 70 лет главным образом усиливается деформация костей с уплощением, угловатостью суставных поверхностей и усилением рельефа костей голеностопного сустава.
Рарефикация костной ткани является одной из причин переломов костей у пожилых людей. Наиболее часто переломы возникают в области тел позвонков, в лучевой кости и шейке бедренной кости. Определенные изменения претерпевают и хрящи.
К 55- 60 годам щитовидный хрящ почти целиком оказывается обызвествленным, в черпаловидных хрящах необызвествленными остаются лишь медиальные края и верхушки. В возрасте от 60 до 70 лет щитовидный хрящ обызвествлен полностью, перстневидный и черпаловидные хрящи почти целиком. В 70-80 лет не обыз-вествлены только небольшая полоска в области нижнего края дуги перстневидного хряща в центре, голосовые отростки и нижние отделы верхушек черпаловидных хрящей.
В.Г. Донцов предложил устанавливать возраст в пределах 1-86 лет по общему числу вторичных остеонов и их конкретных модификаций, а также по минерализации остеонов плечевой кости.
В отличие от людей зрелого возраста у пожилых и старых людей многоканальные уплощенные остеоны утрачивают многослойное расположение в проксимальном отделе диафиза. Статистически достоверно увеличение числа вторичных остеонов, материнских и дочерних остеонов 1-й, 2-й, 3-й и 4-й генераций, материнско-дочерних и дочерне-метеринских комплексов, вторичных остеонов с перестроенным и расширенным центральным каналом, а также числа остеонов средней минерализации диаметром более 250 мкм. Вместе с тем количество многоканальных уплощенных остеонов и остеонов со смещенным центральным каналом статистически достоверно снижается.
Аналогичные изменения и закономерности, по данным В.И. Бабичева, касаются и большой берцовой кости, что также используются при определении возраста.
Названному методу свойственны трудоемкость и отсутствие дифференцированного учета количественных микроструктурных компонентов. Это может порождать элементы субъективизма, ставящие результаты экспертизы в зависимость от опыта, навыков и интуиции эксперта. Существенно объективизировать данный метод определения возраста и сделать его удобным для практического использования позволяет предложение А.В. Мандрыкина, разработавшего автоматизированный анализ изображений микроструктуры поперечных шлифов костей человека на основе формализации морфологических признаков.
Ю.А. Неклюдов на основании изучения возрастных изменений костей верхних конечностей выделил ряд параметров, наиболее отвечающих требованиям судебно-медицинской экспертизы. Они не зависят от исходного состояния обнаруженных костей, устойчивы к влиянию внешних факторов, сохраняются в процессе исследования и дают
Стабильные результаты при корреляции с возрастом более 0,5. По мнению автора, таким требованиям отвечают высота гребневидных экзостозов на проксимальных и средних фалангах, индекс бугристости и индекс светового контура дистальных фаланг, плотность костей кисти, плотность стандартных образцов, а также индекс площади компактного вещества длинных трубчатых костей. На основе составленных уравнений множественной регрессии автор разработал комплексный двухэтапный метод определения возраста, применимый на всей территории стран СНГ, обеспечивающий установление паспортного возраста с возможным отклонением от биологического на 5,0-8,6 года при доверительном интервале ± 1 о.
В соответствии с предложенным методом первоначально (предварительный этап) рассчитывают возраст по общему уравнению множественной регрессии с учетом пола.
Для лиц мужского пола оно имеет вид:
Y = 221,28 + 7,157Х1 - 0,656Х2 - 40,836Х3 - 47,850Х4 + 0,103Х5 - 1,265Х6 + 9,0;
Для женщин:
Y = 195,86 + 2,571Х1 - 0,225Х2 - 33,739Х3 - 28,224Х4 - 0,229Х5 - 1,361Х6 + 7,2,
Где Х1 - среднее значение высоты гребневидных экзостозов,
Х2 - среднее значение индекса бугристости дистальных фаланг,
Х3 - среднее значение плотности сухих обезжиренных костей кисти,
Х4 - среднее значение плотности фрагментов длинных трубчатых костей,
Х5 - среднее значение индекса площади компактного вещества длинных трубчатых костей,
Х6 - среднее значение индекса светового контура дистальных фаланг.На втором этапе исследования используют уравнения множественной регрессии соответствующей возрастной группы в зависимости от результатов предварительных расчетов.
Для мужчин в возрасте 60-69 лет:
Y = 205,90 - 1,952Х1 - 0,226Х2 - 29,414Х3 - 40,627Х4 - 0,044Х5 - 1,461Х6 + 7,2.
Для мужчин в возрасте 70-79 лет:
Y = 146,47 + 3,043Х1 - 0,011Х2 - 38,162Х3 - 9,336Х4 - 0,49Х5 - 0,757Х6 + 6,8.
Для мужчин в возрасте 80-89 лет:
Y = 185,62 - 5,518Х1 + 0,342Х2 - 12,312Х3 - 17,154Х4 + 0,008Х5 - 2,456Х6 ± 5,8.
Для женщин в возрасте 60-69 лет:
Y = 169,18 - 0,577Х1 - 0,208Х2 - 20,343Х3 - 25,723Х4 - 0,255Х5 - 0,907Х6 + 5,9.
Для женщин в возрасте 70-79 лет:
Y = 159,72 - 0,111Х1 - 0,274Х2 - 18,898Х3 - 213,365Х4 - 0,251Х5 - 0,815Х6 + 6,3.
Для женщин в возрасте 80-89 лет:
Y = 112,51 + 0,453Х1 + 0,064Х2 - 7,974Х3 - 9,548Х4 - 1,423Х5 - 5,253Х6 + 5,1.
Точность определения максимальная в случае асинхронного старения скелета и при отсутствии патологии, обусловленной внешним воздействием (посттравматический остеопороз или остеопороз, вызванный длительной иммобилизацией конечности). Хотя, как указывает автор метода, в ряде случаев патологический процесс может способствовать и более правильному определению возраста, например, перенесенный перелом, вызвавший усиленный остеопороз и таким образом «состаривший» показатель плотности кости, в случаях гипоге-рического старения.
С возрастом швы черепа становятся менее выраженными в результате развивающейся облитерации. Процесс облитерации происходит изнутри кнаружи и совершается в определенной последовательности.
У лиц с долихокранией швы зарастают в направлении от венечного к сагиттальному, с брахикранией - от сагиттального к венечному. При долихокрании сагиттальный шов зарастает к 50-59 годам, затылочный - к 50-62 годам. У лиц с брахикранией сагиттальный шов закрывается у мужчин к 50-59 годам, у женщин к 60-69 годам, венечный у мужчин к 60-69 годам, у женщин после 70 лет.
Необходимо иметь в виду, что иногда и в старческом возрасте швы черепа остаются не-заращенными. Вместе с тем возможно и преждевременное зарастание всех швов или только некоторых из них как с одной, так и с обеих сторон вследствие краниостеноза с образованием так называемых башенных, лодкообразных и асимметричных или косых черепов.
Характерным признаком старческих черепов считается атрофия нижней челюсти. При этом стурктура кости стирается, зубные лунки и ман-дибулярный канал исчезают. Нижняя челюсть уплощается и постепенно превращается в тонкую костную пластинку, охватывающую край верхней челюсти. Вследствие выпадения зубов и атрофии альвеолярных отростков подбородок резко выдвигается вперед и поднимается вверх, продольный размер лица относительно уменьшается и оно из продолговатого становится круглым. С изменением ветви нижней челюсти трансформируется и нижнечелюстной угол. Если у лиц зрелого возраста он приближается к прямому, то на старческих черепах он тупой. Деформация тел позвонков в 51-60 лет представлена отчетливо выраженным остеопорозом с крупнопетлистой структурой, уменьшением межпозвонковых промежутков, обызвествлением хрящевой ткани дисков.
В 61-70 лет остеопороз становится распространенным, в телах позвонков выявляются множественные хрящевые узелки. У людей старше 71 года замыкающие пластинки верхней и нижней поверхностей тел позвонков не только истончаются, но и прерываются на обширных участках. Размеры и количество костных балок и трабекул резко уменьшены. Ячейки губчатого вещества увеличиваются, тела позвонков деформируются.
Э.Р. Эрлихом разработана математическая модель определения возраста человека на основе балльной оценки выраженности остеофитов, коэффициента глубины талии, степени минерализации, оптической плотности и пористости спонгиозной ткани поясничных позвонков. Возраст определяют на основе предложенных автором уравнений парной линейной регрессии при помощи количественных характеристик внешних возрастных изменений позвонков через балльную оценку выраженности остеофитов. У женщин от 45 до 75 лет возможно определение возраста с ошибкой 7,3 года, у мужчин от 45 до 90 лет - 7,5 года. По коэффициенту глубины талии у лиц обоего пола от 30 до 90 лет можно определить возраст с ошибкой 8 лет.
Установление возраста мужчин и женщин от 30 до 90 лет на основе уравнений парной линейной регрессии по выраженности возрастного остеопороза спонгиозной ткани тел поясничных позвонков с использованием показателя общей минеральной насыщенности возможно с ошибкой 6 лет, по оптической плотности - с ошибкой 4,8 года, по пористости - с ошибкой 4,6 года.
Названные методы (в совокупности с другими) были успешно использованы при экспертизе костных останков из места группового захоронения в окрестностях Екатеринбурга, принадлежащих семье императора Николая II Романова и его приближенным.
Инструментально-математические методы определения биологического возраста требуют исследования значительных отделов скелета, а следовательно, сопровождаются его разрушением. Это ограничивает сферу применения методов. В частности, их нельзя применять у живых людей или когда отделение от трупа крупных частей невозможно или нежелательно. В связи с этим в последние годы все чаще для установления возраста человека стали использовать мягкие ткани трупа. В частности, определяют количественные показатели стереометрического анализа с регистрацией объемно-поверхностных, количественных, размерных и других характеристик тех или иных единиц, образующих орган.
Так, определению биологического возраста человека по инволю-тивным процессам в органах малого таза (матка с ее придатками, верхняя треть влагалища, мочевой пузырь, прямая кишка) посвящена работа В.С. Рублева, по внутриствольной структуре периферических нервов - работа О.В. Калмина, Ю.А. Неклюдова, В.Н. Николенко, по инволюции щитовидной железы - исследование А.В. Спиридонова, по половым железам мужчины - публикация Ю.Д. Алексеева, А.В. Павлова, по аорте - работа А.А. Ефимова.
Для определения биологического возраста А.В. Павлов предложил регрессионную формулу расчета количественных морфометрических критериев мужских половых желез. Формула включает такие устойчивые и информативные показатели, как толщина белочной оболочки яичек (увеличивается с 253,5 ± 7,9 мкм в юношеском возрасте до 705,2 ± 30,7 мкм у лиц старше 75 лет), средний диаметр семенных канальцев (снижается в тех же возрастных пределах с 185,3 ± 1,3 мкм до 138,2 ± 8,9 мкм), плотность упаковки и удельная площадь поверхности сечений семенных канальцев (уменьшается с 16 до 9 усл. ед.). Возраст определяется по формуле
Y = 72,946 + 0,774Х1 - 0,2976Х2 - - 0,0912Х3 + 11,4321Х4,
Х1 - толщина белочной оболочки,
Х3 - общая площадь поверхности сечений семенных канальцев,
Х4 - отношение удельной площади поверхности сечений к усредненному числу семенных канальцев. Средние расхождения между биологическим возрастом, рассчитанным при помощи данного уравнения, и паспортным в 56,9% случаев не превышают 5 лет, в 31,03% - 10 лет и в 12,07% - 15 лет.
Для более точного определения биологического возраста и уменьшения его расхождения с паспортным Ю.Д. Алексеев предложил методику, базирующуюся на учете морфологического статуса яичек, предстательной и щитовидной желез. Различие биологического и паспортного возраста в этом случае составляет не более 4 лет. По предложенной автором методике биологический возраст определяют по формуле
Y = 51,95 + 0,0481Х1 - 0,071Х2 - 0,239Х3 - - 0,109Х4 + 0,276 Х5,
Где Y - биологический возраст,
Х1 - толщина белочной оболочки яичек,
Х2 - средний диаметр семенных канальцев,
Х3 - процентное содержание железистого комплекса предстательной железы,
Х4 - общая площадь железистого комплекса предстательной железы,
Х5 - процентное содержание стромы щитовидной железы.
А.А. Ефимов показал возможность определения биологического возраста человека по параметрам аорты с возможной погрешностью в среднем ± 7,22 года. С этой целью предложено регрессионное уравнение
Y = -13,5 - 0,225Х1 + 0,2X2 +0,4318Х3 + + 0,147Х4,
Где Y - биологический возраст,
Х1 - среднее отношение толщины медии к толщине интим,
Х2 - отношение массы зольного остатка участка брюшной аорты к массе сухого остатка того же участка аорты,
Х3 - средний периметр аорты,
Х4 - площадь внутренней поверхности аорты от устья коронарных артерий до бифуркации.
Абсолютное отклонение биологического возраста, рассчитанного данным методом, от паспортного до 3 лет составляет 33,3 %, от 3 до 7 лет - 33,4%, от 7 до 10 лет - 19,7%, у людей старше 10 лет - 13,6%.
На материале обугленного трупа, отдельных костей и даже золы из места, где предполагается сожжение трупа, ряд исследований позволяет получить некоторые ориентирующие данные. Статистически надежно можно устанавливать возраст в пределах старческого возраста по содержанию и распределению в объектах ряда микроэлементов. Для старческого возраста наиболее информативно отношение калий/ стронций. Вместе с тем необходимо учитывать профессию умершего, в связи с чем может происходить значительное накопление свинца, меди, стронция, серебра, хрома, кобальта и других элементов.
Внешность человека подвергается в течение жизни ряду изменений. Одни из них возрастные, другие наступают в связи с заболеванием и травмами, третьи производятся по воле самого человека, например пластические операции (исправление формы носа, хирургическое удаление татуировок, различные косметические приемы). Иногда изменения играют роль маскировки. Человек может прибегать к маскировке до совершения преступления, чтобы затруднить последующее опознание, или по совершении преступления, чтобы помешать обнаружению и задержанию. Исследование рубцов позволяет устанавливать не только их происхождение (огнестрельные, от острых предметов, высокой температуры и др.), но и сроки возникновения, что в свою очередь дает возможность соотнести время травмы с определенным возрастом.
Устойчивость внешности человека определяется тесной связью многих анатомических признаков внешности с костно-хрящевой структурой. Для криминалистической идентификации особенное значение с точки зрения устойчивости имеют признаки лица в профиль. Наблюдаемые при этом контурные линии весьма характерны.
Навыки письма относительно устойчивы на протяжении всей жизни человека. Сохраняется определенная индивидуальная совокупность общих и частных признаков, позволяющая установить личность писавшего. Наиболее устойчивы выработанность почерка, наклон, разгон, связность, особенности направления движений при выполнении письменных знаков и их элементов, положение точек начала и окончания движений, особенности связывания письменных знаков и элементов внутри них, соотношения размеров отдельных элементов в письменных знаках, относительный размер письменных знаков, привычная повторная обводка букв и целых слов, расположение нижних окончаний букв относительно линии графления бумаги, привычная ретушь и др.
Вместе с тем с возрастом возможны повышение выработанности почерка, упрощение сложных движений, изменение угла наклона, повышение связности, уменьшение размера, увеличение разгона и изменение его равномерности, появление особенностей в начертании отдельных букв. Эти изменения в ряде случаев позволяют высказать суждение о возрасте писавшего.
Под минимальным возрастом наступления уголовной ответственности в российской уголовно-правовой науке принято понимать низший календарный возрастной предел, установленный законодателем исходя из совокупности медико-биологических, социально-психологических и социологических критериев, криминологических показателей, принципов уголовного права и уголовной политики, с достижением которого закон связывает возможность привлечения лица к уголовной ответственности за совершенное им общественно опасное деяние109. На установление возраста наступления уголовной ответственности в определенный период в каждой стране воздействует целый ряд факторов, обусловленных политическими, социальными, экономическими предпосылками; не являясь раз и навсегда данной константой, возраст ответственности изменяется под воздействием последних110.
Важную роль в определении возраста наступления уголовной ответственности в России играет ряд международных обязательств. Так, п.4.1 Минимальных стандартных правил ООН, касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних, устанавливает, что «в правовых системах, в которых признается понятие возраста наступления уголовной ответственности для несовершеннолетних, нижний предел такого возраста не должен устанавливаться на слишком низком возрастном уровне, учитывая аспекты эмоциональной, духовной и интеллектуальной зрелости... Минимальные пределы возраста наступления уголовной ответственности весьма различны в зависимости от исторических и культурных особенностей. Использование современного подхода заключается в определении способности ребенка перенести связанные с уголовной ответственностью моральные и психологические аспекты, то есть в определении возможности привлечения ребенка, в силу индивидуальных особенностей его или ее восприятия и понимания, к ответственности за явно антиобщественное поведение. Если возрастной предел уголовной ответственности установлен на слишком низком уровне или вообще не установлен, понятие ответственности становится бессмысленным. В целом, существует тесная взаимосвязь между понятием ответственности за правонарушение или преступное поведение и другими социальными правами и обязанностями (такими, как семейное положение, гражданское совершеннолетие и т.д.)»111.
Таким образом, законодатель, устанавливая минимальный возраст наступления уголовной ответственности, не делает этого произвольно, а учитывает целый ряд обстоятельств: криминологический анализ преступлений, совершаемых подростками, учет особенностей развития несовершеннолетних, в том числе их возможности понимать общественную опасность совершаемых деяний и их последствий и обязанности понести наказание за содеянное112.
Сам факт достижения установленного в законе возраста не является основанием для привлечения к ответственности лица, со-
вершившего преступление, если его психологический возраст «отстает» от хронологического. При установлении уровня психического развития должны учитываться данные психологии, физиологии, педагогики, позволяющие установить интеллектуальноволевые возможности индивида и его способность оценить фактическую и социальную значимость собственного поведения. В соответствии С П. «б» 4.1 СТ.61 УК РФ, суд, вынося решение по делу о преступлении, совершенном несовершеннолетним, обязан учитывать факт несовершеннолетия виновного в качестве смягчающего наказание обстоятельства. Указанный подход в отечественной уголовно-правовой науке единодушно оценивается как позитивный. Васильевский А.В. по данному поводу отмечает: «Пониженная ответственность несовершеннолетних основана на принципе гуманизма, пониженной упречности их поведения и повышенной восприимчивости к социальному воздействию, что снижает необходимые для исправления меры воздействия»113.
Собственно причины установления в законе специфических черт уголовной ответственности лиц, не достигших 18 лет, получили в литературе различные обоснования. Карпец И.И. связывает «понижение» уголовной ответственности для несовершеннолетних с двумя обстоятельствами: «нравственными позициями, присущими нашей идеологии»114, и зависимостью правонарушающего поведения подростков от недостатков воспитательной деятельности и прямого негативного влияния взрослых. Вместе с тем исследования в области педагогики и психологии не дают оснований для отрицания возможности выбора варианта поведения лицами старшего подросткового и юношеского возраста. Несмотря на то, что формирование личности в этом возрастном периоде еще не завершено, примерно к 13 - 15 годам уже достаточно высок уровень социализации, интенсивно формируются волевые качества, достигается уровень интеллектуального развития, обусловливающий возможность перехода к ориентации на собственную внутреннюю систему нравственных представлений и принципов.115 Криминологические исследования последних лет также показывают, что преступления несовершеннолетних в подавляющем большинстве случаев выступают результатом последовательной деморализации
личности. Прямому негативному влиянию взрослых определяющая
роль принадлежит сравнительно редко.
С точки зрения С.Г. Келиной, «все специфические меры, предусмотренные уголовным законодательством в отношении несовершеннолетних, обусловлены прежде всего и главным образом психологическими возрастными особенностями этой категории преступников»116. Действительно, повышенная эмоциональность, неустойчивость характера, незавершенность процессов формирования волевых качеств, стремление к самоутверждению являются типичными, хотя и в различной степени, для старшего подросткового и юношеского возрастов. Однако вряд ли будет правильным абсолютизировать значение возрастных особенностей при установлении специфики уголовной ответственности несовершеннолетних. Оценка поведения лиц определенной категории и ее отражение в уголовном законе не могут быть признаны обоснованными, если они осуществляются без учета комплекса социально значимых обстоятельств, лежащих за пределами внутреннего мира личности.
Ряд исследователей объясняет специфические черты уголовно-правового регулирования ответственности несовершеннолетних комплексом обстоятельств, включающим нравственнопсихологические черты, присущие возрасту, и незавершенностью процесса социализации личности на этом возрастном этапе117. Законодатель, по мнению сторонников такого подхода, учитывает, с одной стороны, вероятность совершения противоправного поступка уже на начальном этапе деморализации личности, а с другой - оценивает незавершенность первичной социализации и формирования у несовершеннолетнего собственной модели поведения и волевых качеств как свидетельство возможности более быстрого и эффективного перевоспитания: «...поведение несовершеннолетнего, характер его поступков определяется сложной системой социальных связей, совокупностью всех отношений, в которых он находится. Особенности личности подростков оказывают влияние на характер совершенных ими преступлений и определяют своеобразие мер воздействия, которыми может быть достигнуто их исправление»118.
Несмотря на некоторые различия во взглядах, авторы солидарны в одном: возрастные особенности и воздействие тех или иных внешних социальных факторов (обособленно либо как взаимосвязанных элементов) рассматриваются равным образом и в качестве критерия для установления возраста наступления уголовной ответственности за противоправное поведение, и причины существования особенностей уголовно-правового регулирования ответственности лиц, не достигших совершеннолетия.
Таким образом, в законодательном регулировании ответственности несовершеннолетних определяющую роль играет возраст. Законодатель не предполагает наличие у лиц, не достигших 14 лет, способности к осознанному выбору позитивной модели поведения в ситуации, когда такой выбор у них имеется. Ео ipso - лица данной возрастной категории (как принято их называть, малолетние) - исключаются из числа субъектов ответственности, несмотря на то, что фактически они могут достичь уровня развития, позволяющего соизмерять свое поведение с общесоциальными ценностями и делать осознанный выбор в пользу социально полезной модели поведения. В отношении лиц, достигших к моменту совершения преступления 14 лет, наличие указанного уровня развития презюмируется.
Мнения ученых, высказываемые по поводу установленного возрастного порога уголовной ответственности, не всегда и не вполне совпадают с позицией законодателя. Так, большинство юристов, анализируя данные о числе правонарушителей, не достигших возраста наступления уголовной ответственности, структуре и тяжести совершенных ими деяний, выступают за понижение возрастного порога уголовной ответственности. Боровых Л.В., Александров А.Н., Сараев Н.В., Колоскова И.Ю. и другие ученые настаивают на снижении возраста наступления уголовной ответственности за ряд преступлений до 12 лет119. Милюков С.Ф. считает необходимым снизить до 12-13-летнего возраста порог ответственности за убийство и дополнить перечень ч. 2 ст. 20 УК РФ преступлениями, предусмотренными ст.209, 277, 281, 317 УК РФ.120 Аналогичное мнение высказывает Е.Н. Бурдужук, говоря о необходимости «рассмотрения вопроса о снижении на 1-2 года возрастного порога уголовной ответственности за особо тяжкие преступления против личности, адекватная оценка которых возможна уже в 12-13 лет»121. Павлов В.Г. предлагает установить 13-летний возраст ответственности за преступления, указанные в ст. 105, 111, 158, 161, 162, ч. 2 иЗ ст. 213 УК РФ.122
Пудовочкин Ю.Е., напротив, утверждает, что привлечение 12-13-летних подростков к уголовной ответственности и назначение им уголовных наказаний не укладывается в рамки тенденций развития российской уголовной политики к максимальному изъятию несовершеннолетних из уголовно-правовой сферы воздействия и гуманизации применяемых к ним мер воздействия123. Васильевский А.В. полагает обоснованным закрепление в уголовном законе существующих возрастных границ, однако указывает на нелогичность столь резкого перехода - от безответственности 13- летних лиц до безусловной ответственности 18-летних. Указанный автор считает разумным установление более мягкого перехода «путем разграничения не только перечня составов, за которые ответственность предусмотрена с 16 лет, но и разграничения последствий совершения преступлений для 14-15-летних и для 16- 17-летних»124.
В настоящее время не проявляют активности сторонники повышения возраста ответственности. Перед принятием УК РФ 1996 г. таковых, напротив, было много. В частности, С.В. Бородин и Н.А. Носкова находили оптимальным установление общего возраста наступления уголовной ответственности за все виды преступлений с 16 лет и повышение верхней границы «уголовноправового несовершеннолетия» до 20 лет125. Тем не менее отдельными учеными такие предложения выдвигаются и в настоящее время. Так, Н.В. Иванцова считает целесообразным установление единого, 15-летнего возрастного порога ответственности, обосновывая это тем, что «двухуровневая система уголовной ответственности несовершеннолетних создает проблемы и при решении правоприменительных задач»126. На наш взгляд, свой выбор 15-, а не 16-летнего общего возраста наступления ответственности автор аргументирует недостаточно, а высказанные по данному поводу соображения противоречат выводам исследователей в области подростковой психологии. С учетом того что Н.В. Иванцова не опровергает способности лиц, достигших 14, но не достигших 15-летнего возраста, осознавать общественную опасность своих действий или руководить ими, в условиях, когда преступность стремительно «молодеет», а лица, не достигшие установленного возраста наступления уголовной ответственности, совершают преимущественно тяжкие преступления, число которых ежегодно растет, предложение о повышении возраста ответственности не соответствует криминологическим реалиям. Заслуживает внимания следующий пример. В августе 2008 г. в Волгоградской области в реанимацию Центральной районной больницы с ожогами I-II степени тяжести (крайне тяжелое состояние, ожоги спины и правой руки, более 25% поверхности тела) поступила 6-летняя девочка. Причиной ожога явились действия 12-летнего брата девочки и его 13-летнего друга, которые облили ребенка бензином и подожгли.127 Показателен тот факт, что подобное было расценено общественным мнением как «детская шалость», хотя содеянное подростками содержит признаки тяжкого преступления.
С позиций учета криминологической ситуации в стране, количества и степени тяжести совершаемых малолетними деяний понижение установленного минимального возраста наступления уголовной ответственности представляется целесообразным. В то же время, как обоснованно отмечает З.А. Астемиров, при осуществлении правового регулирования уголовной ответственности лиц, не достигших совершеннолетия, ведущая роль должна принадлежать не сиюминутным обстоятельствам, отражающимся на уровне и структуре преступности, а качественным условиям формирования личности, то есть приоритетной является не криминологическая, а социальнопсихологическая оценка128. Установление в законе того или иного возраста ответственности в качестве минимального не должно базироваться исключительно на показателях преступности; целесообразность его закрепления определяется исходя из способности лица к моменту достижения этого возраста осознавать общественно опасный характер совершаемых действий и руководить ими. Российское уголовное право не допускает объективного вменения, то есть привлечения к уголовной ответственности за невиновное причинение вреда. Соответственно необходимо определиться с тем, возможно ли осознание качества совершаемых поступков и выбор определенной модели поведения несовершеннолетним моложе 14 лет.
Арсеньева М.И., Ермаков В.Д. и Панкратов В.В. отмечают, что в контингенте малолетних от 6 до 11 лет прослеживается связь между переживаемыми чувствами жалости и гнева, вины и ответственности. Дети в этом возрасте связывают чувство жалости к другому лицу с неподвластностью события воле этого лица, участвовавшего в событии. Они снимают с него ответственность за это событие и лишь жалеют его. Эмоция гнева связана с прямой ответственностью человека за происходящее.129 Это означает, что дети с 6-летнего возраста понимают, что сердиться можно не только на того, кто виноват в происшедшем. Непосредственная связь чувства вины и ответственности более сложна и с возрастом меняется. В 6-7 лет чувство вины может сочетаться с отсутствием чувства ответственности. В более позднем возрасте чувство вины отчетливо связывается с осознанием собственной ответственности, но событие, которое, по мнению малолетнего, не зависит от его воли, не вызывает и чувства вины. При этом акцент на самооправдание может быть усилен. До 11 лет чувство вины в полном и развернутом его понимании у малолетних отсутствует. Именно поэтому в этом возрасте ребенок быстро повторяет прежнее виновное поведение, несмотря на объяснения родителей. После 11 лет эти понятия осознаются как имеющие значение и смысл. В этом же возрасте появляется осознание и связи понятий вины и ответственности с понятием «внешние обстоятельства, исключающие вину», возникает понимание личной ответственности и собственной вины. Сходные характеристики рассматриваемых в рамках малолетня этапов развития дают и зарубежные психологи130
Возраст малолетних, отмечает Л.И. Божович, представляет собой значительную перестройку ранее сложившихся психологических структур и возникновение новых, которые с этого момента лишь начинают дальнейший путь своего развития.131 Этот возраст является узловым, так как присущие ему особенности и психологические изменения при определенных условиях жизни, деятельности и воспитания ребенка становятся устойчивыми чертами личности. Вместе с тем, как оценивать элементы осознания значимости малолетними своих поступков, если правонарушения они начинают совершать в 8, 9 и даже 6, 7 лет. А такие тенденции сегодня наблюдаются132. В данном случае психологи утверждают, что в возрасте 7-11 лет возникшие ранее безнравственные проявления способны укрепиться, а «процесс развития аморальных особенностей поведения - приобрести достаточно осознанный характер»133.
Змановская Е.В. полагает, что в младшем школьном возрасте - с 6 до 11 лет - делинквентное поведение может проявляться в следующих формах: мелкое хулиганство, воровство, нарушения школьных правил и дисциплины, прогулы уроков, побеги из дома; в подростковом же возрасте противоправные действия становятся еще более осознанными и произвольными134. «В 11 лет (с началом полового созревания) меняется поведение. ...Растет дух противоречия. Подросток становится более импульсивным, демонстрируя частую смену настроения, он нередко ссорится со сверстниками. Поскольку именно в этом возрасте наблюдается развитие волевой сферы, постольку авторитарность со стороны родителей и педагогов воспринимается уже иначе, чем в детстве»135.
Миньковский Г.М. и Бабаев М.М., ссылаясь на работы Гоме- лаури M.JL, указывают, что большинство подростков к 11 годам в состоянии не только прогнозировать, но и учитывать вероятные последствия своих действий для других лиц.136 Ковалев А.Г. в своих исследованиях подтверждает, что дети до 11 лет не подлежат уголовной ответственности потому, что не имеют личностных свойств, позволяющих признать их уголовно вменяемыми137. В возрасте 11-12 лет возможны случаи, когда малолетние, совершая общественно опасные деяния, осознают лишь формальный запрет, а не его социальный смысл; однако такие случаи в принципе могут иметь место и по достижении лицом 14-летнего возраста; для их диагностики существует судебно-психологическая экспертиза. Психологи отмечают, что основным новообразованием этого возрастного периода является формирование самосознания как социального сознания, «перенесенного внутрь»138, что позволяет малолетним осознанно регулировать свое поведение, отношение к окружающим. Малолетний в состоянии соотносить свое поведение уже не только с требованиями семьи, группы сверстников, но и с требованиями норм морали. Причем он не следует пассивно указаниям и запретам, но, ориентируясь на взрослые нормы поведения, формирует свое отношение к ним. Таким образом, можно говорить о наличии в деяниях малолетних от 11 до 14 лет двух элементов, характерных для вины: осознание социального смысла своих действий и способность избрать тот или иной вариант поведения.
Нами было проведено выборочное анонимное анкетирование в школе, гимназии и интернате, в ходе которого опрошены 248 малолетних в возрасте от 10 до 12 лет, среди которых 83 - в возрасте 10 лет, 82 - в возрасте 11 лет, 83 - в возрасте 12 лет. Вопросы, которые были заданы респондентам, имели упрощенный характер и в основном были направлены на проверку понимания ими преступления как абстрактной категории, различных видов и предметов преступлений (убийство, хищение, наркотики, оружие, хулиганство, повреждение или уничтожение имущества, терроризм), определения способности совершить преступление (в случае положительного ответа - какое именно). В целом понимание противоправности тех или иных деяний показало абсолютное большинство (94%) опрошенных. На вопрос о понимании различий между наказанием родителей и наказанием как уголовно-правовой мерой (например, лишение свободы) 89% опрошенных ответили положительно и сумели четко разграничить указанные выше понятия. Интересен тот факт, что хулиганство рассматривают как преступление лишь 0,5% (5 человек) от общего числа опрошенных. Среди опрошенных 10- летних лиц лишь 8 человек не смогли сказать, является ли лишение жизни другого лица преступлением; среди 11-летних таких оказалось 4, среди 12-летних - 1. При этом 100%-ный результат получен при ответе на вопрос о понимании убийства как преступления и применении за его совершение наказания в виде лишения свободы. С определением террористического акта и заведомо ложного сообщения о факте его совершения ни у кого из опрошенных также проблем не возникло. Наибольший интерес вызывает анализ ответов на вопросы, касающиеся хищения чужого имущества: все опрошенные показали знание и понимание хищения как общественно опасного деяния; попутно большинство из них (69%) в силу своих возможностей, знаний и умения излагать мысли разграничило раз- бой и кражу, вымогательство и мошенничество. Причем в 11 случаях дети признались в таких деяниях, совершенных в интернате или в свободное время на улице, во всех случаях - в отношении детей своего возраста.
Таким образом, основываясь на собственных исследованиях и данных отечественной и зарубежной психологии, полагаем, что интеллектуальные и волевые способности к самостоятельной регуляции поведения присущи лицам, достигшим 11 лет. Однако это только психологические показатели. Суть проблемы при определении минимальной границы уголовной ответственности обусловлена в большей степени социальными критериями, отношением к самой ответственности и наделением ее конкретным содержанием. В настоящее время наказание, по сути, выполняет роль кары и воздаяния преступнику (в том числе и несовершеннолетнему) за совершенное деяние, в то время как должно быть мерой, направленной на его исправление (особенно в отношении несовершеннолетних). Решение проблемы позволит определить оптимальный порог уголовной ответственности, улучшить дифференциацию уголовной ответственности лиц, не достигших совершеннолетия.
Поведение отдельной личности детерминируется: общественной средой - общий уровень социальной детерминации; непосредственным окружением (микросредой); внутренним миром конкретного человека.139 В процессе развития личности под влиянием перечисленных социальных факторов биологические факторы выполняют роль условий, способствующих положительному нравственному формированию личности либо затрудняющих его.140
Негативным влиянием микросреды общения обусловлено то обстоятельство, что преступность несовершеннолетних имеет ярко выраженный групповой характер. Ежегодно на учет в органы внутренних дел ставится свыше 30 тыс. криминальных групп несовершеннолетних, в состав которых входят 100 тыс. беспризорных детей и социальных сирот141. По статистике, около 60% преступлений совершается несовершеннолетними в группе, из них около трети - совместно со взрослыми (табл. П. 1.2, табл. П 2.3).
Как утверждает Л.Б. Шнейдер, «процессы разрушения родительской семьи, сопровождающиеся существенными изменениями традиционных отношений по воспитанию несовершеннолетних; противоречия между субъективным стремлением подростков к самостоятельности и объективным снижением ее реальных границ с помощью мер, применяемых институтами социализации (семьей, школой и другими); противоречия между духовными и материальными потребностями подростков, их родителей и реальными возможностями их удовлетворения - все эти процессы и явления применительно к подросткам создают на макроуровне негативные условия для их жизни и воспитания и тем самым могут способствовать поведенческим девиациям»142. Под девиантным понимается «такое поведение вполне нормального, здорового человека, которое находится между нормальным поведением социализированного человека и поведением преступника (поведение больного человека, даже если оно и отклоняется от нормы, девиантным не считается; такое поведение, скорее, носит патологический характер)»143.
4 К наиболее распространенным причинам происхождения девиантных явлений относят неблагоприятную социальную ситуацию развития ребенка и комплекс его психологических свойств (особённости темперамента, характера, личности), которые предрасполагают к девиациям. Именно это сочетание в криминальной психологии рассматривается как механизм преступного поведения144. Другим механизмом отклоняющегося поведения несовершеннолетних является деформация личности в результате нарушенных социальных отношений с взрослыми и сверстниками. Статистические нормы психического здоровья для лиц, не достигших совершеннолетия, как показывают практические исследования, оказываются иными по сравнению с нормами здоровья взрослых. В частности, для этого возраста свойственны так называемые акцентуации характера - «крайние варианты нормы, при которых отдельные черты характера чрезмерно усилены, в результате чего появляется избирательная уязвимость к определенным психогенным воздействиям при хорошей и даже повышенной устойчивости к другим»145.
Эти и другие особенности психического развития в подростковом возрасте влекут рассмотрение некоторыми учеными указанного периода как возраста «ограниченной вменяемости»; в частности, А.П. Козлов предлагает отнести наступление периода несовершеннолетия к психическим аномалиям и таким образом признавать несовершеннолетних ограниченно вменяемыми146. Такая позиция вызывает решительные возражения. Исходя из общепринятого понимания, аномалия есть «отклонение от нормы, общей закономерности; неправильность»147; иными словами, аномалия - противоположность нормы. Последняя являет собой установленную меру, среднюю величину чего-либо148. Кроме того, по мнению психологов, норма представляет собой отвлеченное понятие некоторой средней величины наиболее распространенных случаев; она не встречается в чистом виде, а всегда имеет «примесь» ненормальных форм149. Не ясно, на каком основании автор относит к «ненормальным» период развития психики, присущий каждому без исключения индивиду в его развитии.
Таким образом, существует множество явлений, которые провоцируют формирование девиантных установок в поведении лиц, не достигших совершеннолетия, в силу незавершенности у них процессов формирования личности; это требует от законодателя повышенного внимания к лицам данной.категории при установлении в законе форм, видов и объема уголовной ответственности за совершение ими преступлений. В этой связи необходимо дальнейшее совершенствование комплекса мер, который даст правоприменителю возможность осуществлять адекватное реагирование на совершение малолетними и несовершеннолетними общественно опасных деяний. В том числе необходимо предусмотреть уголовную ответственность для лиц, не достигших возраста, определенного ч.1 ст.87 УК РФ, за совершение некоторых деяний.
Следует отметить, что количественные показатели преступности малолетних, данные о тяжести совершаемых ими деяний, исследованием которых в большинстве случаев и ограничиваются авторы, стоящие на позиции понижения возраста наступления ответственности, значительны. Как показывают социологические исследования, доля малолетних, совершивших общественно опасные деяния до достижения возраста, с которого возможна уголовная ответственность, в ряде регионов достигает 60-70% от общего числа лиц, не достигших 18 лет, состоящих на учете в подразделениях ПДН150. По информации заместителя Генерального прокурора РФ С.Н. Фридинского, примерно 150 тысяч преступлений в год совершается несовершеннолетними и еще почти 100 тысяч - не достигшими возраста наступления уголовной ответственности151. Косвенно указанное соотношение подтверждается и сведениями о воспитанниках специальных учебно-воспитательных учреждений, среди которых 36% - дети в возрасте от 11 до 14 лет, 64% - подростки Старше 14152.
По данным Центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей при УВД Курской области, в 2004 г. в ЦВСНП поступило 100 подростков, совершивших общественно опасные деяния, в 2005 г. - 155, в 2006 г. - 169, в 2007 г. - 212; более 75% из них - не достигших возраста наступления уголовной ответственности. В структуре совершенных ими деяний преобладают подпадающие под признаки тяжких и особо тяжких преступлений. Усредненные показатели за последние три года таковы: деяния, подпадающие под признаки убийства, - 0,7-1,4%, причинения тяжкого вреда здоровью - 2,8-5,6%, разбоя - 2,3-4,9%, грабежа - 14,5-30%, кражи - 41-60% и др. (табл. П 2.8).
В соответствии с п.2 ч.1 ст.24 УПК РФ, ст. 19 УК РФ, установление факта недостижения лицом установленного возраста наступления уголовной ответственности влечет за собой отказ в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием в деянии состава преступления (отсутствует субъект преступления). После осуществления предварительной проверки материалы дела передаются на рассмотрение комиссии по делам несовершеннолетних для решения вопроса о применении к указанным лицам мер воспитательного характера. В рамках указанной проверки не могут быть произведены опознание, очная ставка, обыск, назначена судебная экспертиза, и т.д. В результате остаются невыясненными многие обстоятельства совершения общественно опасного деяния, в том числе данные о наличии совершеннолетних подстрекателей и иных соучастников. Орлова Ю.Р. в своей работе приводит тому достаточно наглядный пример: «В период с мая по октябрь 1999 г. (всего семь раз) в районе пл. Восстания сотрудниками Мотовилихинского ОВД г.Перми неоднократно задерживался несовершеннолетний П., страдающий немоглухотой приобретенного характера, при котором были обнаружены крупные размеры упакованных наркотических средств, явно предназначенные для сбыта. Поскольку на момент задержания П. было 12 лет, привлечь его к уголовной ответственности не представлялось возможным ввиду недостижения им возраста привлечения к уголовной ответственности. Проверка материалов осложнялась еще и заболеванием подростка.
Вместе с тем ни по одному из фактов не было возбуждено уголовное дело, поскольку лиц, передававших эти наркотические средства П., установить в ходе проверки сообщений не представилось возможным. Хотя наличие взрослых организаторов указанных деяний было абсолютно очевидно. Изучение материалов показало, что практически во всех объяснениях подростка на вопрос сотрудников УР, ПДН: "Где ты приобрел наркотики или кто тебе их передал?" - подросток отвечал: "Нашел под киоском". Обсуждение подростка на комиссии по делам несовершеннолетних положительных результатов не дало, а помещению подростка в спецшколу препятствовало имеющееся у него заболевание»153.
Как показывает практика, органы предварительного расследования в большинстве случаев идут по пути принятия постановлений об отказе в возбуждении уголовных дел, вместо того, чтобы, возбудив уголовное дело и выяснив все обстоятельства совершенного деяния, причины и условия совершения преступления, вынести постановление о прекращении уголовного преследования154. В такой ситуации нереализованными остаются задачи Уголовного кодекса РФ.
Показателен в этом отношении следующий пример. В марте 2008 г. в одном из санаториев Чувашии четыре 11-летних подростка надругались над 6-летним мальчиком, заставляя его прикасаться губами к их половым органам. Ядринский межрайонный следственный отдел при прокуратуре России по Чувашии отказал в возбуждении уголовного дела отношении лиц, совершивших деяние, содержащее признаки насильственных действий сексуального характера в отношении лица, заведомо не достигшего 14 лет, так как им еще не исполнилось 14 лет155. На наш взгляд, в данном случае необходимо было возбудить уголовное дело, а затем материалы деда с постановлением о прекращении уголовного преследования в отношении лиц, не достигших возраста наступления уголовной ответственности, передать комиссии по делам несовершеннолетних с целью решения вопроса о применении к указанным лицам принудительных мер воспитательного воздействия.
Решению проблемы может способствовать нормативное закрепление порядка производства предварительного расследования
по делам лиц, не достигших возраста наступления уголовной ответственности. Мы солидарны с позицией, высказанной по данному вопросу Н.И. Гуковской, А.И. Долговой, Г.М. Миньковским: «Лучше прекратить возбужденное дело, твердо убедившись, что за спиной малолетнего не скрывается взрослый преступник, чем отказаться от возбуждения уголовного дела, не проверив до конца эту возможность» 69,170
В то же время, как справедливо отмечает К.Е. Игошев, говоря об ответственности несовершеннолетних, нельзя забывать, что наступает она в возрасте неполной социальной зрелости156. Сказанное выше наиболее актуально применительно к лицам, не достигшим 14 лет. Неоконченные процессы формирования личности и собственной системы нравственных принципов, повышенная восприимчивость к влиянию среды общения и иные особенности, присущие представителям данной возрастной группы, под воздействием «тюремной среды» практически неизбежно инициируют необратимый процесс деморализации личности. Совершение преступления лицом, не достигшим 18 лет, выступает обстоятельством, которое накладывает глубокий отпечаток на его дальнейшую судьбу, в большинстве случаев определяет характер его последующих отношений с законом. При этом причиняется вред не только тем общественным отношениям, против которых было направлено преступление, но и процессу развития совершившего его лица, способствуя формированию и закреплению в его сознании определенной негативной социальной установки157. Как отмечает Г.М. Резник, признание несовершеннолетнего преступником влечет за собой новый статус, являющийся основой образа жизни личности,
который детерминирует ее деятельность и поведение; роль преступника в определенной мере выделяет и обособляет его из общей массы, затрудняя тем самым включение в новые положительные социальные роли или восстановление им утраченных158.
По данным Ю.И. Бытко, среднестатистическая вероятность рецидива у несовершеннолетних, осужденных за первое преступление к лишению свободы, приближается к 57 процентам; при этом, чем моложе возраст преступника, тем более вероятен рецидив в его биографии159 . Следовательно, существует необходимость в осуществлении попыток исправления лица, достигшего 11 лет, совершившего общественно опасное деяние, с помощью мер, не связанных с лишением свободы и не влекущих такого последствия, как судимость. Следует согласиться с Н.К. Семерневой и А.К. Щедриной, полагающими обоснованным применение к лицам, не достигшим совершеннолетия, уголовно-правовых санкций лишь в тех случаях, когда подростки совершают тяжкие преступления либо упорно не исправляются и неоднократно допускают преступные действия.160 «Законодатель не отказывает этим лицам в возможности осознавать общественно опасный характер совершаемых действий, но считает негуманным и нецелесообразным их осуждение и наказание, допуская применение к ним мер воспитательного воздействия и помещение в специальное воспитательное учреждение»161.
На наш взгляд, лица, достигшие 11 лет, должны привлекаться к уголовной ответственности в случае совершения ими деяний, предусмотренных ст.105, 111, 158, 161, 162 УК РФ, однако без назначения им наказания. Привлечение их к ответственности, как и для лиц в возрасте от 14 до 16 лет, совершивших общественно опасные деяния, не вошедшие в ч.2 ст.20 УК РФ, следует осуществлять в порядке, аналогичном установленному Федеральным законом от 24.06.1999 г. №120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних»162, однако с той разницей, что помещение в специальное учебно- воспитательное учреждение закрытого типа должно выступать обязательной и единственно возможной мерой, применяемой к лицу, достигшему 11, но не достигшему 14 лет, при совершении им одного из указанных выше деяний впервые. Подобный подход в значительной мере соответствует провозглашенным в уголовном законе целям исправления лица и предупреждения совершения им новых преступлений.
Данное предложение следует отразить в ч.З ст.20 УК РФ163, закрепив следующее положение: «Лица, достигшие ко времени совершения преступления одиннадцатилетнего возраста, подлежат уголовной ответственности за убийство (ст. 105), умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111), кражу (ст. 158), грабеж (ст. 161), разбой (ст. 162)».
Также считаем целесообразным дополнить главу 14 УК РФ статьями 96.1 и 96.2 следующего содержания:
«Статья 96.1. Уголовная ответственность лиц в возрасте от одиннадцати до четырнадцати лет 1.
Лицо в возрасте от одиннадцати до четырнадцати лет, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, освобождается от уголовной ответственности с применением положений ст.90 настоящего Кодекса. 2.
К лицу в возрасте от одиннадцати до четырнадцати лет, повторно совершившему преступление небольшой или средней тяжести, суд, с учетом характера преступления, личности виновного и иных обстоятельств, может применить положения ст.90 настоящего Кодекса или ч.З и 4 настоящей статьи. 3.
Лицо в возрасте от одиннадцати до четырнадцати лет, совершившее тяжкое или особо тяжкое преступление, на основании решения суда подлежит помещению в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа органа управления образованием.
4. Срок помещения лица в указанное учреждение составляет не более трех лет. Досрочное прекращение пребывания лица в специальном учебно-воспитательном учреждении закрытого типа допускается в том случае, если судом будет признано, что несовершеннолетний не нуждается более в применении данной меры. По ходатайству лица допускается продление срока его пребывания в специальном учебно-воспитательном учреждении закрытого типа в случае необходимости завершения им общеобразовательной или профессиональной подготовки.
Статья 96.2. Назначение наказания лицам в возрасте от одиннадцати до четырнадцати лет 1.
В случае повторного совершения лицом, достигшим одиннадцати, но не достигшим четырнадцати лет, тяжкого или особо тяжкого преступления, оно подлежит уголовной ответственности с назначением наказания в порядке, установленном ст. 88, 89 настоящего Кодекса. 2.
При назначении наказания лицам, указанным в ч.1 настоящей статьи, применяются положения ст.93,94, 95 настоящего Кодекса».
Следует отметить, что применение условного осуждения к лицу, достигшему 11, но не достигшему 14 лет, за повторное совершение преступления, отнесенного УК РФ к числу тяжких и особо тяжких, представляется нецелесообразным с учетом того, что ранее такое лицо уже освобождалось судом от наказания с применением в качестве принудительной меры воспитательного воздействия помещения в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа. Как показывает статистика, условное осуждение является основным наказанием для лиц, не достигших 18 лет, и применяется судами более чем в 70% случаев вынесения обвинительного приговора164. Однако в силу своей незрелости несовершеннолетние в большинстве случаев оценивают такое наказание, как полное его отсутствие, полагая свои действия безнаказанными. Трунов И.Л. и Айвар Л.К. вполне обоснованно утверждают, что освобождение несовершеннолетнего от фактического отбывания наказания без применения к нему соответствующих мер воспитательного воздействия специально обученным персоналом не может являться эффективным165. Тем не менее в ряде случаев (например, совершение лицом, достигшим 11 лет, повторной кражи при отсутствии квалифицирующих признаков) применение условного осуждения можно признать обоснованным.
Анализ ряда норм Положения о комиссиях по делам несовер- 181
шеннолетних позволяет судить о том, что применение комиссиями мер к несовершеннолетним рассчитано на тех лиц, которые обладают определенными интеллектуально-волевыми качествами. Именно на такое развитие несовершеннолетних рассчитывает законодатель, установив предельные сроки действия применяемых мер, предусматривая возможность их прекращения до истечения предельного срока в случае исправления несовершеннолетнего или, напротив, применение более строгой меры из числа указанных в ст. 18 Положения - в случаях, когда избранная несовершеннолетнему мера воспитательного воздействия оказалась неэффективной.
Выбор конкретной меры воздействия, в соответствии СО СТ.60, 89 УК РФ, обусловлен данными о личности виновного, в числе которых учеными называются: пол, возраст, отношение к учебе, общественная активность, состояние физического и психического здоровья, уровень интеллектуального и психического развития, мотивы, повторность, систематичность совершения преступления, а также ряд других факторов166.
Показательно, что наиболее часто на практике комиссиями по делам несовершеннолетних применяются такие меры воздействия, как предупреждение и выговор (строгий выговор). Они составляют более 50% всех применяемых мер. Причем картина существенно не меняется в зависимости от того, касаются ли применяемые меры воздействия малолетних в возрасте до 11 лет, 12-13-летних или же лиц, достигших 14 лет.
Вызывает несогласие позиция тех авторов и правоприменителей, которые заявляют о неэффективности применения принудительных мер воспитательного воздействия и необходимости привлечения несовершеннолетних к уголовной ответственности с назначением наказания в виде лишения свободы167. Практиковавшееся советским законодателем ужесточение ответственности в отношении несовершеннолетних уже доказало свою неэффективность, хотя и в тот период учеными обосновывалось, что целесообразнее «применять меры педагогического характера, а не лишение свободы, которое, как показывает практика, ...грозит большой вероятностью уже подлинной их деклассации и приобретения подлинных навыков преступного мира»168. Ведь, как справедливо писал В.И. Ленин, «предупредительное значение наказания обусловливается вовсе не его жестокостью, а его неотвратимостью»169.
В соответствии с Федеральным законом от 24.06.1999 г. №120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», существует система мер воздействия на несовершеннолетних, не достигших установленного возраста наступления уголовной ответственности, совершивших общественно опасное деяние. К ним относятся принудительные меры воспитательного воздействия, определенные в ст. 90 УК РФ, возможность направления таких несовершеннолетних в специальное воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение и др. Заслуживает внимания ст. 15 данного Федерального закона, в которой определен возраст для помещения несовершеннолетнего в такое учреждение, составляющий 11 лет.170
В соответствии с Постановлением Правительства РФ от 25.04.1995 г. №420 «Об утверждении Типового положения о специальном учебно-воспитательном учреждении для детей и подростков с девиантным поведением», развивающим положения названного выше Федерального закона, в регионах могут быть созданы государственные и муниципальные специальные учебно-воспитательные учреждения открытого или закрытого типа для детей и подростков, чье поведение отличается повышенной общественной опасностью. Такие учреждения призваны обеспечить их психологическую, медицинскую и социальную реабилитацию, включая коррекцию их поведения и адаптацию в обществе. Учреждения закрытого типа создаются для несовершеннолетних (причем данная категория охватывает возраст с 11 до 18 лет), совершивших общественно опасные деяния, предусмотренные УК РФ, нуждающихся в особых условиях воспитания и обучения и требующих специального педагогического подхода. В последних создается особая система, обеспечивающая специальные условия содержания воспитанников, включающая в себя, например, временную изоляцию воспитанников, исключающую возможность их ухода с территории учреждения по собственному желанию, круглосуточное наблюдение и контроль за воспитанниками, в том числе во время, отведенное для сна, и т.д. Срок содержания в учреждении закрытого типа не может быть более трех лет.
Разумеется, такой порядок нельзя считать привлечением к уголовной ответственности в классическом понимании. Как указывают специалисты, направление лиц в специальное учебно- воспитательное учреждение закрытого типа позволяет организовать процесс их исправления в условиях, в криминологическом аспекте намного более благоприятных, чем при отбывании наказания в воспитательной колонии18 . В то же время помещению в рассмат- риваемое учреждение сопутствуют установление соответствующих ограничений, изъятие из привычной для несовершеннолетнего социальной среды, чего в большинстве в случаев вполне достаточно для того, чтобы он ощутил на себе и государственное порицание, и различные правоограничения, и сделал соответствующий вывод о недопустимости совершения подобных деяний в будущем. На наш взгляд, это наиболее гуманная мера, которая может быть применена к лицам в возрасте от 11 до 18 лет, совершившим тяжкие и особо тяжкие деяния.
В связи с этим трудно согласиться с мнением Ю.Е. Пудовоч- кина, который рассматривает помещение в специальное учебно- воспитательное учреждение закрытого типа в качестве отличной от мер воспитательного воздействия, самостоятельной меры ответственности несовершеннолетних. Автор обосновывает свою точку зрения следующим образом: «Эта мера отсутствует в перечне, указанном в 4.2 ст.90 УК, который не подлежит расширительному толкованию, значит, формально она не может быть отнесена к принудительным мерам воспитательного воздействия.
Не может быть она отнесена к ним и по существу, поскольку заложенный в ней объем кары, объем правоограничений значительно выше. ...Если принудительные меры воспитательного воздействия рас- считаны, в основном, на сознательность самого несовершеннолетнего, не предполагают направленного систематического воздействия на него, носят разовый характер и не способны охватить всех воспитательных ситуаций, то помещение в специальное воспитательное учреждение, напротив, отличается комплексностью, систематичностью, большей интенсивностью, целенаправленностью. Кроме того, воспитательное воздействие в этом случае осуществляется специалистами (педагогами, психологами, медицинскими работниками), а значит, изначально оно более эффективно»188.
На наш взгляд, в приведенном суждении явно содержится ре- titio principii, ибо ни одна из посылок для сделанного вывода не является верной. Во-первых, содержание ч.4 ст.91 УК РФ прямо опровергает утверждение упомянутого автора относительно закрытости перечня принудительных мер воспитательного воздействия, предусмотренного 4.2 ст.90 УК РФ. Более того, ряд ученых небезосновательно полагает, что указание в уголовном законе на то, что перечень данных мер не является исчерпывающим, на практике может приводить к нарушению конституционных прав и свобод несовершеннолетнего18 . Во-вторых, рассуждения о заложенном в любой из обсуждаемых мер «объеме кары» или «мере суровости», равно как и о тождестве целей наказания и помещения лица в специальное воспитательное или учебно-воспитательное учреждение, не соответствуют действующему уголовному законодательству. В соответствии с ч.1 ст.90, 4.2 ст.92 УК РФ, целью применения рассматриваемых мер является исправление несовершеннолетнего, с той лишь разницей, что помещение в специальное учебно- воспитательное учреждение применяется к лицам, нуждающимся в особых условиях воспитания, обучения и требующим специального педагогического подхода. Цели наказания при его исполнении достигаются преимущественно путем принуждения, заключающегося в интенсивном подавлении девиантного поведения, породившего совершение общественно опасного деяния; цели же помещения лица в специальное учебно-воспитательное учреждение достигаются преимущественно путем убеждения, доведения до лица отрицательной оценки обществом его поведения. Принуждению отводится в данном случае не столь значительная роль: оно обязывает лицо сообразовывать свое поведение с установленными уголовным законом нормами поведения171. В-третьих, что самое главное, законодатель в ч.2 ст.92 УК РФ однозначно указывает необходимость применения данной меры как принудительной меры воспитательного воздействия. На наш взгляд, именно и только с такой позиции данная мера и должна рассматриваться.
Показательно, что в центр временного содержания несовершеннолетних правонарушителей в г. Курске, из которого впоследствии по решению суда несовершеннолетние направляются в названные выше учреждения, за последние 3 года поступило 436 несовершеннолетних, совершивших общественно опасные деяния, 215 из которых в возрасте 7-13 лет (табл. П 2.5).172 Более чем в 70% случаев - за систематическое совершение тяжких и особо тяжких преступлений, среди которых наиболее распространенным видом является хищение чужого имущества. Причем кража и грабеж имеют стабильно высокие показатели, несколько реже совершается разбой (табл. П 2.7); аналогичные показатели отмечаются и в других регионах страны1 2. При этом из общего числа малолетних в специальные воспитательные учреждения закрытого типа за последние 3 года было направлено лишь 14 человек.173 Как отмечают многие специалисты, в целом по России реализация потребностей в спецшколах и спецпрофучилищах закрытого типа удовлетворена только на 5-10%, а в отдельных регионах - и того менее174.
Сложившуюся в области ситуацию можно объяснить, во- первых, отсутствием соответствующих учреждений в ее пределах и соответственно высокими затратами на доставление несовершеннолетних в эти учреждения, зачастую находящиеся на значительном расстоянии от Курской области; во-вторых, отсутствием денежных средств в областном бюджете на оплату нахождения несовершеннолетних в таких учреждениях. Причем примерно половина всех специализированных учреждений до сих пор находятся на местном финансировании, в связи с чем в них принимают только несовершеннолетних правонарушителей из области, в которой находится данная спецшкола. Остальные учреждения, финансируемые из федерального бюджета, переполнены либо находятся в достаточно отдаленных от Курской области районах. И наконец, третьей причиной является специфика судопроизводства по делам о направлении несовершеннолетних в специализированные учреждения: судьи редко применяют эту меру, отдавая предпочтение родительскому надзору и предупреждению. Очевидно, что наличие перечисленных обстоятельств многократно снижает эффективность работы законодательного механизма при применении данной меры воспитательного воздействия.
Зачастую при применении к несовершеннолетнему в качестве принудительной меры воспитательного воздействия помещения его в специализированное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа складывается следующая ситуация: центры временного содержания несовершеннолетних правонарушителей, на которые возлагается исполнение приговора суда, в связи с отсутствием мест не могут в установленный законом 20-дневный срок обеспечить исполнение приговора и вынуждены просто отпускать несовершеннолетнего по истечении установленного срока пребывания в ЦВСНП. С точки зрения правозащитных организаций, подобные ситуации являются грубейшим нарушением прав ребенка, пренебрежением обязанностями по его воспитанию и исправлению175.
Рассмотренные проблемы не являются исключительными для Курской области; вопрос об увеличении количества (а во многих регионах - создания) специальных учебно-воспитательных учреждений является актуальным для большинства регионов страны 96. В масштабах государства следует обсудить и необходимость создания ювенальных судов как системы ювенальной юстиции. В настоящее время отдельные ее элементы действуют в Москве, Санкт- Петербурге, Ростовской, Нижегородской и Саратовской областях, планируется их создание еще в нескольких регионах (Камчатская область, республика Башкирия). Положительный результат функционирования ювенальных судов очевиден. Так, в г. Таганроге Ростовской области удельный вес несовершеннолетних, осужденных к лишению свободы, составляет 7,8% от общего числа; более чем в 30% случаев несовершеннолетние направляются в специальные учебно-воспитательные учреждения закрытого типа, а в 20,5% случаев применяются принудительные меры воспитательного воздействия1 1. Для сравнения, в целом по России приводятся следующие усредненные показатели: условное осуждение - 70- 75%, назначение наказания в виде лишения свободы - 20-24%; оставшийся процент составляют альтернативные наказания и меры воспитательного воздействия176.
Заслуживающим внимания представляется и предложение А.М. Рачковой по организации специальной службы социальнопсихологического сопровождения ювенальной юстиции177.
Для повышения эффективности механизма исправления лиц, не достигших 18-летнего возраста, совершивших общественно опасные деяния, путем применения к ним мер уголовно-правового воздействия, не связанных с назначением наказания, представляется необходимым создание системы ювенальных судов и совершенствование структуры специальных учебно-воспитательных учреждений с целью полноценного охвата всех регионов. Осуществление адекватного уголовно-правового подхода к достижению исправления малолетних или несовершеннолетних лиц, совершивших преступления, позволит предупредить деморализацию личности и формирование устойчивых противоправных установок. Необходимость совершенствования законодательства в исследуемой сфере представляется насущной.
Как отмечалось ранее, действующее уголовное законодательство предусматривает дифференцированный подход к определению возраста наступления уголовной ответственности. Так, ч.2 ст.20 УК РФ закрепляет исчерпывающий перечень деяний, за совершение которых лицо может быть привлечено к уголовной ответственности по достижении 14-летнего возраста. Составы преступлений, перечисленные в указанной норме, можно сгруппировать следующим образом: 1.
Преступления, связанные с физическим насилием или его угрозой: убийство (ст. 105 УК), умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст.111 УК), умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (ст.112 УК), изнасилование (ст. 131 УК), насильственные действия сексуального характера (ст. 132 УК). 2.
Преступления, связанные с завладением чужим имуществом: кража (ст.158 УК), грабеж (ст.161 УК), разбой (ст.162 УК), вымогательство (ст. 163 УК), неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (ст. 166 УК), хищение либо вымогательство оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (ст.226 УК), хищение либо вымогательство наркотических средств или психотропных веществ (ст.229 УК). 3.
Преступления, связанные с уничтожением или повреждением имущества: умышленное уничтожение или повреждение имущества при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 167 УК), террористический акт (ст.205 УК), вандализм (ст.214 УК), приведение в негодность транспортных средств или путей сообщения (ст.267 УК). 4.
Иные: похищение человека (ст. 126 УК), захват заложника (ст.206 УК), заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст.207 УК), хулиганство при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 213 УК).
При анализе приведенной выше классификации преступлений возникает ряд вопросов. С включением в ч.2 ст.20 УК РФ первой группы преступлений соглашается большинство ученых, в связи с тем, что она представлена деяниями, общественная опасность которых осознается в достаточно раннем возрасте. Некоторые ученые полагают, что данную группу необходимо дополнить такими составами, как посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст.277 УК РФ), посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (ст.295 УК РФ), посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст.317 УК РФ) 178. Сторонникам данной позиции можно возразить, что лицо в возрасте 13-15 лет не способно осознать повы- шенную общественную опасность своего деяния при совершении одного из указанных преступлений, охватывая сознанием лишь факт умышленного причинения (покушения на причинение) лицу смерти. Аналогичным образом, при хищении предмета, имеющего особую историческую ценность, путём кражи, лицо, не достигшее 16 лет, не может нести ответственность за более тяжкое преступление, предусмотренное специальной нормой (ст. 164 УК РФ), и привлекается к ответственности по общей норме (ст. 158 УК РФ) 201. Поэтому действия несовершеннолетнего в случае совершения деяний, предусмотренных ст.277, 295, 317 УК РФ, должны квалифицироваться как убийство с отягчающими обстоятельствами (ч. 2 ст. 105 УК РФ) или покушение на него, что будет в полной мере отражать отношение несовершеннолетнего к совершенному им деянию.
Что касается преступлений, выделенных нами во вторую группу, вызывает сомнение обоснованность включения в ч.2 ст.20 УК, наряду с «обычными» хищениями, хищения либо вымогательства оружия, взрывчатых веществ или наркотических средств (психотропных веществ). Данные составы выведены законодателем за рамки преступлений против собственности, так как основными их объектами являются общественная безопасность и здоровье населения, Лицо, не достигшее 16 лет, совершая одно из указанных выше деяний, не осознает социальной значимости своих действий, расценивая их как завладение соответственно оружием, наркотическими средствами и др., совершенное противоправным способом. Понимание того, что в данном случае общественная опасность совершаемого им деяния выше, чем в случае совершения хищения иных предметов, у лица моложе 16 лет, по нашему мнению, отсутствует. По всей видимости, в основу включения этих составов в перечень 4.2 ст.20 УК РФ положена аналогия объективной стороны указанных составов иным названным в нем формам хищения. Однако определяющим признаком при квалификации деяний по рассматриваемым составам является основной объект посягательства, а не сходный с другими формами хищения характер деяний.
По указанным выше причинам мы не можем согласиться с мнением некоторых авторов, считающих необходимым установле ние уголовной ответственности с четырнадцати лет за деяния, предусмотренные ст.221 УК РФ («Хищение либо вымогательство ядерных материалов или радиоактивных веществ»)179; еще одним веским доводом против включения в 4.2 ст.20 УК РФ указанной статьи является то, что сведения о совершении лицами, не достигшими 16 лет, указанного деяния отсутствуют. В любом случае представляется целесообразным установление уголовной ответственности за перечисленные составы преступлений только с 16 лет; в случае совершения указанных деяний лицами, достигшими 14, но не достигшими 16 лет, их надлежит квалифицировать по соответствующим статьям преступлений против собственности.
Аналогичную ситуацию можно отметить и при анализе третьей группы преступлений рассматриваемого перечня. Ученые подвергают сомнению целесообразность отнесения к данной группе практически всех деяний. В частности, А.П. Козлов считает нецелесообразным привлечение лиц, не достигших 16-летнего возраста, к ответственности за совершение терроризма, вандализма и приведения в негодность транспортных средств и путей сообщения к уголовной ответственности за преступления против собственности, в силу того, что объекты посягательства, предусмотренные диспозициями ст.205, 214,267 УК РФ, недоступны для осознания лицами младше 16 лет180.
С приведенной точкой зрения трудно согласиться по нескольким основаниям. Во-первых, осознание лицом объекта преступления неравнозначно пониманию социальной значимости совершаемых им действий. «Субъект умышленного преступления может не знать точно, на какой непосредственный объект посягает его деяние, но должен осознавать, что причиняет вред определенным охраняемым уголовным законом интересам личности, общества или государства»181. Поэтому тот факт, что лицо в возрасте до 16 лет не осознавало общественной опасности совершаемых им действий, отнюдь не следует из непонимания им особенностей объекта посягательства. Во-вторых, в силу специфики объектов рассматриваемых преступлений они, как следует из предложенной нами классификации, зачастую связаны с посягательством на чужое имущество, однако не ограничиваются им и не могут быть к нему сведены. Так, основным объектом террористического акта выступает общественная безопасность, дополнительным - жизнь, здоровье, имущественные или иные интересы людей. Основной объект приведения в негодность транспортных средств и путей сообщения - безопасность движения или эксплуатации транспортных средств, факультативные - здоровье, отношения собственности. Дополнительным объектом в квалифицированных составах рассматриваемых деяний выступает жизнь человека. Кроме того, терроризм является особо тяжким преступлением, и сущность уголовноправового запрета в отношении его совершения осознается, благодаря СМИ, даже малолетними. Другое дело, что случаи совершения террористических актов с участием несовершеннолетних единичны, однако и они должны подвергаться адекватной правовой оценке.
л Автор, на наш взгляд, допускает некоторое противоречие, с одной стороны, утверждая, что вандализм (осквернение зданий или иных сооружений, порча имущества на общественном транспорте или в иных общественных местах) не осознается лицом, не достигшим 16 лет, а с другой стороны - указывая, что «уничтожение или повреждение имущества как социально вредное поведение осознаваемо человеком с самого раннего возраста»205. Довод же о том, что вандализм является преступлением небольшой степени тяжести, не является основанием для декриминализации данного деяния применительно к лицам, не достигшим 16 лет.
Что касается приведения в негодность транспортных средств или путей сообщения, то мнение о необоснованности его включения в 4.2 ст.20 УК РФ разделяется многими учеными. Так, А.А. Пергатая пишет: «Вызывает сомнение целесообразность введения ответственности 14-летних за неосторожное деяние (имеется в виду 4.2 и 3 ст.267)»182. Данная позиция представляется непоследовательной, так как состав ч.1 ст.267 УК также является материальным, с двойной формой вины, и подлежит применению только в том случае, если указанное деяние повлекло неосторожное причинение тяжкого вреда здоровью человека или крупного ущерба. Иных, помимо рассматриваемой нормы, неосторожных деяний ч.2 ст.20 УК РФ не предусматривает, ибо, как неоднократно указывали специалисты в сфере уголовного права и подтверждали исследователи в области психологии, возрастные особенности подростков «объективно препятствуют возможности предвидения тех или иных общественно опасных последствий во всех случаях многообразных жизненных ситуаций»183. Приведение в негодность транспортных средств или путей сообщения относится к числу тех преступлений, при совершении которых «несовершеннолетние, осознавая фактическое содержание совершаемого ими деяния, достаточно поверхностно осознают социальное значение указанных действий»184. Учитывая, что за все остальные неосторожные деяния уголовная ответственность наступает с 16 лет, представляется целесообразным исключить ст.267 УК из ч.2 ст.20 УК РФ.
Стоит отметить, что сходное с рассмотренным нами по характеру деяние - умышленное уничтожение или повреждение имущества - вменяется в вину лицам в возрасте от 14 до 16 лет только при наличии отягчающих обстоятельств (ч.2 ст. 167 УК РФ). В то же время, если лицо, достигшее 14-летнего возраста, признается законодателем способным осознавать общественную опасность «тех же деяний», совершенных из хулиганских побуждений, общественно опасным способом или повлекших тяжкие последствия, с равной вероятностью оно должно осознавать и опасность умышленного уничтожения или повреждения имущества при отсутствии квалифицирующих признаков (ч.1 ст. 167 УК РФ). Приведем при мер. Ш., в возрасте 14 лет, совместно с Б., в возрасте 12 лет, совершили умышленное уничтожение чужого имущества (дачного домика), повлекшее причинение значительного ущерба, путем поджога. В связи с недостижением Б. возраста наступления уголовной ответственности уголовное преследование в отношении него было прекращено. В отношении Ш. суд, основываясь на материалах дела, сделал вывод, что во время совершения преступления последний полностью ориентировался в окружающем, его действия носили целенаправленный характер, он мог в полной мере осознавать общественную опасность своих действий и руководить ими. Квалифицируя действия Ш. по ч.2 ст. 167 УК РФ, суд исходил из того, что подсудимый умышленно и полностью истребил не принадлежащее ему имущество, выведя его из хозяйственного оборота посредством сожжения185.
Существующая ситуация противоречит логике закона: лицо, достигшее 14 лет, несет уголовную ответственность за порчу имущества на общественном транспорте или в иных общественных местах (ст.214 УК РФ), однако в случае повреждения имущества, повлекшего значительный ущерб (согласно прим. к ст. 158 УК РФ - не менее 2500 руб.) (ст. 167 УК РФ), - только в том случае, если указанные деяния совершены из хулиганских побуждений, путем поджога, взрыва или иным общеопасным способом либо повлекли по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия (ч.2). На наш взгляд, уголовная ответственность за совершение деяния, предусмотренного ч.1 ст. 167 УК РФ, также должна быть установлена с 14-летнего возраста.
Заслуживает упоминания предложение А.П. Козлова об исключении из четвертой группы составов ч.2 ст.20 УК РФ захвата заложника, так как, «во-первых, лица в возрасте до 16 лет еще не осознают опасности посягательства на общественную безопасность, во-вторых, достаточно посмотреть на обязательные цели данного вида преступления - понуждение государства, организации или гражданина совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия - как становится очевидным парадоксальный подход законодателя к формированию возраста субъекта захвата заложника, поскольку трудно представить себе 14-летнего, диктующего свою волю государству с пониманием подобного; в-третьих, введенный в уголовный закон РСФСР в 1987 г. анализируемый вид преступления изначально был наказуем с 16 лет, что полностью соответствовало юридической природе и сущности его»210.
Мы не можем согласиться с приведенным мнением по ряду причин. Во-первых, «парадоксальный подход законодателя...» - не что иное как argumentum ad ignorantiam. Необоснованно сужая в своем примере объективную сторону рассматриваемого деяния, автор предпочел указать на маловероятность навязывания 14-летним лицом своей воли государству. При этом упущенной из виду, однако, имеющей место на практике является ситуация, когда несовершеннолетний совершает захват заложника с целью понуждения организации или гражданина к передаче денежных средств или иных материальных ценностей. Во-вторых, представляется неосновательным повышение возраста ответственности за совершение данного преступления до 16 лет потому, что изначально такой возрастной порог уголовной ответственности устанавливался в советском законодательстве. В данной ситуации необходимо учитывать особенности психического развития современных подростков, распространенность совершения данного деяния в целом, доступность информации о его социальной значимости и способность несовершеннолетнего к осознанию его общественной опасности.
Еще одним примером непоследовательности законодателя при установлении уголовной ответственности лиц в возрасте от 14 до 16 лет является принцип формулирования уголовной ответственности за совершение хулиганства. Вполне объяснимо, почему в том виде, в котором диспозиция ч.1 ст.213 УК РФ существовала изначально («хулиганство, то есть грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся применением насилия к гражданам либо угрозой его применения, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества»), законодатель не счел целесообразным вменение данного преступления в вину лицам, достигшим 14 лет. Несовершеннолетние, не достигшие 16-летнего возраста, подлежали уголовной ответственности за совершение данного деяния, сопряженного с сопротивлением представителю власти, в группе или с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия. Тем не менее после внесения в рассматриваемую статью изменений Федеральным законом от 08.12.2003 г. №162-ФЗ такой квалифицирующий признак, как применение оружия, был включен в качестве альтернативного в основной состав хулиганства, а само деяние - отнесено к числу преступлений средней тяжести, то есть законодатель фактически исключил основной состав хулиганства. Последовавшими изменениями из ч.2 ст.20 УК РФ исключена ч.З ст.213 УК РФ без учета того, что в норме, подвергшейся редактированию, остались оба ранее вменяемых в вину лицам в возрасте от 14 до 16 лет состава, и оснований для невменения хулиганства с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия, не появилось. Федеральным законом от 24.07.2007 г. №211-ФЗ основной состав рассматриваемого деяния дополнен альтернативным признаком - «по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой- либо социальной группы».
ц На наш взгляд, лицо в возрасте 14 лет способно осознавать совершение любого из действий, предусмотренных ч.1 ст.213 УК РФ. Более того, как логично рассуждает А.П. Козлов, квалифицированный состав хулиганства - это хулиганство плюс отягчающие обстоятельства - законодатель в ч.2 ст.213 УК прямо указывает на «то же деяние», и неосознание лицом основного состава хулиганства исключает возможность привлечения к ответственности за квалифицированный состав хулиганства211. Отметим, что из этой очевидной посылки автор делает вывод, прямо противоположный нашему: о необходимости исключения уголовной ответственности для лиц, не достигших 16-летнего возраста, по ст.213 УК РФ.
Анализ уголовного закона показывает, что криминализация тех или иных деяний в отношении лиц, достигших 14 лет, осуществляется не всегда последовательно и обоснованно. Так, в соответствии с ч.З ст. 17 УК РФ, лицо, достигшее 16-летнего возраста, совершившее уголовно наказуемое деяние при наличии признаков привилегированного состава, подлежит ответственности за преступление с привилегированным составом. Совокупный анализ ч.З ст. 17 и 4.1, 2 ст.20 УК РФ показывает, что, если такая ситуация возникает до момента достижения лицом 16-летнего возраста, несовершеннолетний подлежит уголовной ответственности на общем основании даже при наличии привилегированного состава. Например, за привилегированные виды убийства (ст. 106-108 УК РФ) уголовная ответственность наступает лишь с 16-летнего возраста, тогда как за простое убийство (ч.І ст. 105 УК РФ) - с 14 лет.
Рассмотрим сложившуюся ситуацию на примере ст. 106 УК РФ. Убийство матерью новорожденного ребенка является специальным составом в ряду преступлений против жизни и отражает специфику субъекта преступления. В последние годы среди рожениц более 80% составляют молодые женщины, которые рожают впервые, и отнюдь не редки случаи, когда роженицами оказываются 14-15- летние. По мнению психологов, родовой акт, как и сама беременность, отражается на нервной и сосудистой системах женщины, и зачастую приводит к изменениям психики, хотя и не имеющим характера патологии, однако ослабляющим возможность в полной мере осознавать общественную опасность своих действий и руководить ими. Спровоцировать возникновение психотравмирующей ситуации может и тот факт, что в указанном возрасте молодая мать не имеет собственного заработка, своего жилья, в большинстве случаев - постоянного партнера, и не может рассчитывать на поддержку со стороны близких людей, опасаясь крайне негативной реакции с их стороны.
После родов могут возникать и психические расстройства, не исключающие вменяемости, - так называемые послеродовые психозы: эндогенные органические заболевания (маниакально-депрессивный психоз, шизофрения), спровоцированные беременностью и родами. Убийство ребенка женщиной вследствие наличия у нее психического расстройства, не исключающего вменяемости, также охватывается диспозицией ст. 106 УК РФ.
Отдельными учеными высказана точка зрения, в соответствии с которой недостижение матерью возрастного порога, указанного?в ч.1
ст.20 УК РФ, исключает уголовную ответственность186. В данном случае можно возразить следующее. При конкуренции общей (ст. 105 УК РФ) и специальной (ст. 106 УК РФ) норм применяется специальная норма (ч.З ст. 17 УК РФ). В целом судебная практика исходит из следующего: если ввиду недостижения возраста наступления уголовной ответственности лицо не может быть привлечено к ответственности по специальной норме, для квалификации применяется общая норма187.Таким образом, если мать в возрасте 14-15 лет убивает своего новорожденного ребенка, виновную следует привлекать к ответственности по п. «в» 4.2 ст. 105 УК РФ, заметим, - по квалифицированному составу. Естественно, что в рассмотренной нами ситуации грубо нарушается принцип равенства граждан перед законом.
В отношении составов, предусмотренных ст. 107 и 108 УК РФ, следует отметить следующее. У большинства несовершеннолетних в силу незавершенности процессов формирования психики имеет место дисбаланс сил возбуждения и торможения и, как следствие, повышенная возбудимость, вследствие которой чрезвычайно высока возможность возникновения аффектированных состояний, характеризующихся значительными изменениями сознания, нарушением контроля за действиями. Как показывают исследования, 16%: убийств в состоянии аффекта совершается несовершеннолетними, из них 6% - подростками, не достигшими 16-летнего возраста188. В России ежегодно совершается около 3 тысяч убийств не достигших совершеннолетия граждан, а в целом потерпевшими от преступных посягательств становятся более 100 тысяч несовершеннолетних. В последнее время это число стремительно увеличивается (табл. П 1.3, табл. П 2.1). Поэтому у рассматриваемой категории лиц есть все основания опасаться посягательств на их права и законные интересы. В состоянии необходимой обороны имеет место колоссальная нагрузка на психику и необходимость быстрого принятия решений. В силу недостаточности жизненного опыта ими зачастую не осознается до конца ни момент окончания посягательства, ни несоразмерность нападению выбранного ими средства или метода защиты. Тем не менее в отношении несовершеннолетнего, не достигшего 16 лет, перечисленные особенности не учитываются при квалификации совершенного им деяния в силу того, что лицо не достигло возраста, необходимого для вменения деяния с привилегированным составом.
На наш взгляд, изложенная проблема должна быть разрешена, так как она противоречит особому статусу несовершеннолетних в уголовном законе. За совершение одного и того же деяния несовершеннолетний может быть подвергнут такому же строгому наказанию, как и совершеннолетнее лицо. Несправедливость такого подхода неоднократно отмечалась правоведами189. Лопашен- ко Н.А. справедливо указывает, что ситуация равенства 15-летнего и совершеннолетнего лиц в принципе невозможна190, так как по отношению к несовершеннолетним уголовным законом установлены особые правила назначения наказания (снижены пределы наказания), существует возможность применения принудительных мер воспитательного характера и др. Это означает, что за совершение, например, убийства (ст. 105 УК РФ) суд назначит несовершеннолетнему менее строгое наказание, чем взрослому. В то же время, если совершается деяние с привилегированным составом, лицо, достигшее 16 лет, привлекается к ответственности по соответствующей норме, а в возрасте 14-15 лет - по общей норме (например, ст. 105 и ст.106 УК РФ), несмотря на идентичность признаков совершенного деяния. В таких случаях не соблюдаются принципы равенства и справедливости.
Представляется, что в ч.2 ст.20 УК РФ необходимо внести изменения, которые бы разрешали эту проблему. При этом можно предложить два варианта. Первый - добавить в перечень статей, указанных ч.2 ст.20 УК РФ, привилегированными составами (ст.106-108, 113, 114 УК РФ). Напомним, что в соответствии со ст. 10 УК РСФСР 1960 г. за перечисленные преступления, за исключением состава, предусмотренного ст. 106 УК РФ, предусматривалась уголовная ответственность с 14 лет. Второй вариант - дополнить ст. 20 УК РФ нормой, предусматривающей уголовную ответственность несовершеннолетних, достигших 14, но не достигших 16-летнего возраста, по статье с привилегированным составом, при соблюдении двух условий: наличия признаков привилегированного состава в совершенном общественно опасном деянии и присутствия общей нормы в 4.2 ст. 20 УК РФ.
Второй путь выглядит более простым, однако, на наш взгляд, в такой редакции перечень ч.2 ст. 20 УК РФ потеряет очень важные качества - закрытость и исчерпанность, исключающие расширительное толкование уголовного закона. Конечно, перечень статей, за которые уголовная ответственность наступает с 14-летнего возраста, в УК РФ и без того велик (по сравнению с уголовными кодексами стран СНГ и Балтии он - самый большой). Представляется тем не менее, что его расширение за счет привилегированных составов устранит рассматриваемый пробел в регламентации возрас- та наступления уголовной ответственности и позволит избежать произвольного толкования перечня, что вероятно при выборе второго варианта.
Таким образом, на наш взгляд, перечень составов преступлений, перечисленных в 4.2 ст.20 УК РФ, уголовная ответственность за которые наступает с 14-летнего возраста, должен быть подвергнут изменению за счет исключения таких деяний, как: хищение либо вымогательство оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (ст.226 УК РФ), хищение либо вымогательство наркотических средств или психотропных веществ (ст.229 УК РФ), приведение в негодность транспортных средств или путей сообщения (ст.267 УК РФ), и, напротив, добавления нескольких составов (ч.1 ст. 167, ч.1 ст.213, ст.106-108, ИЗ, 114 УК РФ). Такой подход более последовательно выражает современную тенденцию гуманизации всего уголовного законодательства, в том числе в отношении несовершеннолетних. В свое время Г.М. Миньковский справедливо указывал на необходимость обязательного учета при реализации требований уголовной политики задач общей уголовно-правовой превенции, обеспечения охраны личных и общественных, а также государственных интересов от преступных посягательств, а также цели реального исправления преступника191.
Двигаясь далее по «шкале» возраста в соответствии с применяемой педагогами и психологами возрастной периодизацией192, необходимо обратить внимание на старший школьный возраст. С достижением 16 лет уголовный закон связывает наступление уголовной ответственности в общем порядке. В отношении несовершеннолетних, достигших шестнадцатилетнего возраста, законодателем установлена презумпция достаточной психической зрелости, позволяющей им осознанно выбирать тот или иной вариант поведения, исходя из собственных суждений и моральных взглядов. В возрасте 16-17 лет становится особенно заметным рост сознания и самосознания, расширяется сфера осознаваемого; параллельно происходит углубление существующих знаний; окончательно формируется словесно-логическое мышление193. «Юноша обнаруживает гораздо большую зрелость и самостоятельность в своих оценках и самооценках, нежели подросток. Он достаточно четко формулирует обобщенные критерии моральных и иных оценок, выясняя связь данного частного случая или поступка с общими чертами личности»194.
В этот период на фоне формирующегося мировоззрения, политической сознательности и накопления социального опыта, в результате непосредственного ознакомления с правовыми явлениями, широкого пользования средствами массовой информации, действия иных социальных факторов складывается правосознание как составная часть индивидуального сознания. С позиций психологов, 16-летний подросток способен подходить к выбору целей и способа действия, учитывая его последствия для себя и окружающих, осознавать причинно-следственные зависимости различных вари-
антов поведения, принимать решение о выборе соответствующего варианта195.
Вместе с тем следует учитывать, что несовершеннолетние раннего юношеского возраста пребывают в состоянии поиска своего места в жизни, их развитие и социальное формирование предельно динамично и не во всем приобретает черты стабильности и законченности. Между знаниями, интеллектуальным ростом и социально-нравственным уровнем лиц, достигших 16 лет, существует заметное различие. В силу изложенного выше признание несовершеннолетних юношеского возраста полностью вменяемыми, «уголовно совершеннолетними» нельзя расценивать как уравнение их со взрослыми196.
Следует отметить, что ряд норм Особенной части УК РФ содержит прямое указание на достижение лицом 18 лет как обязательный признак субъекта преступления. Так называемый «повышенный возраст наступления уголовной ответственности» прямо указан в диспозициях ст.134, 135, 150, 151, ч.2 ст.157, п. «в» ч.2 ст.228.1, ст.242.1 УК РФ.
Отдельные авторы не соглашаются с законодателем относительно установления в указанных нормах повышенного возраста. Так, Н.Г. Иванов полагает, что по ст. 150 УК РФ возможно привлечение к уголовной ответственности эмансипированных несовершеннолетних, достигших возраста наступления ответственности2 3. В то же время, как справедливо отмечает А.Б. Попов, признание лица эмансипированным означает лишь возможность вступать в гражданско-правовые отношения и полностью нести ответственность в случае причинения вреда. В уголовном праве эмансипация дает основу для привлечения к ответственности только за деяния, которые могут быть совершены эмансипированным несовершеннолетним 24.
По мнению Ю.Е. Пудовочкина и А.Б. Попова, родители несовершеннолетнего и лица, профессионально занимающиеся воспитанием детей, совершившие преступление, предусмотренное ст. 150 УК РФ, могут быть привлечены к уголовной ответственности вне
зависимости от того, достигли ли они сами совершеннолетия. Козлов А.П., разделяя высказанную точку зрения, говорит только о родителях несовершеннолетних197. С подобной позицией трудно согласиться. Во-первых, предложение ужесточить уголовную ответственность при наличии соответствующего статуса субъекта преступления в случае его реализации на практике явилось бы грубым нарушением принципов вины и равенства граждан перед законом. Во-вторых, авторы указывают на родителей несовершеннолетнего; в соответствии с ч.1 ст.87 УК РФ, несовершеннолетними являются лица, достигшие 14, но не достигшие 18 лет. Соответственно родители лица в возрасте от 14 до 18 лет не могут сами являться несовершеннолетними, в силу неспособности к деторождению в течение первого десятилетия жизни. В-третьих, для профессионального занятия воспитанием детей необходимо получение высшего образования, что требует определенных затрат времени и обусловливает фактическую невозможность занятия указанной деятельностью до достижения совершеннолетия. Нельзя рассматривать как профессиональную деятельность работу девушки няней по окончании 9 классов общеобразовательной школы. В-четвертых, общественная опасность деяния, предусмотренного ст. 150 УК РФ, заключается именно в том, что деморализующее воздействие на лицо, не достигшее совершеннолетия, оказывает полноправный участник общественных отношений, в полной мере наделенный право- и дееспособностью. Особенностями личности в период малолетства и несовершеннолетия являются несформированность собственных убеждений и системы ценностей, излишняя эмоциональность, стремление к общению со старшими по возрасту, повышенная внушаемость и доверие к лицам, пользующимся у них авторитетом, неустойчивость перед провокациями. Именно эти качества используются взрослым для вовлечения в совершение общественно опасного деяния лица, не достигшего совершеннолетия. Совершеннолетний осознает, что своими действиями оказывает деморализующее влияние на личность подростка, посягает на общественные отношения в сфере нормального нравственного развития, воспитания и формирования социально полезных установок у лица, не достигшего совершеннолетия, и желает наступления последствий в виде возникновения у последнего желания совершить общественно опасное деяние. В ином случае, когда аналогичные действия осуществляются лицом, не достигшим 18 лет, говорить о совершении им посягательства на указанные общественные отношения представляется неверным, ибо такое посягательство может (по логике закона) осуществляться лишь «извне» - совершеннолетним лицом: в противном случае следует признать, что, самостоятельно совершая преступление, лицо в возрасте до 18 лет должно нести повышенную ответственность за совершение посягательства на общественные отношения в сфере нормального развития и воспитания несовершеннолетних и малолетних лиц. Сказанное в равной мере справедливо применительно ко всем перечисленным выше составам.
- « Отдельные авторы считают целесообразным исключение уголовной ответственности несовершеннолетних от 16 до 18 лет в случаях, «когда субъектами преступления не могут быть лица, не достигшие восемнадцати лет»198. В частности, к ним могут быть отнесены преступления против военной службы, фальсификация итогов голосования или документов референдума, вынесение заведомо неправосудного приговора, решения или иного судебного акта и т.д. Однако несовершеннолетнее лицо в принципе не может совершить подобное деяние, поскольку «такого рода деятельность его правосубъектностью не охватывается»199. Некоторые преступления, например, предусмотренные ст. 299, 305, 307 УК РФ, объективно не могут быть совершены лицом и сразу по достижении им 18 лет. Соответственно предложение по установлению 18-летнего минимального возраста наступления уголовной ответственности за отдельные преступления, например ст. 140, 285, 305 УК РФ200, можно оценить как нецелесообразное.
На наш взгляд, говорить об установлении законодателем повышенного возраста наступления уголовной ответственности следует только в случае, когда есть прямое указание на достижение такого возраста в соответствующей норме. Поэтому мы не можем согласиться с позицией авторов, рассматривающих возраст как признак специального субъекта преступления и полагающих возможным его установление исходя из смысла уголовно-правовой нормы201. Рассуждая подобным образом, следовало бы выделить 21-летний возраст для должностных преступлений (в соответствии с законодательством РФ о государственной службе, для занятия должности в подавляющем большинстве случаев требуется наличие высшего образования); 25-летний возрастной «ценз» для занятия судейской должности и т.д. Статья 19 УК РФ прямо указывает, что возраст наступления уголовной ответственности должен устанавливаться непосредственно Уголовным кодексом, а не нормативными правовыми актами иных отраслей действующего законодательства.
Как обоснованно отмечает И.Б. Колчевский, «нормы об ответственности военнослужащих, государственных служащих, судей не содержат указаний на возраст субъекта, обязательно равный или превышающий 18 или 25 лет у судей. В этих случаях законодатель указал не на возраст, а на признак статуса исполнителя преступления. Такие признаки (семейно-родственные отношения, служебное положение, гражданство и пр.) именуются признаками "специального субъекта"»202. Аналогичную позицию занимает и
В.В. Устименко, считая, что отнесение 18-летнего возраста к числу признаков специального субъекта преступления «ничем не обосновано и противоречит учению о субъекте преступления»203.
Установление уголовной ответственности, например, за совершение преступлений против установленного порядка прохождения военной службы произведено безотносительно к тому, в каком возрасте, в соответствии с Федеральным законом «О воинской обязанности и военной службе»204, гражданин подлежит призыву на военную службу. В связи с этим представляется неосновательной точка зрения, изложенная Т.О. Кошаевой: «Для признания лица виновным в совершении данного преступления (ч.1 ст.305 УК РФ. - А.Б.), несмотря на предписания ст.20 УК РФ, необходимо наличие возрастного критерия, так как должность судей предполагает по закону различный возраст, а именно: 25 лет - для судей низшего звена, 30 лет - для вышестоящих судов и 35 лет - для судей Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ. Таким образом, признаками специального субъекта преступления, предусмотренного ст.305 УК РФ, является должностное положение
„ „„„„„„ 234
и возраст» .
Заслуживает внимания тот факт, что 18-летний возраст также не означает наступления уголовной ответственности в полной мере. В соответствии со ст.96 УК РФ, в исключительных случаях к лицам в возрасте от 18 до 20 лет, с учетом характера совершенного деяния и личности виновного, могут быть применены положения главы 14, за исключением помещения их в специальное воспитательное или учебно-воспитательное учреждение закрытого типа органа управления образованием либо воспитательную колонию. Оценка возможности применения положений гл. 14 к лицам в возрасте от 18 до 20 лет осуществляется судом при анализе всех обстоятельств дела - не только личности подсудимого, но и характера совершенного преступления. Следует, однако, отметить, что данная норма судьями применяется крайне редко.
Таким образом, с учетом предлагаемых нами изменений уголовного законодательства, система дифференциации возраста наступления уголовной ответственности может выглядеть следующим образом: 1)
11 лет - исключительный возраст ответственности, установленный за совершение строго определенного круга деяний, осознаваемых лицами в указанном возрасте; 2)
14 лет - пониженный специальный возраст - за совершение преступлений, перечень которых закреплен в 4.2 ст.20 УК РФ; 3)
16 лет - общий возраст наступления уголовной ответственности; 4)
18 лет - повышенный специальный возраст, факт достижения которого необходим для привлечения к уголовной ответственности за совершение тех деяний, в диспозиции которых прямо закреплен признак совершеннолетия. 2.3.
Уголовно-процессуальный кодекс предусматривает обязательное проведение экспертизы для установления возраста обвиняемого, подозреваемого и потерпевшего в тех случаях, когда это имеет значение для дела, а документы, удостоверяющие возраст, отсутствуют (ст. 79 УПК РСФСР и соответствующие статьи УПК других союзных республик). Необходимость определения возраста обусловливается тем, что в соответствии с требованиями ряда статей уголовного и гражданского кодексов от достижения конкретного возраста зависит наступление определенных правовых последствий, в частности решение вопросов об уголовной ответственности.
Полная дееспособность , т. е. способность определенного физического лица приобретать права и обязанности, предусмотренные законом, наступает при достижении 18-летнего возраста. Уголовная ответственность за совершение преступления наступает с 16-летнего возраста, а за убийство, умышленное нанесение телесных повреждений, изнасилование, разбой, злостное хулиганство и некоторые другие опасные преступления - с 14-летнего возраста (ст. 10 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик).
Необходимость определения возраста возникает и по другим поводам: при подмене детей, призыве в армию, идентификации личности человека, экспертизе трупов, подвергшихся расчленению, или при обнаружении трупов неизвестных лиц и др.
В основу определения возраста положены изменения ряда признаков: антропоскопических (состояние кожных покровов, появление и смена зубов, их изменения, вторичные половые признаки) и антропометрических, отражающих количественную сторону физического развития ( , окружность грудной клетки, масса), а также других признаков (формирование, дифференциация, инволюция элементов костного скелета и другие инволютивные изменения).
Признаки, на которых основывается судебно-медицинский эксперт, устанавливая возраст, весьма вариабельны и зависят от социальных условий и биологических особенностей (условий жизни и питания, наследственности, перенесенных заболеваний, физических нагрузок, профессии и др.). В связи с этим каждый из признаков имеет относительную доказательную ценность и вывод о возрасте должен основываться на анализе всей совокупности признаков.
В разные возрастные периоды возможности для более или менее точного установления возраста различны. Только в первые несколько дней жизни младенца реально определение срока жизни с точностью до 1-2 дней. В грудном возрасте (1-й год жизни) ошибки могут составлять 1 -1,5 месяца, в старшем школьном, подростковом (12-17 лет) - 2-3 года. В зрелом (21-60 лет), пожилом (60-75 лет) и старческом (свыше 76 лет) возрасте колебания в точности определения возраста достигают 5-10 лет.
При экспертизе возраста детей и юношей (девушек) учитывают антропометрические и антропоскопические признаки, которые характеризуют и определенный период: размеры головы, туловища, конечностей, длину и массу тела, наличие молочных зубов и замену их постоянными зубами, состояние и степень стирания зубов, дифференциацию костного скелета, а также наличие менструаций и поллюций, развитие вторичных половых признаков. У взрослых людей дополнительно учитывают признаки инволюции костной системы, изменения цвета и кожи, наличие и выраженность морщин на лице.
Возрастные особенности кожи (изменение эластичности, пигментации, ороговения, увеличение количества коллагеновых волокон и др.) подвержены большим колебаниям и в значительной степени индивидуальны. Ориентировочные сроки появления морщин на лице следующие: лобные и носогубные - в возрасте около 20 лет, тонкие морщины у наружных углов глаз - в 25-30 лет, предкозелковые - в 35 лет, веерообразные у наружных углов глаз - в 35-40 лет, на кистях рук и мочках ушей - после 50 лет. К 55 годам на коже лица, тыльных поверхностях кистей и предплечий начинают появляться пигментированные участки, кожа теряет эластичность.
Относительно точным показателем являются возрастные особенности зубов. Данные о степени стирания зубов верхней в зависимости от возраста приведены в таблице 13.
| Возраст, годы | Резцы | Клыки | Малые коренные | Первые большие коренные | Вторые большие коренные |
| 13-14 14-16 16-18 18-20 20-25 25-30 30-35 35-40 40-50 50-60 60-70 |
0-1 1 1-2 2-3 2-3 3 3 3 3-4 4-5 5-6 |
0 0 1 2 2 2 2-3 3 3-4 4 5 |
0 1 1 2 2 2-3 2-3 3 3-4 4 5-6 |
0 0 1 2 2 2-3 3 3-4 4 5 5-6 |
0 0 0 1 2 2 2-3 3 3-4 4-5 6 |
Неравномерность и гетерохронностъ развития. Кризисы развития.
Возраст – одна из фундаментальных и сложных категорий психологии развития. Уже самое общее, формальное его определение имеет 2 значения, оба из которых широко применяются как в историко-биологических науках, так и в науках о неживой материи – это абсолютный и условный возраст.
Абсолютный (календарный, или хронологический) возраст выражается количеством временных единиц (минут, дней, лет, тысячелетий и т.п.), отделяющих момент возникновения объекта до момента его измерения. Это – чисто количественное, абстрактное понятие, обозначающее длительность существования объекта, его локализацию во времени. Определение хронологического возраста объекта называется датировкой.
Условный возраст (или возраст развития) определяется путем установления местоположения объекта в определенном эволюционно-генетическом ряду, в некотором процессе развития, на основании каких-то качественно-количественных признаков. Установление условного возраста – элемент периодизации, которая предполагает выбор не только хронологических единиц измерения, но и самой системы отсчета и принципов ее расчленения.
В науке возрастные категории выглядят чрезвычайно сложными и противоречивыми. Как указывает И. С. Кон, чтобы разобраться в содержании категории возраста, прежде всего необходимо разграничить главные системы отсчета, в которых наука описывает человеческий возраст и вне связи с которыми возрастные категории вообще не имеют смысла.
Во-первых, этоиндивидуальное развитие, описываемое в таких понятиях, как «онтогенез», «течение жизни», «жизненный путь», «жизненный цикл», «биография»; его составляющие («стадии развития», «возрасты жизни» и т.п.) и производные («возрастные свойства»).
Все события развития совершаются вабсолютном времени. Понятие абсолютного времени условно и абсолютно в том смысле, что в его шкалу укладываются все человеческие жизни, обретая там свое место, соотнесенное по времени с другими жизнями и другими процессами развития и бытия всего сущего вообще.
Хронологический возраст – это возраст отдельного человека, начиная с момента зачатия (фактически, с момента образования яйцеклетки) и до конца жизни. Хронологический возраст каждого человека есть личный факт его жизни. Хронологические возрасты двух разных людей сопоставимы в двух системах измерения: с одной стороны, по абсолютной шкале времени (временное смещение) и, с другой, по тем психическим изменениям, которые появляются у них в определенном возрасте (возрастное соответствие).
Биологический возраст определяется состоянием обмена веществ и функций организма по сравнению со статистически средним уровнем развития, характерным для всей популяции данного хронологического возраста.
В понятии биологического возраста за основу взяты те генетические, морфологические, физиологические и нейрофизиологические изменения, которые происходят в организме каждого человека. Ввиду их измеряемости (биология располагает статистическими данными о том, в каком хронологическом возрасте какие изменения должны происходить) установлены определенные возрастные нормативы. Соответственно если в данном возрасте у человека еще не наступили ожидаемые изменения, значит, он отстает в своем биологическом развитии, т.е. его биологический возраст меньше хронологического. Если, наоборот, наступили изменения, которые должны произойти в более старшем возрасте, тогда говорят, что его биологический возраст превышает его хронологический возраст.
Психологический возраст определяется путем соотнесения уровня психического (умственного, эмоционального и т.д.) развития индивида с соответствующим нормативным среднестатистическим симптомокомплексом.
Здесь за основу взяты те психофизиологические, психологические и социально-психологические изменения, которые происходят в психике каждого человека. Для детей они более или менее описаны, а для взрослых нужны дополнительные исследования. Общая картина здесь та же, что и с биологическим возрастом: если психические изменения отстают от хронологического возраста, то говорят, что психологический возраст меньше хронологического, и наоборот, при опережении ими хронологического возраста психологический возраст превышает хронологический.
Социальный возраст измеряется путем соотнесения уровня социального развития человека (например, овладения определенным набором социальных ролей) с тем, что статистически нормально для его сверстников.
В понятии социального возраста за основу взяты те социальные изменения, которые происходят в психике. Это, с одной стороны, жизненные события, которые происходят с каждым из нас в определенном возрасте (мы поступаем в школу, делаем профессиональный выбор, вступаем в брак, начинаем трудовую деятельность и т.д.), и, с другой, возрастные изменения, определяющие мировоззрение человека, его отношение к жизни. Если они отстают от нормативных, говорят, что социальный возраст меньше хронологического, если опережают – то больше.
Все указанные категории подразумевают какое-то объективное, внешнее измерение. Но существует еще исубъективный, переживаемый возраст личности, имеющий внутреннюю систему отсчета. Речь идет о возрастном самосознании, зависящем от напряженности, событийной наполненное жизни и субъективно воспринимаемой степени самореализации личности.
Здесь за основу взято самоощущение человека, т.е. к какому хронологическому возрасту он сам себя приписывает, в какую точку на хронологической оси проецирует. Соответственно его субъективный возраст может быть меньше, больше или равен хронологическому возрасту.
Вторая система отсчета –социально-возрастные процессы и социально-возрастная структура общества, описываемые в таких терминах, как «возрастная стратификация», «возрастное разделение труда», «возрастные слои», «возрастные группы», «поколение», «когортные различия» и т.д.
Третья система отсчета –возрастной символизм, т.е. представления о возрастных процессах в культуре, то, как их воспринимают и символизируют представители разных социально-экономических и этнических общностей и групп («возрастные обряды», «возрастные стереотипы» и т.п.).
Рассмотрим понятие возраста в каждой из этих систем.
I. Индивидуальное развитие: жизненный путь индивида. Поскольку индивидуальное развитие человека, как и всякого другого организма, есть онтогенез с заложенной в нем филогенетической программой, его периодизация неизбежно покоится на выделении ряда универсальных возрастных процессов (рост, созревание, развитие, старение), в результате которых формируются соответствующие индивидуальные возрастные свойства (различия). То и другое обобщается в понятии возрастных стадий (фаз, этапов, периодов), или стадий развития (детство, переходный возраст, зрелость, старость и др.), известных с древности:
Если хочешь ты жизнь прожить счастливо,
Чтоб Лахеса дала увидеть старость,
– В десять лет ты играть, резвясь, обязан;
В двадцать должен отдаться ты наукам,
В тридцать лет ты стремись вести процессы,
В сорок лет говори изящной речью,
В пятьдесят научись писать искусно,
В шестьдесят насладись приобретенным;
Семь десятков прошло – пора в могилу;
Если восемь прожил, страшись недугов,
В девяносто рассудок станет шатким,
В сто и дети с тобой болтать не станут.
Линдин. «О возрасте»
Возрастные свойства отвечают на вопрос: чем среднестатистический индивид данного хронологического возраста и/или находящийся на данной возрастной стадии отличается от среднестатистического индивида другого возраста? Возрастные процессы отвечают на вопрос, как формируются возрастные свойства и каким путем (постепенно или резко, скачкообразно) происходит переход из одной возрастной стадии в другую?
Исследование онтогенеза сталкивается со множеством методологических трудностей. Прежде всего встает вопрос о границах каждого изучаемого периода жизни. Подавляющее большинство исследований по возрастной психологии, начинаясь с детства, до взрослости не доходят, и о том, как изменяется человек после достижения половой и социальной зрелости и до начала старения, психологи знают не так уж много. Лишь в последние годы вместо разобщенного изучения, с одной стороны, процессов созревания и формирования личности (детство, отрочество и юность), а с другой – старения, ученые поставили своей целью исследовать все пространство человеческой жизни от рождения до смерти. Но в эксперименте охватить такой большой отрезок времени практически невозможно.
Термины, в которых психология развития описывает возрастные процессы (рост, созревание и т.п.), уходят своими корнями в биологию и подразумевают прежде всего онтогенез. Но реальная биография, жизненный путь индивида значительно богаче и шире онтогенеза – она включает историю «формирования и развития личности в определенном обществе, современника определенной эпохи и сверстника определенного поколения». Здесь налицо взаимодействие двух рядов развития, которые Л. С. Выготский назвал натуральным (развитие организма) и социальным (приобщение индивида к культуре путем обучения, воспитания, социализации в широком смысле слова).
Любой анализ жизненного пути должен учитывать принципиальную многомерность возрастных свойств и критериев их оценки: биологический возраст соотносится со свойствами организма и его отдельных подсистем; социальный возраст – с положением индивида в системе общественных отношений; психический возраст – с характером сенсомоторной, умственной и тому подобной деятельности.
По мере развития науки каждое из этих понятий все больше дифференцируется. Так, биологический возраст подразделяется на скелетный (костный), зубной, возраст полового созревания и т.д. Социальный возраст представляет собой набор нормативно-ролевых характеристик, производных от возрастного разделения труда и социальной структуры общества. Такие понятия, как дошкольный, школьный, студенческий, рабочий, пенсионный возраст; брачный возраст; возраст гражданского совершеннолетия и т.п., имеют явно социальное происхождение и смысл.
При этом необходимо также различать нормативные и фактические критерии возраста. Так, например, юридический брачный возраст, т.е. минимальный возраст, по достижении которого индивид по биологическим и социальным показателям имеет законное право вступать в брак, – совсем не то же самое, что демографические показатели брачности (вероятность вступления в брак в определенном возрастном интервале, средний возраст вступления в брак и т.д.). Соотношение их также исторично. В современном индустриальном обществе большинство людей вступают в брак значительно позже, чем это допускается законом, тогда как в средневековой Европе или в Индии недавнего прошлого дело обстояло наоборот: браки нередко заключались до наступления юридического брачного возраста и даже до полового созревания (так называемые детские браки).
Еще более многообразны индикаторы психического возраста. Наряду с общепсихологическими нормативами (которые, впрочем, тоже не бесспорны) вроде умственного возраста, психологи используют множество частных индикаторов, например степень нравственной зрелости человека, рекреационный возраст (насколько досуг подростка соответствует тому, что статистически типично для его возраста), психосексуальный возраст и т.д.
Многомерность возрастных свойств усугубляется принципиально неустранимойнеравномерностью игетерохронностью (асинхронией) протекания возрастных процессов. Первая обнаруживает себя в том, что психические функции индивида развиваются неравномерно (есть спады и подъемы в их развитии, есть сензитивные периоды становления функций и т.д.), разные аспекты и критерии зрелости имеют для них неодинаковое значение. Гетерохронность (меж- и внутриличностная) выражается в несогласованности сроков биологического, социального и психического развития, а также в несовпадении темпов созревания или инволюции отдельных подсистем одного и того же индивида, например темпов физического роста и полового созревания, наличии диспропорции между интеллектуальным и нравственным развитием и т.п.
Многомерность возрастных свойств и гетерохронность возрастных процессов делают любую научную периодизацию жизненного пути и его отдельных этапов заведомо условной, допускающей многочисленные вариации и отклонения от статистически среднего, которые являются вполне нормальными, неустранимыми, представляя собой разные типы развития.
Не менее существенны социально-исторические вариации жизненного пути. Как считают антропологи, имеется определенная филогенетическая закономерность, согласно которой в процессе биологической эволюции возрастает значение индивида и его влияние на развитие вида. Оно проявляется, во-первых, в нарастании длительности периода индивидуального существования, в течение которого накапливается индивидуальный опыт, оказывающий влияние на дальнейшую эволюцию, и, во-вторых, в нарастании вариативности (морфологической, физиологической и психической) внутри вида.
Такая же закономерность обнаруживается и в человеческой истории. Кроме общего удлинения продолжительности жизни человека по сравнению с другими антропоидами, меняется соотношение и длительность ее этапов. С одной стороны, повышается значение подготовительного этапа жизнедеятельности, происходит удлинение детства как периода первичного обучения и социализации. С другой стороны, в ходе эволюции возрастает приспособительное значение старости как этапа онтогенеза, поскольку старые особи в популяциях, передавая накопленную ими социальную информацию более молодым, способствуют увеличению устойчивости и эволюционных возможностей популяции. Как подчеркивал Б. Г. Ананьев, в этом проявляется обратное воздействие жизненного пути на онтогенез. Поэтому, хотя возрастные категории первоначально зародились и часто мыслятся обыденным сознанием как онтогенетические инварианты, их необходимо рассматривать в более сложной системе отсчета.
Принято использовать три основных термина для описания индивидуального развития в его целом – время жизни, жизненный цикл и жизненный путь.
Время жизни, или протяженность, пространство жизни (англ. life time или life span) обозначает временной интервал между рождением и смертью. Чем заполнено это временное пространство, термин не уточняет. Популярное сегодня понятие «life span developmental psychology» означает изучение психического развития индивида на протяжении всей его жизни. Ее определяют как описание и объяснение онтогенетических (связанных с возрастом) поведенческих изменений от рождения до смерти. Такой подход плодотворен, поскольку смысл и значение отдельных фаз индивидуального развития можно понять лишь в связи с целым. Продолжительность времени жизни имеет важные социальные и психологические последствия: так, от нее во многом зависят длительность сосуществования поколений и продолжительность первичной социализации детей. Тем не менее «время жизни» – понятие формальное, обозначающее лишь хронологические рамки индивидуального существования безотносительно к его содержанию.
Понятиежизненного цикла предполагает, что ход жизни подчинен известной закономерности, а его этапы («возрасты жизни» или «времена жизни», подобные временам года) представляют собой постоянный круговорот.
Идея циклического круговорота человеческой жизни, подобного цикличности природных процессов (чередованию дня и ночи, смене времен года и т.п.) – один из древнейших образов человеческого сознания.
Многие биологические и социальные возрастные процессы действительно являются циклическими. Так, организм нормально проходит последовательность рождения, роста, созревания, старения и смерти. Личность сначала усваивает, затем выполняет и, наконец, постепенно оставляет определенный набор социальных ролей (трудовых, семейных, родительских), а затем тот же цикл заново повторяют ее потомки. Цикличность характеризует и смену поколений в обществе, где младшие (дети) сначала учатся у старших, затем активно действуют рядом с ними, а петом, в свою очередь, социализируют младших. Не лишены эвристической ценности и аналогии между восходящей и нисходящей фазами развития. Образ «впадающей в детство» старости – не просто метафора, а отражение целого ряда вполне реальных психофизиологических процессов (ослабление сознательного самоконтроля, изменение временной перспективы, ослабление половой дифференциации и т.д.).
Однако понятие цикличности предполагает некоторую замкнутость, завершенность процесса, центр которого находится в нем самом. Между тем важнейшие процессы развития индивида как личности невозможно понять без учета его взаимодействия с другими людьми и социальными институтами. Прежде всего, это касается трудовой жизни человека. Ее можно, конечно, представить в виде цикла, включающего фазы подготовки к труду, начала трудовой деятельности, пика профессиональных достижений, спада активности и выхода на пенсию. Но такая модель представляется чересчур общей, индивидуальные вариации, которыми так богата трудовая жизнь индивида, в нее не укладываются.
Наиболее емкий и употребительный современный научный термин для описания индивидуального развития –«жизненный путь». Он характеризует идущие сквозь возрастно-дифференцированное время жизни пути к социальным шаблонам в расписании, длительности, локализации и порядке событий. Время наступления события может быть столь же важным для жизненного опыта индивида, как и само совершение этого события, и степень или тип приносимых им перемен.
Возрастная дифференциация проявляется в экспектациях и выборах, влияющих на процессы решения и на течение событий, которые придают форму стадиям жизни, переходам и поворотным пунктам. Такая дифференциация основывается на социальных значениях возраста и биологических фактов рождения, полового созревания и смерти. Эти значения изменялись на протяжении социально-культурной истории человечества, что хорошо видно при изучении социально признанных возрастных категорий, степеней и классов. Системное изучение жизненного пути и биографический метод заняли в последние годы важное место в психологии развития.
До недавнего времени психологи изучали процессы индивидуального развития так, как если бы эти процессы совершались в неизменном социальном мире, тогда как историки и социологи прослеживали изменения в социальном мире без учета сдвигов в содержании и структуре жизненного пути индивида. Сегодня ясно, что нужно изучать развивающегося индивида в изменяющемся мире. И в свете новой методологической перспективы возрастные различия – не просто следствие универсальных этапов онтогенеза, но результат сложного переплетения траекторий индивидуального психического развития, общественно-производственной, трудовой карьеры и брачно-семейного цикла.
Содержательная характеристика возрастных процессов, свойств и стадий индивидуальной жизни может быть дана либо в системе онтогенеза, субъектом которого является организм, либо в системе жизненного цикла, субъектом которой является средний индивид в единстве его биосоциальных характеристик, либо в системе жизненного пути, субъектом которого является личность. Однако эти системы не рядоположны, ибо жизненный путь личности включает в себя жизненный цикл индивида, а этот, в свою очередь, включает онтогенез. Относительно и различие «биологических» и «социальных» возрастных процессов и свойств. Хотя процессы роста, созревания и старения организма автономны от процессов усвоения, выполнения и оставления личностью определенных наборов социальных ролей, главные психические процессы и свойства являются интегративными и не поддаются делению на биологические и социальные.
Историко-культурный анализ жизненного пути и его отдельных компонентов отнюдь не отрицает онтогенетических инвариант развития в его целом – развития индивида. Но он проясняет и подчеркивает ведущую роль, которую играют во взаимодействии биологического и социального исторические условия. Ничто не может изменить инвариантную последовательность циклов детства, взрослости и старости, но длительность и содержание каждого из них существенно зависят от социальных факторов. Причем эта зависимость имеет не только количественный, что наглядно видно при изучении динамики продолжительности жизни или процессов акселерации, но и качественный характер.
Современная наука уделяет особенно много внимания проблеме качественных сдвигов, скачков, кризисов в развитии.
В биологии и психофизиологии это критические периоды, когда организм отличается повышенной сензитивностью (чувствительностью) к определенным внешним или/и внутренним факторам, воздействия которых именно в данной (и никакой другой) точке развития имеют особенно важные необратимые последствия. В социологии и других общественных науках этому соответствует понятие «социальный переход» индивида или группы людей из одного социального состояния в другое (например, из детства в отрочество или из категории учащихся в категорию работающих). Специфически этнографический аспект данной проблемы – культурные «обряды перехода» и их частный случай – инициации.
Поскольку критические периоды и социальные переходы обычно сопровождаются какой-то, подчас болезненной психологической перестройкой, психология развития выработала особое понятие «возрастных кризисов», или «нормативных кризисов развития». Слово «кризис» подчеркивает момент нарушения равновесия, появления новых потребностей и перестройки мотивационной сферы личности и т.д. Но так как в данной фазе развития подобное состояние статистически нормально, то и кризисы эти называются «нормативными» (понятие нормативного кризиса предложено Э. Эриксоном).
Зная соответствующие биологические и социальные законы, можно достаточно точно предсказать, в каком среднем возрасте индивид данного общества столкнется с теми или иными проблемами, как эти проблемы связаны друг с другом, от каких сопутствующих факторов зависят глубина и длительность соответствующего нормативного кризиса и каковы типичные варианты его разрешения.
Но если нас интересует не структура жизненного пути среднестатистического индивида, а биография индивидуальной личности, объективные данные необходимо дополнить субъективными. Периодизация строится здесь по тем событиям, которые стали поворотными пунктами в развитии личности и ее жизненного мира, что предполагает внутреннюю систему отсчета.
Как ни близки все названные понятия в философском смысле, обозначая локализованный во времени скачок, они коренятся в разных системах отсчета и невыводимы друг из друга: критические периоды суть инварианты онтогенеза, возрастные переходы производны от социальной структуры общества, а поворотные пункты относятся к индивидуальному жизненному пути (биографии).
Ни одно психофизиологическое (например, наступление половой зрелости) или социально-психологическое (например, поступление в школу или вступление в брак) событие в жизни индивида не может быть понято, если не соотнести его с: а) хронологическим возрастом индивида в момент наступления данного события; б) когортной принадлежностью индивида, определяемой датой его рождения; в) исторической эпохой и календарной датой совершения этого события. Далеко не одно и то же, вступил ли человек в брак в 18 или в 30 лет; соответствовал ли возраст его вступления в брак среднестатистическим нормам для данного поколения (для этого нужно знать год его рождения) и в какой исторической обстановке произошло это событие, например, во время войны или в мирное время (для этого нужна календарная дата вступления в брак).
Хотя время индивидуальной жизни автономно от социальной структуры и истории, значение и смысл составляющих эту жизнь периодов и событий можно понять лишь в связи с ними.
Американские ученые Л. Р. Шеррод и О. Г. Брим-мл. следующим образом резюмируют современные представления о жизненном пути человека.
1. Развитие является принципиально плюралистическим как в процессе, так и в результате; ни процесс, ни конечный результат развития нельзя считать однонаправленным или ведущим к одному и тому же конечному состоянию.
2. Развитие происходит от зачатия до смерти, причем пластичность, способность к изменению сохраняется на всем протяжении жизни. Это значит, что развитие человека не ограничивается отдельным периодом его жизни и пережитое в одном периоде не обязательно важнее того, что будет испытано в другие периоды. Разные процессы развития могут начинаться, продолжаться и заканчиваться в разные моменты жизни, и развитие в разных областях не обязательно имеет сходные траектории или даже сходные принципы.
3. Развитие разных людей протекает крайне неодинаково. Межиндивидуальные различия могут включать биосоциальные процессы дифференциации, зависящие от половой, социально-классовой и иной принадлежности. Это значит, что межиндивидуальная изменчивость (вариабельность) может отражать изменчивость процесса развития.
4. Развитие в разных областях жизнедеятельности детерминируется множественными факторами, которые также могут быть взаимосвязаны; оно не сводится к одной-единственной системе влияний, например биологии (развитие не является простым процессом созревания, развертывания чего-то заранее данного) или среды (развитие не является простым процессом воспитания и научения).
И наконец, еще один принципиальный вывод и постулат экологической (У. Бронфенбреннер), контекстуальной (Р. Лернер) или популяционной (Д. Физерман) теории развития – признание индивидуальной личности не только продуктом, но и субъектом, творцом своего собственного развития.
II. Социально-возрастные процессы и социально-возрастная структура общества: возрастная стратификация общества. Возрастная стратификация – такое же универсальное явление, как жизненный путь. Каждое общество разделяется на какие-то слои (страты) соответственно возрасту своих членов, а развитие общества может быть представлено как процесс последовательной смены и преемственности этих слоев-поколений (когорт).
Система возрастной стратификации включает в себя: 1) возрастной состав и структуру населения (социально-демографический аспект); 2) возрастную структуру общественной деятельности (социально-экономический аспект); 3) возрастную структуру общественных организаций и институтов (социально-политический аспект).
Между возрастными свойствами индивидов и системой возрастной стратификации существует сложная обратная связь. С одной стороны, индивиды разного возраста, т.е. находящиеся на разных стадиях развития, различаются по своей способности выполнять те или иные социальные роли: так, сроки биологического и социального созревания в общем и целом детерминируют брачный возраст, гражданское совершеннолетие и т.д. С другой стороны, возрастные слои различаются по тем социальным ролям, которые должны выполнять их члены и с которыми ассоциируется определенный набор прав и обязанностей. Характер закрепленной за данным возрастным слоем деятельности и связанные с этим нормативные предписания определяют фактическое общественное положение представителей этого слоя, их самосознание и уровень притязаний.
Социологическое описание и анализ возрастной стратификации и соответствующих социально-возрастных процессов дает теоретическая модель М. Райли, М. Джонсон и А. Фонер, которую мы приводим в изложении И. С. Кона. Согласно этой модели, возрастная структура общества состоит из следующих основных элементов:
Понятие возрастного слоя (страты) по объему совпадает с понятием когорты, обозначая совокупность индивидов данного возраста. Но понятие возрастного слоя оттеняет момент их сосуществования, тогда как когорта – момент смены и преемственности. Называть возрастные слои возрастными группами не следует, так как последний термин используется для обозначения организованных, корпоративных возрастных общностей. Численность и состав (например, соотношение мужчин и женщин) возрастных слоев зависят от естественных и социально-демографических процессов воспроизводства населения. Увеличение средней продолжительности жизни при одновременном снижении рождаемости дает постарение населения, т.е. увеличение удельного веса лиц старших возрастов. Война, сопровождающаяся гибелью многих мужчин, меняет половой состав соответствующих возрастных слоев и т.д.
Возрастные слои различаются также по характеру своей общественно-производительной деятельности. Даже в их выделении (например, при переписи населения) формально-хронологический признак (люди от такого-то до такого-то возраста) обычно соотносится с биопсихологическим (дети, подростки, взрослые) и социальным (лица дошкольного, школьного, рабочего или пенсионного возраста). Возрастное разделение труда, т.е. набор возрастно-специфических видов деятельности, социальных ролей, статусов, экспектаций и санкций, производно от общего уровня и характера материального производства и социальной структуры общества.
Возрастные слои связаны с возрастно-специфическими ролями и экспектациями. Возраст служит основанием и критерием для обретения или оставления определенных социальных ролей. В одних случаях эта связь бывает непосредственной, в форме возрастного ценза (например, возраст гражданского совершеннолетия или пенсионный возраст). В других случаях она выступает косвенно, например опосредуется временем, необходимым для получения образования, без которого невозможно занять данное общественное положение.
Диапазон социальных ролей, доступных лицам, принадлежащим к разным возрастным слоям, варьирует как качественно (разнотипные роли часто образуют взаимосвязанные комплексы, которые становятся доступными или недоступными индивиду относительно одновременно; например, брачный возраст и гражданское совершеннолетие обычно тесно связаны друг с другом), так и количественно (25-летнему доступно большее число занятий, чем 15-летнему, а к старости ролевой диапазон снова суживается). Соответствующие возрастные критерии иногда являются юридически нормативными (школьный возраст, гражданское совершеннолетие), а иногда – фактуальными (например, возраст завершения образования или вступления в брак). Сильно варьирует также степень определенности возрастных критериев и границ.
Возрастная стратификация предполагает систему связанных с возрастом социально-психологических экспектаций и санкций. К ребенку предъявляются одни требования, к взрослому – другие; от опытного профессионала ждут больше, чем от молодого специалиста, даже если они занимают одинаковые должности. Соответственно варьирует и характер юридических и моральных санкций за те или иные проступки. Следует подчеркнуть, что разница эта скорее качественная, чем количественная, и вытекает она не столько из функционального разделения труда, сколько из существующих в данном обществе возрастных стереотипов.
Возрастная структура общественной деятельности зависит не только от общих свойств социальной системы, но и от многих других условий. Как в психологии говорят не столько о возрастных, сколько о половозрастных различиях, так и возрастное разделение труда всегда соотносится с существующей в данном обществе дифференциацией половых ролей и является в силу этого половозрастным. Возрастная стратификация соотносится также с классовой структурой общества и во многом производив от нее; это проявляется в особенностях жизненного пути выходцев из разных социальных слоев, неодинаковости критериев социальной зрелости и т.п.
Возрастная стратификация – относительно устойчивая система, которая создается, поддерживается и изменяется социально-возрастными процессами. Изменение состава и численности возрастных слоев в населении обусловлено демографическим процессом течения когорт, включающим в себя возникновение сменяющих друг друга когорт, их сосуществование, изменение их численности в результате миграций и постепенное уменьшение и исчезновение каждой данной когорты в результате ее вымирания.
Социально-демографический процесс смены когорт покоится на естественно-биологическом процессе старения составляющих когорту индивидов, последовательно проходящих стадии своего жизненного пути. Эта динамика отражается в показателях рождаемости, смертности, продолжительности жизни и т.д. Как видим, многозначность слова «поколение» имеет глубокие объективные причины. Хотя сверстники – далеко не всегда единомышленники, они обладают целым рядом специфических черт, позволяющих им осознавать себя как «мы», что и служит основанием для отождествления условного символического поколения с возрастной когортой.
Смена когорт имеет также важные социально-исторические последствия, поскольку каждая когорта, сформировавшись в конкретной исторической обстановке, является носителем специфического, в чем-то уникального социального опыта, ценностей, убеждений. Течение когорт и старение предполагают два встречных социальных процесса: распределение между индивидами социально-возрастных ролей и социализацию, т.е. подготовку индивидов к усвоению или оставлению ролей.
Распределение и перераспределение индивидов определенных возрастов по соответствующим социальным ролям (и обратно: распределение и перераспределение социальных ролей между индивидами) детерминируется, с одной стороны, объективными потребностями социальной системы, наличием рабочих мест и подлежащих выполнению социальных функций, а с другой стороны, возрастной структурой населения. Реализуется оно с помощью соответствующих социальных механизмов: это может быть как непосредственное государственное или общественное распределение (например, обязательное школьное обучение детей определенных возрастов или служба в армии), так и система материальных и моральных стимулов, побуждающих представителей данного возрастного слоя занимать или оставлять определенные социальные роли. Индивид выбирает себе занятия в рамках тех возможностей, которые предоставляет общество.
Принятие на каждом этапе жизненного пути новых и оставление старых ролей, равно как и адаптация к изменению их содержания и соотношения, требуют от индивида соответствующей подготовки, т.е. социализации.
Изменение в любом отдельно взятом элементе возрастной стратификации может провоцировать и стимулировать изменение других элементов. Так, рост числа детей школьного возраста вызывает необходимость увеличения количества школ, учителей и т.д. Пенсионный возраст зависит от средней продолжительности жизни и состояния здоровья людей. Возрастная стратификация тесно связана со всей системой социальных институтов данного общества, а также с внешними условиями его существования. Война или эпидемия могут существенно изменить возрастной состав населения со всеми вытекающими последствиями.
Возрастная стратификация не сводится к демографическим процессам и разделению труда. Она имеет также свой социально-политический и организационный аспект. Само понятие стратификации предполагает не просто расслоение и взаимозависимость, но определенную иерархию в распределении авторитета или власти.
Так, любая система возрастной стратификации делит людей на старших и младших. А понятие «старшинства» имеет не только описательное, но и ценностное, социально-статусное значение, обозначая асимметрию прав и обязанностей. Во всех языках понятие «младший» психологически указывает не только на возраст, но и на зависимый, подчиненный статус.
По К. Марксу, естественное разделение труда возникает вследствие половых и возрастных различий, т.е. на чисто физиологической основе. Древнейшие формы социальной организации общества, включая и его управленческие функции, также должны были строиться на основе или, как минимум, с учетом половозрастных различий. Однако в дальнейшем, по мере усложнения способа материального производства и форм семьи, значение возрастных организаций неминуемо должно было уменьшаться, а сами они – редуцироваться до роли вспомогательных социальных институтов.
В этнографической литературе описаны разновидности «возрастных классов», или «систем», у многих племен и народов. Удобная классификация терминов предложена П. Галливером. Он выделяет 3 главных понятия: возрастная степень, возрастной класс, возрастная группа.
Возрастная степень ( age - grade ) обозначает признанное деление жизни индивида по мере того, как он переходит от младенчества к старости. Система возрастных степеней обозначает не просто возрастную дифференциацию положения и социальных функций, а определенную иерархию, так что переход из одной степени в другую сопровождается ощутимым изменением в обязанностях и статусе индивида и нередко оформляется специальным ритуалом.
Совокупность людей, занимающих в определенный момент времени такую нормативно выделенную возрастную степень, образует возрастной класс ( age - class ). Возрастной класс не представляет собой компактной, интегрированной общности. Вступление и выход из него индивидуальны и не связаны жестко с биологическим (хронологическим) возрастом. Его критерии являются социально-культурными, символическими.
Возрастная группа ( age - group ) основана на том, что все ее члены – ровесники, и является корпоративной. Это постоянная совокупность людей, признающих между собой определенную степень единства, которое признается также и нечленами группы. Члены возрастной группы совместно занимаются какой-то специфической деятельностью, принимают взаимные обязательства и выступают по отношению к окружающим в качестве группы. Возрастные группы обычно имеют собственные имена, могут владеть собственностью (включая песни, раскраску щитов, специфические ритуалы и т.д.) и обладают внутренней организацией, обеспечивающей принятие решений и лидерство. В одних обществах членство в возрастной группе является временным, ограниченным рамками одной возрастной степени (например, юности), в других продолжается в течение всей жизни.
Итак, возрастные степени – это стадии жизненного цикла, но не всякие, а только особо выделяемые и символизируемые данной культурой, так что их достижение обеспечивает индивиду определенный социальный ранг и идентичность.
Возрастные классы – это возрастные слои населения, но тоже не всякие, а только занимающие особое место в системе возрастной стратификации данного общества и соответственно выделяемые и символизируемые культурой.
Возрастные группы – это организации, основанные на общности хронологического и/или условного возраста своих членов, имеющие специфическую структуру, функции и знаковые средства и соответственно воспринимаемые и символизируемые культурой.
III. Возрастной символизм культуры, т.е. система представлений и образов, в которых общество воспринимает, осмысливает и легитимизирует жизненный путь индивида и возрастную стратификацию, так же универсален и одновременно специфичен, как и сами эти явления. Как подсистема культуры он включает в себя следующие взаимосвязанные элементы:
1) нормативные критерии возраста, т.е. принятую культурой возрастную терминологию, периодизацию жизненного цикла с указанием длительности и задач его основных этапов; фиксируется не жизненный путь индивида, а именно жизненный цикл как нечто повторяющееся, обязательное и нормативное;
2 аскриптивные возрастные свойства, иливозрастные стереотипы, – черты и свойства, приписываемые культурой лицам данного возраста и задаваемые им в качестве подразумеваемой нормы;
3) символизацию возрастных процессов – представления о том, как протекают или должны протекать рост, развитие и переход индивида из одной возрастной стадии в другую;
4) возрастные обряды – ритуалы, посредством которых культура структурирует жизненный цикл и оформляет взаимоотношения слоев, классов и групп;
5) возрастную субкультуру – специфический набор признаков и ценностей, по которым представители данного возрастного слоя, класса или группы осознают и утверждают себя в качестве «мы», отличного от всех остальных возрастных общностей.
Нормативные критерии возраста соответствуют стадии жизненного цикла и структуре возрастных слоев. Аскриптивные возрастные свойства – культурно-нормативный аналог и эквивалент индивидуальных возрастных различий и свойств соответствующих возрастных слоев (классов). Символизация возрастных процессов и возрастные обряды – не что иное, как отражение и легитимация возрастных изменений и социально-возрастных процессов, а возрастная субкультура производна от реальных взаимоотношений возрастных слоев и организаций.
Нормативные критерии возраста тесно связаны с развитием временных представлений и категорий. При всех этнокультурных вариациях здесь четко вырисовываются некоторые общие закономерности.
Древнейшая интуиция времени, свойственная бесписьменным культурам, фиксирует не длительность и необратимость, а ритмичность, повторяемость, цикличность процессов. У первобытного человека имелось не отчетливое чувство самого времени, а только некоторые временные ассоциации, которые разделяли время на интервалы, подобные тактовым чертам в музыке.
Течение жизни воспринималось архаическим сознанием не как линейный, а как циклический процесс, тем более что субъектом его считался не отдельный индивид, а род, племя, община. Представители бесписьменных народов, как правило, не знают своего индивидуального хронологического возраста и не придают ему существенного значения. Им вполне достаточно указания на коллективный возраст, выражаемый в терминах своей принадлежности к определенной возрастной степени, или порядок старшинства. Так, не зная своего календарного возраста, они всегда знают, кто из них старше. Такое знание необходимо, так как строгие правила этикетного поведения могут быть нарушены только между сверстниками, равными. Порядок рождения существен даже для близнецов, и терминология родства последовательно различает старших и младших братьев и сестер. Календарный возраст значит гораздо меньше, и старики нередко склонны преувеличивать свой возраст.
По свидетельству Ф. Арьеса, средневековые люди плохо знали возраст своих детей. Хронологический возраст фиксировался преимущественно в связи с какими-то ритуальными или фискальными (переписи населения, исчисление налогов) потребностями. Но уже просвещенный флорентиец XV в. Л. Б. Альберти рекомендует отцам семейств фиксировать в секретных книгах точное время (год, месяц, день и час) и место рождения каждого ребенка. Это было важно как с точки зрения астрологии (возможность предсказания судьбы), так и для будущей борьбы за политические должности, связанные с возрастным цензом. Интересно отметить, что индивидуализация возрастных представлений идет параллельно общему росту личностного начала жизни и развитию чувства исторического времени.
Образованные люди XVI–XVII вв. знали свой возраст, но правила хорошего тона не позволяли отвечать на этот вопрос прямо. Возможно, что иногда эту дату скрывали, опасаясь враждебной магии (подобно тайне личного имени). Недаром Л. Б. Альберти советует делать хронологические записи о рождении детей в секретной книге. Но как бы то ни было, понятие хронологического возраста возникает позже, чем понятие жизненного цикла.
Идея постоянства жизненного цикла подкрепляется распространенной во многих древних религиях идеей инкарнации, вселения в тело новорожденного умершего предка (или его души), представлением о ребенке как вернувшемся и повторяющем свою жизнь предке и характерным для архаического сознания смешением социально-возрастных категорий с генеалогическими. Пока индивидуальная жизнь еще не обрела самостоятельной ценности, а идея чередования природных циклов не сменилась идеей развития, такая символизация абсолютно логична.
Все народы различают этапы детства, взрослости (зрелости) и старости. Существуют также содержательные транскультурные инварианты, обусловленные стадиальностью психофизиологического и умственного развития ребенка.
Например, почти все народы придают особое значение возрасту от 5 до 7 лет. В это время родители обычно передают, а дети принимают на себя ответственность за младших детей, уход за животными и выполнение ряда других домашних обязанностей. Дети становятся также ответственными за свое социальное поведение,и их строже наказывают за нарушение его норм. Одновременно растут ожидания взрослых относительно обучаемости детей. Считается, что в 5-7 лет ребенок уже «входит в разум» и приобретает более или менее устойчивый характер, позволяющий принимать новые социальные роли. Ребенок присоединяется к группам сверстников, участвует в ролевых играх, причем происходит сегрегация таких групп по полу. От детей ожидают также проявлений стыдливости, и подчеркивается необходимость половой дифференциации в общении. Иными словами, 5-7-летний ребенок всюду категоризируется иначе, чем младший; он становится более или менее интегральной частью социальной структуры.
Ряд универсальных, транскультурных моментов аскриптивного и прескриптивного характера содержат и представления о переходном, пубертатном возрасте. Тем не менее и здесь много культурно-специфического.
Разные культуры выделяют неодинаковое число «возрастов жизни», причем количество институционализированных возрастов обычно меньше, чем число подразумеваемых. Хотя возрастные степени всегда соотносятся с периодизацией жизненного пути, их непосредственной системой отсчета являются возрастная стратификация и соответствующие социальные институты и нормы, неодинаковые у разных народов.
Например, мужчины народности масаи имели в XIX в. шесть возрастных степеней, тогда как мужчины нуэр знают только две возрастные степени – мальчиков и взрослых мужчин, причем члены данных возрастных классов символизируются соответственно как «сыновья» и «отцы». Отметим также частое несовпадение количества возрастных степеней у мужчин и у женщин. Это говорит о том, что мужской и женский жизненный цикл символизируется по-разному и дело здесь отнюдь не в возрасте.
Когда возрастная терминология перестает замыкаться на жесткую систему возрастных степеней и начинает обозначать только стадии жизненного цикла, она становится более гибкой, но одновременно – менее определенной. Неопределенность, условность хронологически выражаемых возрастных границ – общее свойство любой развитой культуры. Например, возрастная терминология средневековой Франции различает детство (enfance), отрочество (puerilite), молодость (jeunesse), юность (adolescence), старость (viellesse) и сенильность (senilite). Однако эти термины далеко не всегда относились к определенному хронологическому возрасту, их границы очень часто менялись не только от народа к народу, но и от автора к автору.
Чрезвычайно важный факт, доказывающий условность возрастных границ и периодизации жизненного цикла, хотя она кажется основанной на инвариантах онтогенеза, – зависимость этой периодизации от свойственной каждой данной культуре символики чисел. Но числа эти не всегда совпадают. В греко-римской традиции, воспринятой позже в средневековой Европе, одним из главных священных чисел было 7. «Седмица» лежит в основе античных космологических представлений древности (7 планет), а также в основе возрастной периодизации: 7–14–21 и т.д. лет. Реже встречается идея 5-летнего цикла (у готов, салических франков, датчан и шведов). Некоторые германские племена предпочитали четное число 6; у саксов, англосаксов, лангобардов, норвежцев, исландцев, баварцев и аллеманов жизненный цикл членится на шестилетние периоды: 6–12–18– 24 и т.д. У африканского племени котоко «базовым» числом является 8: по их верованиям, целостный человек, «ме», состоит из 8 элементов, а жизненный цикл делится на 8 стадий. Исключительно сложная символическая система существует у бамбара. Согласно их верованиям, вся Вселенная состоит из 266 элементов; столько же элементов имеет человеческий характер, это соответствует 266 дням внутриутробного развития человека. Кроме того, бамбара придают особое значение циклу из 33 лунных лет; ему соответствуют 33 косточки позвоночника и 33 элемента, с помощью которых бамбара описывают зачатие и рождение человека («бананголо»).
Каково бы ни было происхождение этих аллегорий и символов, именно они помогают культуре по-своему структурировать жизненный цикл. Разумеется, тут никогда не бывает полного единообразия, хотя бы потому, что каждая культура имеет не одно, а несколько священных чисел, которые могут по-разному сочетаться друг с другом. Например, Солон, автор древнейшей греческой периодизации жизни, делит ее на 10 семилетий, «седмиц»:
Маленький мальчик, еще неразумный и слабый, теряет,
Чуть ему минет семь лет, первые зубы свои;
Если же бог доведет до конца седмицу вторую,
Отрок являет уже признаки зрелости нам.
В третью у юноши быстро завьется, при росте всех членов,
Нежный пушок бороды, кожи меняется цвет.
Всякий в седмице четвертой уже достигает расцвета
Силы телесной, и в ней доблести явствует знак.
В пятую – время подумать о браке желанном мужчине,
Чтобы свой род продолжать в ряде цветущих детей.
Ум человека в шестую седмицу вполне созревает
И не стремится уже к неисполнимым делам.
Разум и речь в семь седмиц уже в полном бывают расцвете,
Также и в восемь – расцвет длится четырнадцать лет.
Мощен еще человек и в девятом, однако слабеют
Для веледоблестных дел слово и разум его.
Если ж десятое бог доведет до конца семилетье,
Ранним не будет тогда смертный конец для людей*.
*Солон. Седмицы человеческой жизни // Античная лирика. М., 1968. С.133.
«Седмицами» оперируют большинство древнегреческих, включая Аристотеля, Древнеримских, византийских и средневековых авторов. Иногда календарь вдруг переходит на «шестеричный» или «четверичный» ритм. Число 4 тоже было привилегированным, позволяя говорить о совпадении 4 элементов, 4 темпераментов, 4 времен года и 4 возрастов жизни. Именно так рассуждал в XIII в. Филипп из Новары, говоря о «четырех этапах человека», каждый по 20 лет. Если Солон насчитывает 10 седмиц, то Шекспир («Как вам это понравится») пишет о комедии жизни, состоящей из 7 действий. Аллегория есть аллегория. Она никогда не бывает однозначной.
Согласно древним индуистским нормам, которые и по сей день не утратили практического бытового значения, жизненный путь должен строиться на основе так называемого четвертичного закона. Первый этап жизни, стадия ученичества, начинается после обряда инициации (но не с рождения) и состоит в изучении священных ведических текстов в доме учителя, поддержании священного огня, обслуживании учителя и т.д. Окончив обучение, человек вступает в стадию домохозяина: он должен жениться, произвести потомство, обрести практическое знание жизни, исполнить свой гражданский долг. Затем он вступает в третью стадию– лесного отшельника, с женой или без нее, когда положено предаваться благочестивым размышлениям и неукоснительно соблюдать религиозные предписания относительно усмирения бренной плоти. Наконец, четвертая фаза – период аскетизма и религиозного подвижничества, когда надлежит отринуть все узы привязанности к земной жизни. Видимо, эта модель должного поведения адресована только мужчинам и только членам высших трех каст, причем хронология (возраст) каждого перехода зависит от кастовой принадлежности. Речь идет не просто о совершеннолетии, а о вступлении в касту. Согласно законам Ману, посвящение брахмана производится на восьмом, кшатрия – на одиннадцатом, а вайшьи – на двенадцатом году от зачатия.
Любая периодизация жизненного цикла всегда соотносится с нормами культуры, она не столько описательна, сколько ценностно-нормативна. Это наглядно выступает в таких понятиях, как «созревание», «совершеннолетие», «зрелость», но фактически нормативны все возрастные категории, включая понятия «детство», «юность», «взрослость» и тд.
Возрастные категории и стереотипы всегда и везде многозначны, противоречивы и амбивалентны, одновременно описательны (дескриптивны) и нормативно-предписательны (прескриптивны). Описать возраст можно только в единстве с историке-специфическими особенностями культуры и социальной идентичностью.
Выводы и заключения
1. В науке принято выделять абсолютный (календарный или хронологический) возраст и условный возраст (возраст развития).
2. Основные системы отсчета, в которых психология описывает человеческий возраст: 1) индивидуальное развитие (онтогенез); 2) социально-возрастные процессы и социально-возрастная структура общества; 3) возрастной символизм.
3. В психологии в пределах онтогенеза можно говорить о биологическом, психологическом, социальном возрасте субъекта, а также о субъективном, переживаемом возрасте личности (возрастное самосознание).
4. Понятием возраста объединяются два ряда развития, которые Л. С. Выготский назвал натуральным (развитие организма) и социальным (приобщение индивида к культуре путем обучения, воспитания, социализации в широком смысле слова).
5. Наиболее емкий и употребительный современный научный термин для описания индивидуального развития – «жизненный путь».
Современная наука уделяет особенно много внимания проблеме качественных сдвигов, скачков, кризисов в развитии, с которыми соотносится смена возрастов.
Способность осознавать социальное значение своих действий (бездействия) и руководить ими формируется у человека не сразу. Необходимого уровня развития он достигает к определенному возрасту. С этого времени индивид способен отвечать за свои деяния, а применяемое к нему наказание становится целесообразным.
Часть 1 ст. 20 УК предусматривает общее правило: ответственности за преступление подлежит лицо, достигшее ко времени его совершения возраста 16 лет. Считается, что с этого времени подросток способен полностью осознавать фактический характер и общественное значение всех своих деяний, руководить ими и нести за них ответственность.
Часть 2 ст. 20 УК фиксирует перечень преступлений, за которые ответственность наступает с 14 лет (убийство, похищение человека, разбой, террористический акт, хулиганство при отягчающих обстоятельствах и др.). Их общественная опасность очевидна и в указанном возрасте. Кроме того, большинство из них относится к категории тяжких и особо тяжких преступлений либо являются распространенными в подростковой среде (кража, грабеж, заведомо ложное сообщение об акте терроризма, приведение в негодность транспортных средств или путей сообщения и др.).
Ряд норм Особенной части УК устанавливает более высокий возрастной порог ответственности. Так, субъектами посягательств на несовершеннолетних и малолетних, их нормальное нравственное и физическое развитие, половую неприкосновенность (ст. ст. 134, 135, 150, 151 УК) могут быть только лица, достигшие 18-летнего возраста.
Для некоторых преступлений возраст ответственности вытекает из признака специального субъекта. Например, вынести заведомо неправосудный приговор, решение или иной судебный акт может судья (ст. 305 УК), т.е. лицо, достигшее возраста 25 лет.
Возможны случаи, когда на должность, характеризующую специального субъекта, попадает человек, не достигший необходимого возраста. Если причиной является обман, ошибка или иные подобные обстоятельства, фактическое занятие лицом указанного положения не придает ему соответствующего уголовно-правового статута. К примеру, несовершеннолетний, устроившийся на работу, связанную с движением и эксплуатацией железнодорожного, водного, воздушного транспорта или метрополитена, нарушив соответствующие правила безопасности и причинив тяжкий вред здоровью человека, не может быть признан субъектом преступления, предусмотренного ст. 263 УК. Если виновному исполнилось 16 лет, он должен быть привлечен к ответственности за причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности (ст. 118 УК).
Не исключены ситуации, когда несоответствие возраста и должности (рода деятельности) имеет законные основания. Так, подросток, поступив курсантом в военное училище, становится военнослужащим до достижения 18 лет. На указанных лиц распространяются нормы УК о преступлениях, ответственность за которые несут специальные субъекты.
Таким образом, уголовный закон устанавливает несколько минимальных возрастных границ уголовной ответственности: общая - 16 лет; пониженная - 14; повышенная - 18 лет и более.
Согласно п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 01.02.2011 N 1 "О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних" "лицо считается достигшим возраста, с которого наступает уголовная ответственность не в день рождения, а по истечении суток, на которые приходится этот день, т.е. с ноля часов следующих суток". Таким образом, человек, совершивший общественно опасное деяние в день своего 16 или 14-летия, не признается субъектом соответствующего преступления.
В случае когда неизвестна точная дата рождения лица (отсутствуют соответствующие документы, достоверные свидетельские показания и т.д.), она определяется судебно-медицинской экспертизой, которая устанавливает год или промежуток в несколько лет, предположительно являющиеся временем рождения лица. Если в заключении названы возможные минимальное и максимальное количество лет, суд исходит из наименьшего числа. Днем рождения считается последний день соответствующего года. В основе приведенных правил лежит принцип толкования неустранимых сомнений в пользу обвиняемого: при определении возраста интервалом времени днем рождения признается наиболее поздняя дата из всех возможных.
Согласно ч. 3 ст. 20 УК не подлежит уголовной ответственности несовершеннолетний, который достиг возраста 16 (14) лет, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. В уголовно-правовой науке такое состояние получило название возрастной невменяемости или возрастной незрелости.
Причинами отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, могут быть социально-педагогическая запущенность (неправильное воспитание в семье, школе), длительные или тяжелые соматические заболевания, органические повреждения центральной нервной системы, общее недоразвитие организма и т.д.
Значительную роль играют депривации, т.е. психические лишения, которые испытывает подросток в результате недостаточного удовлетворения эмоциональных потребностей.
В зависимости от причин возникновения выделяют: сенсорную и психическую (аффективную) их разновидности. Сенсорная является следствием дефектов органов чувств - глухоты, слепоты. Сами по себе указанные недостатки не влияют на уровень психического развития. В то же время, существенно ограничивая объем получаемой ребенком информации, будучи врожденными или раноприобретенными, они способны замедлить процесс психического становления.
Аффективная депривация развивается при недостаточности эмоционально насыщенного общения. Это бывает, когда ребенок оказывается брошенным, переданным на воспитание в детский дом либо когда он лишен возможности общаться с близкими, долгое время находясь в больницах и санаториях (госпитализм).
Скрытая психическая депривация наблюдается в случаях, когда несовершеннолетний, живя в семье, эмоционально отвергается родителями, не получает необходимых внимания, заботы, тепла.
Отставание в психическом развитии может быть вызвано и другой крайностью, известной как синдром единственного ребенка. Чрезмерная опека, создание тепличных условий приводят к тому, что, вырастая, человек оказывается неприспособленным к жизни, не может объективно оценить свое место в ней, соотнести собственные интересы и поступки с интересами и поступками других.
Во всех перечисленных случаях задержка психического становления не носит патологического характера. Психика подростка может быть здоровой. Отставание в ее развитии обусловлено социальными факторами: несовершеннолетний в определенные периоды жизни не получает нужного опыта или получает не тот опыт, который ему необходим.