Президент России отказался сохранять особый договор с Татарстаном July 12th, 2017
А вы уже наверное и забыли какие были времена. Как регионы "брали суверенитета столько, сколько могли унести" и были реальные попытки Якутии отделиться от России. А уж что происходило в это время в республиках - это вообще конкретное двоевластие местных князей. У них были свои Конституции, свои Президенты и т.п. Как говорят некоторые "Россия расползалась по сторонам" и центральная власть зачастую вообще была "не указ".
Вот сегодняшнее эхо тех времен: Кремль не намерен продлевать договор о разграничении полномочий между Россией и Татарстаном, равно как и заключать новый. Республиканские власти просят уступки взамен
Вспомним немного историю этого вопроса...
Практика подписания договоров о разграничении полномочий между федеральным центром и регионами была широко распространена при первом президенте России Борисе Ельцине. К 1998 году Кремль заключил договоры с 46 регионами.
Первое соглашение, разграничивающее полномочия России и Татарстана, было заключено в 1994 году. Органы госвласти республики получили право взимать собственные налоги, решать вопросы республиканского гражданства, создать свой Национальный банк, решать вопросы владения, пользования и распоряжения природными ресурсами, которые, согласно документу, являлись «исключительным достоянием и собственностью народа Татарстана».
После того как президентом стал Владимир Путин, практика подобных договоров постепенно сошла на нет. Татарстан остался единственным регионом, отношения которого с Москвой регулируются договором. В документе от 2007 года властям республики предоставлено право выдавать паспорта с вкладышем «на государственном языке Республики Татарстан (татарском) и с изображением государственного герба Республики Татарстан». При этом в п. 1 ст. 2 документа говорится, что в соответствии с Конституцией России и Конституцией республики «Татарстан (государство) — субъект Российской Федерации — обладает всей полнотой государственной власти вне пределов ведения» и полномочий России «по предметам совместного ведения».
Договор о разграничении полномочий между Россией и Татарстаном, носивший чисто символический характер, был утвержден 24 июля 2007 года сроком на десять лет, то есть до 24 июля 2017 года. При этом спикер Госсовета Татарстана Фарид Мухаметшин заявил РБК, что договор истекает 11 августа 2017 года, поскольку именно в этот день десять лет назад он вступил в силу.
Власти республики не согласны с позицией Кремля и пытаются ее оспорить, говорит собеседник РБК, близкий к администрации президента. В Татарстане ситуация воспринимается довольно остро, уточняет еще один близкий к Кремлю источник РБК. Республиканские власти устроило бы, если бы федеральный центр пошел на продление истекающего договора, на новом документе никто и не настаивал, говорит он.
В идеале власти республики хотели бы, чтобы документ в том или ином виде сохранился, но, зная, что федеральный центр не готов на это, «пытаются выторговать для себя преференции», рассказывает федеральный чиновник. В частности, по его словам, до сих пор не урегулирован вопрос нынешнего наименования высшего должностного лица Татарстана. Дело в том, что это единственная республика в Российской Федерации, руководитель которой именуется «президент», тогда как у остальных республик «главы». Кроме того, существует проблема непропорционального представительства лиц татарской и русской национальностей в органах власти республики, добавляет собеседник РБК.
Источник, близкий к руководству Татарстана, сказал РБК, что в настоящее время республиканские и федеральные власти обсуждают ситуацию с договором и решают, каким образом компенсировать его отсутствие. Комментировать вопрос более предметно собеседник РБК не захотел.
Замглавы пресс-службы президента Татарстана Лаззат Хайдаров заявил РБК, что не комментирует вопрос продления договора, как и возможные преференции для республики. «Мы призываем продлить договор, чтобы не будоражить людей. Нам бы хотелось, чтобы он был», — сказал РБК Фарид Мухаметшин. От дальнейших комментариев он отказался.
Несмотря на то что договор между Москвой и Казанью имеет чисто символический характер, его отмена может обидеть республиканские элиты, считает политолог Ростислав Туровский. «Договор подчеркивает статус Татарстана и хотя и символически, но приподнимает его над остальными субъектами», — считает эксперт. Особенно большое значение это превосходство имеет для старых элит, которые в республике представляют экс-президент Татарстана Минтимер Шаймиев и председатель Госсовета Фарид Мухаметшин. Но, по словам политолога, и для нынешнего президента Рустама Минниханова, хотя он и является «технократичным лидером», договор важен. Отказ пролонгировать документ или же заменить его новым будет довольно сильным ударом для Минниханова, уверен Туровский.
Отсутствие какого-либо договора о разграничении полномочий может иметь негативные последствия не только для республики, но и для федерального центра — в контексте грядущих президентских выборов, считает политолог Аббас Галлямов. «Видимо, Кремль решил, что для него важнее не поддержать ослабленного зимним банковским кризисом Минниханова, а продемонстрировать свою силу в диалоге с ним. На самом деле в других регионах этой демонстрации силы просто не заметят, а вот в Татарстане протестные настроения усилятся», — поясняет политолог.
Минниханов «слишком прагматик», чтобы переживать из-за отмены номинального, не приносящего республике никакой пользы документа, уверен политолог Евгений Минченко. Решение не продлевать действие документа было оговорено еще десять лет назад, поэтому ни для кого, в том числе и для местных элит, отсутствие нового документа не станет неожиданностью, заключает эксперт.
Для Кремля нет особой опасности в непродлении договора с Татарстаном, полагает председатель республиканского отделения «Яблока» Руслан Зинатуллин. По его словам, в Татарстане к инициативе Москвы отнесутся отрицательно, но Минниханов как политик слабее предыдущего президента республики Минтимера Шаймиева и не сможет отстоять перед Кремлем статус республики. Для республики, несмотря на то что с годами договор давал Татарстану все меньше реальных преференций, этот символический статус все равно остается важным, так что отход от договора ослабит Минниханова, уверен Зинатуллин.
Теоретически президент Татарстана может использовать республиканских националистов и дать зеленый свет их протестам против политики федерального центра, однако местные националисты в последние годы ослабли и их выступления вряд ли будут массовыми, рассуждает лидер «яблочников».
источники
Кремль хочет исправить «ошибку» 90-х и уравнять Татарстан с другими регионами. Вряд ли там осознают все возможные риски.
Двадцать четвертого июля истёк срок двустороннего договора о разграничении полномочий между Россией и Татарстаном, подписанного Владимиром Путиным и Минтимером Шаймиевым в 2007 году на десять лет. Власти Татарстана просят федеральный центр продлить действие договора, а Кремль через утечки в прессу отвечает, что продление или заключение нового договора нецелесообразно. Источники «Коммерсанта» называют главным противником продления договора заместителя главы Администрации президента Сергея Кириенко, в начале нулевых работавшего полпредом президента в Приволжском округе и еще тогда пытавшегося встроить Татарстан в вертикаль. Пятнадцать лет назад ему это не удалось, и сейчас Кириенко, судя по всему, берет реванш.
Просоветский сепаратизм против антисоветского
Последние полтора-два года существования СССР - это история растерянности и отчаяния союзного центра, который вдруг обнаружил, что никаких способов остановить, как это тогда называли, «центробежные тенденции» у него нет. О риске распада страны говорить было уже некорректно - это был не риск, а распад как явление, происходящее в реальном времени. На выборах 1990 года сторонники независимости пришли к власти в Прибалтике, Грузии, Молдавии. РСФСР о своем выходе из Союза не заявляла, но и о лояльности центру речи уже не шло - к власти уже пришел Борис Ельцин, и уже была принята декларация о суверенитете РСФСР, которая хоть и не подразумевала выхода России из Союза, но ограничивала, если не отменяла власть союзного правительства на территории крупнейшей советской республики.
Как со всем этим быть, в Кремле не знали, и, судя по всему, единства по поводу возможных рецептов спасения страны у властей СССР тогда уже не было. Союзный центр то бросал в мятежные республики танки и внутренние войска, то инициировал подписание нового союзного договора, фактически предусматривающего превращение Союза в конфедерацию, то снова вводил танки. Идея, которую в публицистике тех лет называли «доктриной Лукьянова», по имени председателя советского парламента Анатолия Лукьянова (документов, подтверждающих существование такого документа и тем более авторство Лукьянова, скорее всего, не существует), поддерживалась в горбачевском Кремле не всеми, но и противодействия не встречала. Суть доктрины сводилась к классическому «бить врага его же оружием»: если в союзной республике к власти приходят сепаратисты, то Москва должна поддерживать сепаратистов второго порядка, то есть сторонников отделения просоветских районов от мятежных республик. Сепаратистские анклавы, лояльные союзному центру, возникли в Молдавии и Грузии (они там существуют и по сей день) и, как считалось, должны были возникнуть в Литве, Латвии и Эстонии. Нынешние ДНР и ЛНР вполне укладываются в идею полумифической доктрины.
В противостоянии с новыми властями РСФСР союзный центр также делал ставку на регионы, готовые конфликтовать с Москвой. Проект нового союзного договора предусматривал участие в нем на равных правах не только союзных, но и автономных республик (их в составе РСФСР было 16). Тридцатого августа 1990 года Татарская АССР, как и некоторые другие автономные республики, приняла такую же, как РСФСР, декларацию о собственном государственном суверенитете, отказалась от буквы «А» в своем названии и провозгласила себя Татарской Советской Социалистической Республикой - такой же, как Украина или Узбекистан.
Союзный договор предполагалось подписать 20 августа 1991 года, но подписания не случилось - в Москву вошли танки, а созданный ближайшими соратниками Михаила Горбачева ГКЧП отстранил советского президента от власти и отложил подписание договора. ГКЧП продержался три дня, а вернувшийся в Москву Горбачев - три месяца. В декабре Советский Союз прекратил свое существование. Автономные республики, рассчитывавшие на повышение своего статуса в новом Союзе, остались ни с чем, но никаких скандалов по этому поводу не случилось - Мордовия, Башкирия и прочие АССР, ставшие в 1990 году ССР, спокойно смирились с переменой участи и признали российскую власть.
Государство в государстве
Единственной республикой (не считая Чечни, но там особый случай - распад Чечено-Ингушской автономии и силовой захват власти в Грозном конгрессом чеченского народа во главе с Джохаром Дудаевым), которая была готова настаивать на своем суверенитете, оказался Татарстан, возглавляемый бывшим первым секретарем обкома КПСС Минтимером Шаймиевым. Республика, обладавшая в сравнении с остальными российскими регионами наилучшими стартовыми возможностями для независимости (развитая экономика, собственная нефть, большая численность населения и высокий процент в нем титульной нации), бросила вызов федеральному центру.
Двадцать первого марта 1992 года Шаймиев вынес на республиканский референдум вопрос «Согласны ли вы, что Республика Татарстан - суверенное государство, субъект международного права, строящий свои отношения с Российской Федерацией и другими республиками, государствами на основе равноправных договоров?». Еще на стадии подготовки референдума его признал незаконным Конституционный суд РФ, в Казань приезжал уговаривать местных депутатов остановить сепаратизм председатель Совета национальностей российского парламента Рамазан Абдулатипов, федеральная Генпрокуратура направила в Казань специальную группу, которая должна была проследить за тем, чтобы референдум не состоялся, а когда стало ясно, что он все-таки будет, накануне голосования к жителям республики по телевидению обратился Борис Ельцин, прямо заявивший, что суверенитет Татарстана сделает русских жителей республики гражданами второго сорта. Агитация не сработала - 50,2% жителей Татарстана ответили на вопрос референдума утвердительно, и спустя неделю, когда в Кремле подписывали Федеративный договор, предусматривающий верховенство российских законов над региональными, Татарстан (и Чечня) не прислал на церемонию своего представителя. Договор, утративший свое значение после принятия Конституции 1993 года, но формально действующий до сих пор, так и остался без татарской подписи.
В 1992-1993 годах основным пунктом российской общественно-политической повестки были гайдаровские реформы и противостояние президента с парламентом, и Москве было не до Татарстана - Шаймиев обращался с предложением о двустороннем договоре и к Борису Ельцину, и к Руслану Хасбулатову, возглавлявшему российский парламент, но ответа не получал. В центре заволновались только тогда, когда в Татарстане из-за низкой явки не состоялись выборы первой Госдумы и референдум о новой российской Конституции 12 декабря 1993 года. Только после этого в Кремле согласились обсуждать с Казанью параметры взаимных отношений, и уже в начале 1994 года первый договор о разграничении полномочий между Татарстаном и Российской Федерацией был готов. Переговоры шли тяжело - в какой-то момент Москва остановила закупки у «Татнефти», в республику перестали поступать деньги, а на предприятиях начались сокращения. Благодаря этому давлению из договора исчезло упоминание о суверенном татарском государстве, но Минтимеру Шаймиеву удалось отстоять право Татарстана на собственную внешнюю политику и признание земли и недр Татарстана собственностью республики. Милиция, суд и прокуратура оставались в федеральном ведении. Окончательный текст договора Шаймиев и Ельцин подписали в Кремле 15 февраля 1994 года. В договоре было 55 пунктов - 17 полномочий закреплялось за Россией, 15 за Татарстаном и 23 передавались в совместное ведение.
Чтобы особый статус Татарстана не бросался в глаза, в последующие годы Кремль сам инициировал двусторонние договоры о разграничении полномочий с другими регионами, в том числе с самыми беспроблемными областями и даже с Москвой. К концу девяностых таких договоров было подписано сорок.
Владимир Путин, сменив Бориса Ельцина, резко изменил политику Кремля по отношению к регионам - под лозунгами укрепления вертикали фактически был взят курс на централизацию страны. Губернаторов, которые в конце девяностых были еще и сенаторами, удалили из Совета Федерации, страна была разделена на семь федеральных округов во главе с президентскими полпредами. Выражение «разграничение полномочий» зазвучало по-новому - теперь центр не делился с регионами, а отбирал у них все возможности самостоятельного существования, от денежных до административных. Началась кампания по приведению регионального законодательства в соответствие с федеральным, в ходе которой перестали действовать все двусторонние договоры центра и регионов. Все, кроме одного - Татарстан стал единственным регионом, которому в 2007 году было позволено заключить с Москвой новый договор, в основном повторяющий положения первого, заключенного в 1994 году.
Во время президентства Дмитрия Медведева, когда по инициативе кавказских лидеров республики в составе России начали переименовывать свои высшие должности, потому что президент в России должен быть один, только Татарстан не поддержал кампанию, и до сих пор в России два президента - Владимир Путин в Москве и Рустам Минниханов в Казани. Мягкий сепаратизм Шаймиева, заявленный им в начале девяностых, сохранил свою силу до конца десятых. Двадцать лет назад почти суверенный, но при этом лояльный Москве Татарстан был выгоден Кремлю как наглядная альтернатива жесткому сепаратизму тогдашней Чечни - идя на уступки шаймиевскому Татарстану, Кремль показывал, что он готов договариваться с самыми проблемными регионами, если те не переходят грань и хотя бы на уровне риторики ведут себя с Москвой уважительно. За эти годы Татарстан успел сформироваться как полноценное государство в государстве, и, какой бы крепкой ни была вертикаль, у Кремля не так много ресурсов, чтобы ограничить амбиции Казани.
Вопрос морального удовлетворения
Сейчас, когда вертикаль бесспорно сильнее, чем десять лет назад, а Татарстан гораздо менее самостоятелен, чем в лучшие годы Шаймиева, пересмотр договорных отношений с Татарстаном - это уже не вопрос сохранения целостности страны, а скорее моральная, эмоциональная потребность, основанная в том числе на личных амбициях Сергея Кириенко, не сумевшего подчинить Казань себе в те годы, когда он был приволжским полпредом. Вне зависимости от того, удастся ли татарской стороне уговорить Москву продлить договор или заключить новый, цена вопроса сейчас - моральное удовлетворение одной стороны и легкая (или не очень легкая) обида другой. Территориальной целостности России в любом случае ничто не угрожает. Рустам Минниханов и в статусе президента Татарстана, и в статусе «простого» главы республики останется вассальным подчиненным Владимира Путина, а сам Татарстан - образцовым российским регионом. Путинская вертикаль давно построена, и сейчас речь идет только о ее унификации, которая, если состоится, станет признаком талантов и умений нынешней кремлевской администрации и еще - самым ощутимым ударом по государственному и национальному строительству постсоветского Татарстана.
Когда что-то отбирают, это гораздо обиднее, чем когда что-то не дают. «Не дали» - это можно списать на невезение, на неудачное время, еще на какие-то преходящие обстоятельства, а у «отобрали» есть конкретный виновник. В случае лишения республики ее особого статуса этим виновником заслуженно оказывается Кремль, то есть, в общем, на пустом месте закладывается основа для полноценного конфликта между Москвой и Казанью при любом будущем ослаблении федеральной власти - даже в том самом мирном случае, когда Владимир Путин уступит свое место преемнику и тому придется потратить год-два, чтобы доказать всем группам влияния, что он чего-то стоит сам по себе.
Стоит ли нынешнее моральное удовлетворение людей из Администрации президента создаваемого ими риска будущего конфликта? Скорее всего, в Кремле такие варианты даже не просчитывают, искренне считая приведение Татарстана к общему знаменателю успешным эпизодом укрепления властной вертикали и государства в целом. Это похоже на русификацию Польши, Финляндии и Прибалтики в царствование Александра III: имперская власть строила в столицах огромные православные соборы (в Польше в двадцатые такой собор, построенный перед Первой мировой войной, разрушат - поляки, католики, не большевики), переводила школьное и университетское образование на русский язык и вообще всячески приводила окраины к общероссийским стандартам, совсем не думая о рисках, с которыми это сопряжено, и о противоречиях, которые унификация не просто не снимает, а, загоняя их вглубь, делает еще более неразрешимыми.
Татарстан даже сейчас, когда вертикаль крепка и устойчива, как никогда, - уже сложившееся почти полноценное национальное государство со своими порядками, амбициями, культурой и титульной нацией, для которой этот регион - настоящее отечество без всяких федеративных оговорок. При любом сколько-нибудь серьезном политическом кризисе именно такие регионы не могут не стать зоной риска, когда вдруг окажется, что все федеральные инструменты поддержания общероссийского порядка в таких областях нежизнеспособны или даже фиктивны, права нетитульного населения не защищены вообще никак, а у местных властей достаточно сил и ресурсов, чтобы вести диалог с Москвой с позиции силы. Ни от чего из перечисленного унификация не спасает, а, напротив, повышает все потенциальные риски, о которых в Кремле, очевидно, просто никто не думает.
Эксперты «БИЗНЕС Online» о том, зачем нужен договор с Москвой и прислушается ли Путин к Госсовету республики в преддверии выборов
Татарстан не собирается уходить из России, но вопрос продления договора о разграничении полномочий между Москвой и Казанью для него принципиален — так отреагировала часть экспертов и общественных деятелей на сегодняшнее обращение Госсовета РТ к Владимиру Путину с просьбой продлить договор. Некоторые же федеральные политологи, наоборот, увидели в этом попытку татарстанских элит продолжить политику сепаратизма. О том, что это было, — в подборке мнений, собранных «БИЗНЕС Online».
«В 2007 году именно Путин переподписывал договор с Татарстаном, и это всех устроило! После этого был экономический рост, хорошие отношения республики с федеральным центром» Фото: shaimiev.tatarstan.ru
«ПУТИН ПЕРЕПОДПИСАЛ ДОГОВОР С ТАТАРСТАНОМ, ПОСЛЕ ЭТОГО БЫЛ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ»
Максим Шевченко — журналист, член совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека:
— Перезаключение договора между Москвой и Казанью не потребует заключения аналогичных договоров с другими регионами, как опасаются некоторые. Я вообще не считаю, что все федеральные отношения в РФ должны выстраиваться под копирку. Федерализм тем и отличается от формального структурализма, где все одеты одинаково и должны маршировать одинаково. Даже американские штаты имеют разные формы вхождения в США, разные права и законы на местах. И в Германии у земель выстроены разные отношения с федеральным центром. Разница и отличия — это и есть суть жизни как таковой, жизнь не одинакова, как не одинакова и политика. Она не есть результат применения общей насильственной системы, это результат сохранения индивидуального и частного при соблюдении интересов общего.
Я считаю, что договор с Татарстаном, важнейшим и фундаментальным регионом РФ, является первой попыткой преодоления распада страны. Понятно, что сегодня федеральный центр и Казань руководствуются совершенно иными сценариями отношений между собой, нежели это было в 1990-е годы. Да, сегодня крепка вертикаль власти, никому не придет в голову считать равными субъектами Казань и Москву, как это могло казаться в 90-е годы. Понятно, что позиция президента РФ и федеральных органов власти безоговорочна и что Казань не думает политически или экономически выступать против этого. Но федеральная договорная система является важнейшим фундаментом, цветущей сложностью, которая в итоге приводит к сохранению единства страны. Наоборот, любая попытка унификации сегодня приведет к ослаблению страны, к массовому недовольству на местах и к угрозе распада государства. В то же время договорная система способна сохранить в одной связке, к примеру, Дагестан и глубинные российские области; именно она создает в стране гибкую, эффективную и жизнеспособную политическую систему.
Зачем менять то, что уже проверено временем и успешно работает? Договор с Татарстаном не вредит стране — это существует только в теоретических воззрениях каких-то гиперимпериалистов. Де-факто договор доказал свою эффективность, работоспособность, укрепил Татарстан как одного из самых крупных налогоплательщиков и одного из наиболее динамично развивающихся субъектов РФ. Поэтому я против того, чтобы резать курицу, несущую золотые яйца. Мы и так видим, что все проблемы, возникающие внутри республики, федеральный Кремль решает исходя из российских законов, а не из этого договора. Если татарстанские банки нарушают федеральное законодательство, их лишают лицензии. Если какие-то представители татарстанской элиты совершают преступления коррупционного или иного характера, их арестовывают и предают суду. В то же время Казань полностью взаимодействует с Москвой в позитивной повестке, проходит ли в стране Кубок конфедераций или ЧМ-2018 по футболу. Поэтому система и без того эффективно работает.
Спросят: зачем же тогда договор? Поймите, он имиджевый, а имидж в политике — очень важная вещь. В принципе, президент РФ после инаугурации может выйти на публику в джинсах и в майке. Почему же он тогда выходит в красивом костюме и в окружении гвардейцев в расшитых золотом мундирах? Потому что имидж в политике играет важную роль. Я считаю, что договор Москвы и Казани играет важнейшую имиджевую роль, показывая демократизм, федерализм и открытость России. Я против того, чтобы превращать ее в унифицированную империю, как этого хотят некоторые «ястребы», — наоборот, это приведет нас к гибели.
Я за то, чтобы оставить систему, которая и без того тяжело создавалась и которую сбалансировал в начале 2000-х действующий президент России Владимир Путин. Ведь в 2007 году именно Путин переподписывал договор с Татарстаном — и это всех устроило! После этого были экономический рост, хорошие отношения республики с федеральным центром. А сейчас, на мой взгляд, просто распахивается зубастая пасть на то, чтобы пожрать часть экономики РТ. Я всегда за глобальными политическими претензиями вижу попытку рейдерского захвата, точно так же, как и за претензиями, предъявленными к платочкам в мордовских школах, я вижу захват эффективных агрохолдингов, созданных в здешних татарских селах. Поэтому не исключаю, что, предъявляя политические претензии к Татарстану, какие-то группы из центра хотят попытаться перехватить результаты, достигнутые республиканской экономикой. Перед этим надо унизить политические элиты РТ, показать им, что они никто и звать их никак. Так всегда действуют криминальные элементы. После этого сломленную элиту можно брать голыми руками, потому что сломленный человек сам будет тебе все отдавать.
Сейчас есть, по сути, два политических проекта — проект РФ, в котором мы и живем, сложный, сильный и, в принципе, устраивающий все народы; и проект Российской империи, упраздняющий федерацию и переименовывающий субъекты в губернии. И нам предстоит выбрать среди них тот, который сделает нашу страну эффективной и жизнеспособной, а не тот, который приятно щекочет самолюбие «ястребов».
«С формальной точки зрения все регионы равны, но Татарстан чуть-чуть выделяется»
Фото: «БИЗНЕС Online»
«ТАТАРСТАНУ ЭТО НЕОБХОДИМО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ИМЕТЬ НЕГЛАСНУЮ ПЕРЕГОВОРНУЮ ПОЗИЦИЮ»
Сергей Шахрай — политик и экономист, соавтор Конституции РФ:
— Есть статья 11 Конституции РФ, причем эта норма в основах конституционного строя. Там записано: «Предметы ведения и полномочия между центром и регионами разграничиваются Конституцией, федеративным и иными договорами». То есть договор с Татарстаном — это конституционная форма разграничения полномочий в нашем федеративном государстве. Причем в случае с РТ эта форма (имею в виду договор) решила две задачи: во-первых, предотвратила конфликт по типу чеченского, а во-вторых, позволила конвертировать дополнительные полномочия, а это и дополнительная ответственность в качество жизни, в качество экономики. Мы видим, что теперь чуть ли не половина министров на федеральном уровне и московском — кадры из Татарстана. Надо только приветствовать и поддерживать. Я надеюсь, что президент поддержит. Конечно, договор должен быть продлен.
Юрий Крупнов — председатель наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития:
— Я думаю, что здесь вопрос не в ответе, который даст или не даст Путин, а в том, что должен идти содержательный, предметный и неспешный диалог о проблемах федеративного устройства страны. Здесь вопрос не в том, что, упаси бог, федеральный центр против Татарстана или Татарстан тоже как-то хочет эгоистические вопросы решить, а в том, что страна прошла после развала СССР путь длиною больше четверти века. Принципы, которые закладывались на руинах Советского Союза, конечно, сегодня требуют очень внимательного изучения, пересмотра. Тогда была другая ситуация. Но ни в коем случае не в режиме поспешных решений, рассуждения и оценок. Огромное спасибо Татарстану и этому письму: республика инициативно начинает данное обсуждение в содержательном патриотическом ключе. Мне кажется, это главное. Те, кто будет говорить, что сегодня Путин скажет да, нет или еще что-то, просто несерьезные люди. Надо серьезно (минимум год или два) обсуждать эту проблему.
Я считаю, это открытый вопрос, серьезная проблема, мировая проблема. Мы выстраиваем совершенно новую страну с учетом евразийской интеграции, вопросов Евразийского экономического союза, Таможенного союза. Мы в процессе создания новой большой страны в Евразии.
А этот вопрос — историческое творчество. Это все равно что у Льва Толстого спросить перед тем, как он стал писать «Войну и мир», что он завтра напишет и издаст. Даже смешно, потому что это пишется годами в очень серьезных обсуждениях. Поэтому я за то, чтобы поблагодарить Татарстан и начать очень предметную дискуссию.
Павел Салин — директор центра политологических исследований Финансового университета при правительстве РФ:
— Я думаю, что пока, скорее всего, никакой реакции от президента не последует. Наверное, это пока только вброс, который был сегодня относительно позиции Москвы по пролонгации договора: говорили о том, что никакой пролонгации не будет. Это элемент торга с Казанью. Но, принимая в расчет то, что в федеральном центре серьезно опасаются активизации региональной фронды, наверное, есть намерение договор не пролонгировать, даже с учетом того, что, в отличие от предыдущего договора, который был до 2007 года, этот фактически является только номинальным. Думаю, что все-таки действительно возможны какие-то уступки. А Татарстану это необходимо для того, чтобы все-таки иметь негласную переговорную позицию.
Понятно, что с неформальной точки зрения регионы не равны, Москва это признает... Взять ту же Чечню. И Татарстан чуть-чуть выделяется. Пусть это будет чисто номинально, но из-за того, что у него есть договор с федеральным центром, он выделяется, это дает основания в дальнейшем претендовать в том числе на формальные послабления. Понятно, что на регионы сейчас финансовое давление будет нарастать, федеральный центр, скорее всего, будет изымать больше доходов у регионов-доноров. Вот когда дело будет касаться конкретных денег, небольшая формальная привилегия может сыграть роль одного из факторов для торга с федеральным центром по конкретным финансовым вопросам, поэтому Татарстан и не желает отказываться от идеи пролонгации договора.
Договор 2007 года с точки зрения каких-то специальных интересов Татарстана намного слабее, чем договор 1994 года
Фото: arhiv.tatarstan.ru
«ЭЛИТЕ ТАТАРСТАНА НЕОБХОДИМО СЕГОДНЯ ПРОСТО ПРОСТИТЬСЯ С ИЛЛЮЗИЯМИ КАКОГО-ТО СПЕЦИАЛЬНОГО ПОЛОЖЕНИЯ В СОСТАВЕ РОССИИ»
Дмитрий Орлов — гендиректор агентства политических и экономический коммуникаций:
— Я думаю, что федеральный центр не видит ни политической, ни какой-то другой необходимости в перезаключении договора с Татарстаном. Предыдущий договор истек, Татарстан практически в полной мере, в отличие от 90-х годов, вошел в правовое и политическое поле России, поэтому необходимости в этом договоре нет. Более того, необходимо привести в соответствие с российским законодательством и наименование главы республики — он должен перестать называться президентом, как это сделали главы других субъектов РФ, включая даже такие, как Чеченская Республика. Естественно, это не означает, что не будет постоянных координационных и согласительных процедур при выработке модели межбюджетных отношений, при решении различных вопросов о субсидиях и субвенциях. Этим решениям должны будут предшествовать переговоры уполномоченных структур РФ и Татарстана.
Что касается обращений, то, на мой взгляд, с ними можно выступать, но я не думаю, что они будут услышаны, поскольку позиция по этому поводу сложилась, она достаточно ясная, нет полутонов — договор не нужен. Это не означает какого-то понижения статуса Татарстана или ущемления прав и свобод жителей республики, они обладают теми же правами и свободами, что и остальные россияне. Если оценивать прагматически данные попытки переговоров, давления на федеральный центр, то создание этой комиссии мне кажется не очень разумным шагом. Вероятнее всего, это повиснет в воздухе. Какой смысл выступать с публичными инициативами, если вторая сторона (в данном случае федеральный центр) не хочет вести этот диалог? Так что это только ухудшает имиджевое позиционирование местной элиты. Лучше было бы вести непубличные переговоры, не доводить до того, когда ситуация воспринимается как то, что элита Татарстана формулирует позицию, а федеральный центр ее игнорирует. Логичнее было бы вообще данную дискуссию не переводить в публичную плоскость.
С точки зрения общего развития этого процесса — взаимоотношений федерального центра и Татарстана — есть два аспекта. Первый связан с унификацией правового поля, которая ведется давно, с конца 90-х. Владимир Путин и в целом федеральный центр всегда были последовательны. Договор 2007 года с точки зрения каких-то специальных интересов Татарстана намного слабее, чем договор 1994 года. А сейчас возникает вопрос, что этого договора не должно быть. Что касается субъективных факторов, которые приводят к достаточно жесткой реакции федерального центра, тут, конечно, очень заметной была активность главы Татарстана: его тезис о раскулачивании, то, что он бросил публичный вызов федеральному центру и получил достаточно жесткий ответ со стороны председателя правительства. Я думаю, что не это предопределило отказа от договора. Считаю, что отказ все равно произошел бы вне зависимости от скандала. Но это предопределило ту более жесткую стилистику, которую сейчас использует федеральный центр в общении с татарстанской элитой.
Элите Татарстана, руководству республики необходимо сегодня просто проститься с иллюзиями относительно какого-то специального положения в составе России. Татарстан — значимый субъект, экономически сильный, статус республики тоже создает определенные преференции по отношению к остальным субъектам. Но никакого уникального положения у региона не будет. Сейчас главная задача — понять это и строить политическую стратегию и логику своих действий исходя из изменившихся обстоятельств. Бросать центру какие-то публичные вызовы, на мой взгляд, непродуктивная стратегия, которая приведет к тому, что данные инициативы повиснут в воздухе.
Евгений Федоров — депутат Госдумы:
— В свое время договор между Москвой и Казанью должен был решить проблемы, созданные Ельциным. Как известно, первый президент РФ убеждал Шаймиева «брать суверенитета столько, сколько проглотите», что в итоге ослабило суверенитет Российской Федерации в целом. По сути, договор появился в переходный период, вызванный катастрофой 1990-х годов. Теперь нет необходимости такой договор создавать вновь, а старый договор, на мой взгляд, был конечен и не требовал продления.
Что сейчас можно предложить для разрешения ненужного напряжения? Надо с властями Татарстана вести конструктивный диалог, больше их интегрировать в федеральные проекты и в общероссийское государственное строительство, а также одновременно в меньшей степени поощрять сепаратизм и узкое землячество. Реагировать ли вообще на обращение Госсовета РТ? Думаю, надо реагировать на все обращения, в том числе и на это. Предложения, которые в нем содержатся, надо обсудить, выработать совместный план действий, но без продления договора. В свое время половина российских регионов заключала подобные договоры с центром. А сейчас из этих регионов остался только один — Татарстан. Какая в этом логика? Заключение договора само по себе подразумевает равенство сторон. А равенство сторон предусматривает, что существуют два отечества, а не одно. Даже чисто теоретически не может быть две присяги, два сакральных отечества, как не может быть две настоящие любви. А это понятия одного порядка. Должно существовать одно отечество, должно быть огромное уважение ко всем, кто в это отечество входит.
Эдуард Лимонов — писатель, политик, создатель незарегистрированного общественного движения «Другая Россия»:
— По-моему, Кремль уже однозначно сказал, что договор продлен не будет. По крайней мере, мне из Москвы кажется, что не стоит серьезно относиться к этому обращению. Вероятно, это очередная проба со стороны Татарстана: а вдруг Кремль отреагирует и продлит договор? Но затем все, скорее всего, пойдет дальше, как и было. Я не вижу сейчас никаких возможностей взбунтоваться. Татарстан попробовал продлить договор, но у него это не получилось. Раз невозможно добиться того, чего они хотят, значит, надо жить дальше. Я не вижу никаких предпосылок — вот именно сейчас, в этом году — для большего усиления национальных республик. Есть ведь еще понятие единства России. Конечно, не надо было до этого отдавать Советский Союз, но, раз уж так нелепо и несчастливо получилось, нужно позаботиться о единстве страны, которая есть сейчас.
Как вы видите, ни одна из республик, отломившихся от СССР в 1991 году, не счастлива в своем долгожданном одиночестве. Ничего выдающегося они не добились. Довольны своим положением разве что местные элиты. В конце 1990-х годов я путешествовал по Средней Азии и помню, как простые люди в плацкартных вагонах говорили нам: «Что же вы, русские, нас бросили?» У меня сложилось впечатление, что у них теперь больше гнета и больше хозяев, чем было прежде. Но у Татарстана все-таки особое положение...
«ЗМЕИ СВИЛИ СЕБЕ ГНЕЗНО И В ЛЮБОЙ МОМЕНТ УДАРЯТ В СПИНУ»
Иосиф Дискин — сопредседатель совета по национальной стратегии:
— Татарстан очень много выиграл от договора о разграничении полномочий, поскольку получил фактически уникальные налоговые преимущества, которые, грубо говоря, состояли в том, что налоги в Татарстане собирались, перечислялись в Москву и в тот же день возвращались в полном объеме обратно. Это в тот момент, когда главной заботой была целостность страны, когда активно действовали деструктивные националистические элементы в Татарстане, а также еще шло умелое манипулирование этой угрозой... Тогда это было оправданно. Мы аналогичным образом пошли на большие уступки, льготы и преференции для Чечни, поскольку при проблеме экономической стабилизации, снижения угрозы терроризма такие маневры были оправданны.
Сегодня Татарстан является одним из лидеров экономического развития страны и в особенных льготах несильно нуждается. Эти льготы означают, что снижаются бюджетные возможности для бюджетников, науки, здравоохранения, образования и культуры всей страны. Это уже, на мой взгляд, не очень справедливо. Государство достаточно окрепло, а Татарстан чувствует себя уверенно, чтобы не поддаваться на происки националистических элементов. Поэтому они действуют правильно, поскольку думают прежде всего об интересах жителей РТ, а страна тоже поступает правильно, отказываясь от этого договора, поскольку уже надо заботиться не только о жителях Татарстана, но и о гражданах всей страны. Я думаю, что будет справедливо, если Владимир Владимирович откажется от продления договора о распределении полномочий, потому что этот договор был приложением к федеративному договору, который уже канул в Лету. Правовых оснований для его продления несильно много. Договор закончил срок действия, никакого договора нет.
От такого разграничения полномочий ущерб очень существенный. С моей точки зрения, договор свою роль выполнил, Татарстан получил достаточно много ресурсов для динамического экономического развития, это вполне себе самостоятельная, саморазвивающаяся республика, было бы неправильно получать льготы за счет бедных, отсталых и неимущих.
Олег Матвейчев — политтехнолог:
— Это не Татарстан не сдается без боя, а националистически ориентированные татарские элиты продолжают свою политику сепаратизма. На самом деле на это надо реагировать, в том числе силовым образом, потому что змеи свили себе гнездо и в любой момент, как говорится, ударят в спину. Поэтому все подобные договоры о разграничении полномочий носят контрпродуктивный, деструктивный характер, подают очень плохой пример и являются плохим прецедентом, отрыжкой 90-х годов. Может быть, пора реагировать. Уже были неоднократные выпады, связанные с титулом президента, со всякими другими вещами. Надо этому всему положить конец, терпение уже на исходе. К сожалению, единственное, что есть, — это выборы. Соответственно, не очень удобный момент, чтобы наводить порядок в татарских элитах. Возможно, благодаря именно данному конъюнктурному моменту на это они и делают расчет, попытаются все это затянуть. Но это не значит, что в Москве все забыли: каждый, кто голосовал, на учете. Как говорится, запомнят все и не простят. После президентских выборов или в другой удобный момент будут эту проблему решать, причем очень жестко.
У Москвы руки связаны президентскими выборами. Большая вероятность, что договор все-таки будет продлен. Но это не значит, что данное известие радостное, что мы это делаем с удовольствием и энтузиазмом. Наоборот, считаем подобное недружественным проявлением.
Фото: kremlin.ru
«НЕЖЕЛАНИЕ ПРОДЛЕВАТЬ МОЖЕТ ВОСПРИНИМАТЬСЯ КАК МЕРА ПО СДЕРЖИВАНИЮ УСИЛЕНИЯ РЕГИОНАЛЬНЫХ ЭЛИТ»
Александр Кынев — политолог:
— Договор изначально был сугубо символическим, его главный смысл был в том, что он подчеркивал особый статус Татарстана и татарстанской элиты в российской политике. Именно этим он был важен и ценен, он показывал, что регион является особым, политическое влияние его руководства тоже является особым. Это вполне понятно, потому что Татарстан — это крупнейшая этническая республика, кроме того, обладающая мощным экономическим потенциалом. Татарстанская политическая элита инкорпорирована в элиту не только Татарстана, но и целого ряда других регионов. Грубо говоря, это один из мощнейших игроков в федеральной политической элите в целом. Понятно, что элита региональная, но ее лидеры являются в том числе игроками федерального уровня. Точно так же, как игроком федерального уровня был Шаймиев, точно так же игроком федерального уровня остается Минниханов. У нас есть перечень губернаторов первого эшелона, куда входят мэр Москвы, губернатор Санкт-Петербурга, главы Чечни, Татарстана, губернатор Краснодарского края — очевидные регионы: крупнейшие по количеству жителей, крупнейшие по экономической роли и обладающие стратегическим потенциалом с точки зрения национальной безопасности. Поэтому очевидно, что Татарстан в данном смысле всегда был особым регионом.
Почему центр пошел на подписание договора в 2007 году и почему не хочет идти на это дело сейчас? По поводу 2007 года говорить сложно, все-таки прошло 10 лет. Видимо, на тот момент центр счел, что в сложных балансах отношений с регионами особые отношения с татарстанской элитой важны. Это всегда сдержки и противовесы: усиливая или ослабляя те или иные группы элиты, поддерживается баланс. Грубо говоря, это когда вы сидите на табуретке, она стоит тогда, когда у нее четыре ноги. Соответственно, роль конкретных элит всегда сдерживает элиты другие.
Почему этого нет сейчас? На мой взгляд, проблема заключается в том, что за последние несколько лет возник сильный перекос в сторону нового усиления региональных элит, связанный с побочными эффектами целого ряда решений федерального центра. О чем идет речь? Борясь с различными новыми угрозами, федеральный центр слишком сильно укрепил региональные власти. Они получили прямую легитимность вместо косвенной, она ценится выше. Второе — борясь с угрозами на федеральном уровне после 2011 года, центр очень сильно ослабил политические партии, очень сильно ослабил местное самоуправление, по большому счету идет перманентное ослабление такого института, как региональный парламент. Зачем это делали? Это делали, пытаясь уничтожить площадки, на которых могут появиться какие-то новые сильные федеральные игроки.
Но кто является бенефициаром? Бенефициаром во всех случаях стали губернаторы. Кто выигрывает от разгрома МСУ? Губернатор. Кто выигрывает от разгрома политических партий, поскольку ослабляется влияние политической вертикали на регионы? Региональная власть, конечно. Изменение формата избирательной системы, когда в федеральном парламенте половина мест по мажоритарным округам кого усиливает? Тех же региональных властей, элит. Центр в качестве побочного эффекта всех этих мер получил дополнительное усиление губернаторов. Что он стал делать после этого? Стал пытаться закомпенсировать так, как он это умеет. Главным фактором компенсации стали всевозможные меры силового характера. Это та волна уголовных дел, которая идет по регионам. Вчера было уголовное дело по Калмыкии, перед этим была Владимирская область, до этого — Иркутская и т. д. Огромное количество посадок больших и малых чиновников региональных — тут множество причин, но одна из них заключается в том, что это своего рода компенсация за чрезмерное усиление.
На мой взгляд, учитывая дисбаланс, который возник, договор с одним из регионов подчеркивает особый статус элиты, это тоже можно рассматривать как элемент нарушения данных балансов. Поэтому нежелание продлевать может восприниматься как некая мера по сдерживанию усиления влияния региональных элит в новых условиях.
Федеральному центру в нынешних условиях договор не нужен, но для региона он является символическим. Поэтому если все завершится тем, что договор не будет продлен, конечно, с учетом заявленных политических позиций будет выглядеть как политическое поражение. Может быть, будет найден какой-нибудь компромисс и вместо договора будет предложено что-то взамен, например набор каких-нибудь решений. Я не готов ответить, что будет, я предполагаю, с чем это связано, в какой общий контекст отношений с регионами вписывается. Но я не готов ответить, что решит центр, потому что у нас принятие решений носит довольно закрытый характер.
«В Госсовете сидят представители народа. Раз они обратились к Путину, значит, я считаю, сделали правильно. Они знают то, что простым людям неизвестно»
Фото: «БИЗНЕС Online»
«С ИСЧЕЗНОВЕНИЕМ ДОГОВОРА ИСЧЕЗНЕТ И ТАТАРСТАН»
Фаузия Байрамова — общественный деятель, писательница:
По вопросу договора о разграничении полномочий у меня особое мнение. В 1994 году, когда подписывали этот документ, национальное движение было против. Мы даже собирали съезд милли меджлис, где было сказано, что до этого не было каких-либо соглашений о вхождении в Россию, а если подпишут, то это будет узаконенное рабство. Потом договор продлили. Была ли польза от этих документов, я точно сказать не могу. Но время показало, что ни с экономической, ни с политической, ни с национальной точки зрения никакой пользы не было. Если бы был какой-то прок, то Татарстан не отдавал бы 80 процентов налогов Москве. Но в то же время сейчас, когда руководство Татарстана, национальное движение, интеллигенция говорят о продлении договора, значит, они что-то чувствуют: с исчезновением договора может и сам Татарстан исчезнуть. В Госсовете сидят представители народа, раз они обратились к Путину, значит, я считаю, сделали правильно.
Что касается реакции Путина, думаю, что если бы хотели продлить, то давно продлили бы документ. России он не нужен, вообще ей национальные республики не нужны. Я думаю, что в случае неподписания они дают сигнал, что в дальнейшем в РФ наций и национальных республик не должно оставаться. У Татарстана всегда было свое мнение, поэтому он принципиально стоит на своем. Еще во времена СССР Татарстан первым поднял вопрос о статусе республики, не подписал федеративного договора, не участвовал в выборах президента России, не участвовал в референдуме по российской Конституции... Значит, у Татарстана есть на это право. Республика доказала своей стабильностью, экономическим процветанием, что у нее в России должно быть свое, особое место. А если Россия не хочет этого, то придется вновь поднимать лозунги, которые были в 90-х, то есть независимого государства. То, что мы выживем, мы доказали всему миру. Мне кажется, Россия на свою голову это делает. Говоря по правде, я не думала, что руководство Татарстана будет делать акцент на продление договора... Значит, они знают то, что простым людям неизвестно. А именно — что с исчезновением договора исчезнет и Татарстан. Им нужно теперь обратиться к народу.
Рафаэль Хакимов — директор Института истории АН РТ:
— Во-первых, Путин задумается, потому что у него выборы: и они стартовали, причем и он сам стартовал — это видно по всему. Намечены мероприятия, в которые и мы включены (Татарстан я имею в виду). Еще более активно стартовал Навальный, причем так провокационно: он специально нарывается, чтобы его арестовали и так далее. В экономическом плане идет хороший рост и все такое, инфляция низкая, рубль укрепляется, но ведь и цены растут, а пенсии и зарплаты растут не так быстро, как продукты питания и ЖКХ. Ему нужны будут голоса, так или иначе, потому что просто опираться на административный ресурс, я думаю, было бы неправильно.
Почему Татарстану принципиально не стоять на своем? Если нет митингов, это не значит, что все довольны этой ситуацией, когда наехали на название «президент», по другим вопросам. И в этом вопросе недовольство так или иначе в душе есть. Надо понимать политику: если человек абсолютно лояльный, то ему говорят: «Ну и хорошо, сиди у себя там в углу. Как мы скажем, так и делай». А вот с тем, кто имеет свое мнение, начинают договариваться. Если бы мы не сопротивлялись в этой части, у нас бы экономика где была? Она была бы как в Ульяновской области, в лучшем случае как в Башкортостане, который тоже с нами шел, потом не выдержал и сдал все позиции. Олигархи увезли все в Лондон, в швейцарские банки. Вот так и будет, а вы как думали? Если мы начнем делать, как вы скажете, то станем тогда сидеть, как Кировская область.
Римзиль Валеев — журналист:
— Я думаю, что Путин сам нормально отреагирует, но есть люди, настроенные шовинистически, монархически, поэтому гадать не будем, посмотрим. У общественного мнения очень узкий уровень понятия федерализма, пускай наши депутаты объясняют, доказывают необходимость. Для Татарстана данный договор — последний оплот для федерализма. Нет в России такого другого народа, который бы тысячи лет здесь жил, у которого было бы свое государство, и это государство вместе с московскими князьями образовало бы российское государство, современную федерацию. Договор не может быть формальным. СССР поэтому и развалился, что отношения с республиками были формальными.
Фото: kremlin.ru
«ТАТАРСТАН НИКУДА НЕ СОБИРАЕТСЯ УХОДИТЬ ИЗ РОССИИ»
Фатих Сибагатуллин — депутат Госдумы:
— Я думаю, что Путин обращение без ответа не оставит. Почему Татарстан принципиально стоит на своем? Приведу пример: я как-то беседовал с одним человеком, большим человеком у чеченцев. Говорил про Абхазию, про то, что они бедно живут, а он мне знаете что сказал? «Фатих, как бы они ни жили, у них есть независимость, свое отдельное государство, а мы с тобой тут только слуги». Вот и весь ответ. То, что Татарстан будет настаивать на своем, было ожидаемо, против этого ведь ни один татарин в мире не выступает, все поддерживают подписание договора.
Хафиз Миргалимов — первый секретарь татарстанского регионального отделения КПРФ:
— Путин — умный политик, много раз был в Татарстане, думаю, поймет. Я сам знаком как с первым, так и вторым договором, состоящим из четырех страниц, думаю, и новый договор не принесет вреда Татарстану, а, наоборот, будет способствовать процветанию республики. Россия должна быть сильна своими регионами. Договор помогает разграничивать полномочия, ведь из Москвы невозможно всем управлять. Политическую, оборонную, космическую вертикаль нужно укреплять, но экономика должна быть в ведении регионов. Татарстану нужно быть принципиальным из-за того, что по сравнению с другими субъектами у нас, хоть и имеются свои проблемы, положение стабильное. Москве не надо бояться этого договора. Посмотрите на Германию, США: там тоже свои федеративные отношения между центром и регионами, это не приводит к развалу государства. Думаю, и у нас какой-то документ должен быть подписан. Эта принципиальность была ожидаема, у татар есть такая поговорка, которая звучит буквально как «Лучше выстрелить, чем отлежаться». Если не будем отстаивать свое, то никто не поможет в этом.
Дамир Исхаков — доктор исторических наук:
— Понятно, почему Татарстан так стоит на своем — это же база взаимоотношений с Российской Федерацией. Татарстан пытается защитить свое политическое пространство. А шансы пятьдесят на пятьдесят. Никто не знает, как отреагирует Владимир Путин.
Татарстан встревожен официально не подтвержденной информацией о том, что Кремль не намерен продлевать договор о разграничении полномочий, срок которого истекает 26 июля. Депутаты регионального парламента обратились к президенту РФ с просьбой о создании комиссии по правовым вопросам. Пресс-служба Кремля сообщила: «Концептуальная позиция будет сформулирована и озвучена позже».
Татарстан — единственная автономная республика в РФ, имеющая с федеральным центром отдельный договор, по которому ей предоставлены расширенные полномочия.
Предыстория и история вопроса драматические. СССР распался в декабре 1991 года. В 1992 году Татарстан и Чечня отказались подписывать Федеративный договор с Москвой. Чечня к тому же объявила о своей независимости от РФ. В Кремле началась паника. Государство Россия создавалось заново, старые законы отменены, новых еще нет.
В итоге с Татарстаном в 1994 году заключили отдельный договор. «Формула договора с Татарстаном родилась 13 января 1993 года в городе Грозном, — свидетельствовал тогдашний вице-премьер, министр по делам национальностей Сергей Шахрай. — Механизм договора о разграничении предметов ведения и полномочий был предложен и руководству Чеченской Республики как схема решения проблем… К сожалению, эта линия не была доведена до конца».
Почему «эта линия не была доведена до конца», почему не пошли на такой же договор с Дудаевым? Возможно, сыграли свою роль двойные подходы. Татарстан — крупнейшая республика, в центре страны. Если Татарстан не подпишет хотя бы отдельный договор — это крушение еще не созданного государства. Наверное, посчитали: «Татарстан — это да… А что такое Чечня и тем более Дудаев? Много берет на себя…»
Дудаева решили сместить «силами чеченской оппозиции». В ноябре 1994 года глава одного из районов Умар Автурханов, собрав какое-то «ополчение», пошел в поход на Грозный. И потерпел сокрушительное поражение. Дудаев обвинил Москву в попытке государственного переворота в Чечне. В Кремле, разумеется, это опровергали, но в прессе появились фотографии пленных российских танкистов, их признания.
После чего президент РФ Ельцин начал уже открытую войну, назвав ее «восстановлением конституционного порядка». Министр обороны Грачев заверил, что возьмет Грозный одним полком за два часа. Бездарный штурм кончился катастрофой.
Общественность страны, свободная в ту пору пресса резко выступили против войны. Депутат Юрий Черниченко заявил: если в Чечне не война, а «борьба с организованной преступностью», то давайте бомбить подмосковный город Долгопрудный, где он живет, — там налицо организованная преступность, все о ней знают. Всероссийская государственная телерадиокомпания (председатель Олег Попцов) выдала в эфир программу «Совершенно секретно» (Артем Боровик, Михаил Маркелов), в которой генерал Лебедь заявил, что можно одним полком за месяц «закончить военную кампанию в Чечне. Вопрос только в формировании — полк надо сформировать из детей народных депутатов, из детей членов правительства, из детей всех тех политиков, которые говорят сейчас о необходимости войны в Чечне».
Дальнейшее известно. В общей сложности война в Чечне длилась 12 лет.
А теперь намечается конституционный конфликт с Татарстаном? Договор 1994 года продлили в 2007 году, исключив из него некоторые пункты: например, об установлении отношений с иностранными государствами, о создании Национального банка.
2017 год — даже не 2007-й, федеральный центр, если захочет, отменит договор вообще. Да и в Татарстане есть люди, которые считают, что договор сейчас — почти формальность. Везде вертикаль власти, характерная для унитарной системы, а не для «федерации». Тем не менее сам факт отдельного договора имеет и экономическое, и психологическое значение для политических кругов республики, для части населения. Иногда формальность лучше не трогать, не задевать чувства, не разжигать страсти. И без того Госсовет (парламент) республики уже открыто выражает недовольство тем, что федеральный центр забирает 70% процентов налогов. Но мудрецы от власти умеют из ничего создать конфликт. В республике могут возникнуть волнения, обостриться отношения и с федеральным центром, и внутри Татарстана, в частности, отношения этнических татар и этнических русских.
Надо ли это нашей многонациональной стране?
Хотя, с другой стороны, при определенном подходе, кому-то даже выгодно. Начнется всероссийское возбуждение масс посредством телевидения. Почти как с Украиной. Будет чем занять внимание народа. Действительно, не обсуждать же положение в экономике или закрытие фельдшерско-акушерских пунктов в деревнях и роддомов в райцентрах.
Сергей Баймухаметов,
журналист
Администрация президента не собирается продлевать договор о разграничении полномочий между Россией и Татарстаном, пишет РБК со ссылкой на федерального чиновника и собеседника, близкого к администрации президента. Заключать новый договор, описывающий особые полномочия региона, в Кремле тоже не намерены. Высокопоставленный источник «Коммерсанта» в администрации президента ранее также заявлял, что «никакого нового договора» нет.
При первом президенте России Борисе Ельцине, провозгласившем либерализацию региональной политики («Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить»), центр активно заключал с регионами договоры о разграничении полномочий. К 1998 г. они были подписаны с 46 субъектами Федерации и позволяли им взимать собственные налоги, создавать свой нацбанк, пользоваться и распоряжаться природными ресурсами. С начала 2000-х Кремль взял курс на приведение регионального законодательства в соответствие с федеральным и выравнивание региональных статусов. Как признавали кремлевские юристы, наиболее противоречивым с точки зрения федеральных стандартов было законодательство Татарстана и Башкортостана не в последнюю очередь благодаря федеративным договорам. Так, природные ресурсы в республиканском законодательстве провозглашались «исключительным достоянием и собственностью народа Татарстана».
Действующий договор с Татарстаном был заключен на 10 лет 24 июля 2007 г. Правда, спикер Госсовета Татарстана Фарид Мухаметшин заявил РБК, что договор истекает 11 августа 2017 г., поскольку именно в этот день он вступил в силу. Татарстан – единственный регион, до сих пор сохранивший «договорные» отношения с центром. Документ позволяет властям республики право выдавать паспорта с вкладышем «на государственном языке Республики Татарстан (татарском) и с изображением государственного герба Республики Татарстан». При этом в п. 1 ст. 2 документа говорится, что в соответствии с Конституцией России и Конституцией Республики «Татарстан (государство) – субъект Российской Федерации – обладает всей полнотой государственной власти вне пределов ведения» и полномочий России «по предметам совместного ведения».
Казань хотела бы сохранить договор, но, понимая, что федеральный центр резко против этого, республиканские власти «пытаются выторговать для себя преференции», пояснил изданию федеральный чиновник. В качестве компенсации может рассматриваться право сохранения действующего наименования высшего должностного лица Татарстана. Республика – единственный субъект, где ее глава называется президентом.
«Мы призываем продлить договор, чтобы не будоражить людей. Нам бы хотелось, чтобы он был», – заявил РБК Мухаметшин.