2 трактат о правлении. Договорная концепция государства дж.локка

Джон Локк http://grachev62.narod.ru/Lock/Lokk_bgn.html

ДВА ТРАКТАТА О ПРАВЛЕНИИ

В ПЕРВОМ
ЛОЖНЫЕ ПРИНЦИПЫ И ОСНОВАНИЯ СЭРА РОБЕРТА ФИЛМЕРА И ЕГО ПОСЛЕДОВАТЕЛЕЙ ИССЛЕДУЮТСЯ И ОПРОВЕРГАЮТСЯ

ВТОРОЙ ЕСТЬ ОПЫТ
ОБ ИСТИННОМ ПРОИСХОЖДЕНИИ, ОБЛАСТИ ДЕЙСТВИЯ И ЦЕЛИ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВЛЕНИЯ

Источник: Локк Дж. Сочинения: В 3 т. - Т. 3. - М.: Мысль, 1988. С. 137-405.

Красным шрифтом в квадратных скобках
обозначается конец текста на соответствующей странице источника

Джон Локк

ДВА ТРАКТАТА О ПРАВЛЕНИИ

^ КНИГА ПЕРВАЯ

^ КНИГА ВТОРАЯ

Глава II
^ О ЕСТЕСТВЕННОМ СОСТОЯНИИ

4. Для правильного понимания политической власти и определения источника ее возникновения мы должны рассмотреть, в каком естественном состоянии находятся все люди, а это – состояние полной свободы в отношении их действий и в отношении распоряжения своим имуществом и личностью в соответствии с тем, что они считают подходящим для себя в границах закона природы, не испрашивая разрешения у какого-либо другого лица и не завися от чьей-либо воли.

Это также состояние равенства, при котором вся власть и вся юрисдикция являются взаимными, – никто не имеет больше другого. Нет ничего более очевидного, чем то, что существа одной и той же породы и вида, при своем рождении без различия получая одинаковые природные преимущества и используя одни и те же способности, должны также быть разными между собой без какого-либо подчинения или подавления, если только господь и владыка их всех каким-либо явным проявлением своей воли не поставит одного над другим и не облечет его посредством явного и определенного назначения бесспорным правом на господство и верховную власть.

5. Это природное равенство людей рассудительный Гукер 1 считает самоочевидным и неоспоримым настолько, что делает его основанием того долга взаимной любви меж людьми, на котором он строит наши обязанности по отношению друг к другу и откуда он производит великие принципы справедливости и милосердия. Вот что он говорит: “Точно такое же естественное побуждение привело людей к осознанию того, что их долгом в не меньшей степени является и любить ближних, как самих себя; ибо, для того чтобы постигнуть вещи, которые являются равными, необходимо всем обладать одной мерой; ведь если я не могу не желать, чтобы каждый человек относился ко мне в той же мере хорошо, как он хотел бы этого для самого себя, то как же могу я рассчитывать хотя бы в какой-то степени удовлетворить это свое желание, если я сам не буду стараться удовлетворить подобное же желание, которое возникает, несомненно, у других людей, поскольку природа всех людей одинакова? Если им будет предложено что-либо противоречащее этому желанию, то это, несомненно, во всех отношениях огорчит их так же, как и меня; таким образом, если я творю зло, то я должен приготовиться к страданиям, поскольку нет никакого основания, чтобы другие люди проявили в отношении меня большую любовь, нежели я в отношении их; следовательно, мое желание любви насколько возможно более сильной со стороны равных мне по природе налагает на меня естественную обязанность питать в отношении их подобное же по силе чувство; из этого отношения равенства между нами и нам подобными естественный разум вывел для направления жизни несколько правил и заповедей, известных каждому человеку” (Церковн. полит., кн. I).

6. Но хотя это есть состояние свободы, это тем не менее не состояние своеволия; хотя человек в этом состоянии обладает неограниченной свободой распоряжаться своей личностью и собственностью, у него нет свободы уничтожить себя или хотя бы какое-либо существо, находящееся в его владении, за исключением тех случаев, когда это необходимо для более благородного использования, чем простое его сохранение. Естественное состояние имеет закон природы, которым оно управляется и который обязателен для каждого; и разум, который является этим законом 2 , учит всех людей, которые пожелают с ним считаться, что, поскольку все люди равны и независимы, постольку ни один из них не должен наносить ущерб жизни, здоровью, свободе или собственности другого; ибо все люди созданы одним всемогущим и бесконечно мудрым творцом; все они – слуги одного верховного владыки, посланы в мир по его приказу и по его делу; они являются собственностью того, кто их сотворил, и существование их должно продолжаться до тех пор, пока ему, а не им это угодно; и, обладая одинаковыми способностями и имея в общем владении одну данную на всех природу, мы не можем предполагать, что среди нас существует такое подчинение, которое дает нам право уничтожать друг друга, как если бы мы были созданы для использования одного другим, подобно тому как низшие породы существ созданы для нас. Каждый из нас, поскольку он обязан сохранять себя и не оставлять самовольно свой пост, обязан по той же причине, когда его жизни не угрожает опасность, насколько может, сохранять остальную часть человечества и не должен, кроме как творя правосудие по отношению к преступнику, ни лишать жизни, ни посягать на нее, равно как и на все, что способствует сохранению жизни, свободы, здоровья, членов тела или собственности другого.

7. И с тем чтобы удерживать всех людей от посягательства на права других и от нанесения ущерба друг другу и соблюдать закон природы, который требует мира и сохранения всего человечества, проведение в жизнь закона природы в этом состоянии находится в руках каждого человека; вследствие чего каждый обладает правом наказания нарушителей этого закона в такой степени, в какой это может воспрепятствовать его нарушению. Ведь закон природы оказался бы, как и все другие законы, касающиеся людей в этом мире, бесполезным, если бы в этом естественном состоянии никто не обладал властью проводить в жизнь этот закон и тем самым охранять невинных и обуздывать нарушителей; и если в этом естественном состоянии каждый может наказывать другого за любое содеянное тем зло, то каждый может так и поступать. Ибо в этом состоянии полнейшего равенства, где, естественно, нет никакого превосходства и юрисдикции одного над другим, то, что один может сделать во исполнение этого закона, должен по необходимости иметь право сделать каждый.

8. Таким образом, в естественном состоянии один человек приобретает какую-то власть над другим ; однако все же не полную или не деспотическую власть распоряжаться преступником, когда тот оказывается в его руках, распоряжаться под влиянием вспышки страстей илибезграничной фантазии своей собственной воли, но только для возмездия ему в такой степени, в какой это предписывают спокойный рассудок и совесть, чтобы это соответствовало его нарушению, а именно настолько, чтобы это служило воздаянием и острасткой; ибо только эти два повода служат основанием для того, чтобы один человек законно причинил другому зло,– то, что мы называем наказанием. Преступая закон природы, нарушитель тем самым заявляет о том, что он живет не по правилу разума и общего равенства, которые являются мерилом, установленным богом для действий людей ради их взаимной безопасности, а по другому правилу; и, таким образом, он становится опасен для человечества, и те узы, которые охраняют людей от ущерба и насилия, ослаблены и нарушены им, что является преступлением в отношении всего рода человеческого, его мира и безопасности, предусмотренных законом природы. В силу этого каждый человек благодаря тому праву, которым он обладает для сохранения человечества вообще, может сдерживать или в необходимых случаях уничтожать вредные для людей вещи и, таким образом, может причинять зло всякому, кто преступил этот закон, в такой мере, чтобы заставить его раскаяться в содеянном и тем самым удержать его, а на его примере и других от подобных злодеяний. И в этом случае и по этой причине каждый человек имеет право наказать преступника и быть исполнителем закона природы.

9. Я не сомневаюсь в том, что это покажется весьма странной доктриной для некоторых людей; но прежде чем они осудят ее, я бы хотел, чтобы они разъяснили мне, по какому праву какой-либо владыка или государство могут приговаривать к смерти или наказывать чужеземца за любое преступление, совершенное им в их стране. Несомненно, что их законы, основанные на санкции, полученной в виде выраженной воли законодательного собрания, не распространяются на чужестранца. Они ему ничего не говорят, а если бы даже и говорили, то он не обязан их слушать. Законодательный орган, благодаря которому они повелевают подданными этого государства, не имеет власти над ним. Те, кто обладает верховной властью издавать законы в Англии, Франции или Голландии, для индейца таковы же, как и весь остальной мир,– люди, не облеченные властью. И следовательно, если по закону природы каждый человек не обладает властью наказывать за нарушения этого закона в тех случаях, когда во здравом размышлении обстоятельства этого требуют, то я не вижу, каким образом судьи какого-либо общества могут наказывать чужеземца из другой страны, поскольку в отношении него они обладают не большей властью, чем каждый человек естественно обладает ею в отношении другого.

10. Помимо преступления, заключающегося в нарушении закона и в отходе от справедливого правления разума, когда человек настолько вырождается, что заявляет об отказе от принципов человеческой природы и становится вредным существом, встречается также обычное нанесение ущерба тому или другому лицу, и какому-либо человеку наносится вред в силу этого нарушения. В этом случае тот, кому нанесен ущерб, обладает помимо права наказания, имеющегося у него, как и у всех других людей, еще особым правом искать возмещения у того, кто причинил ему вред. И любое другое лицо, которое считает это справедливым, может также присоединиться к потерпевшему и помогать ему получить обратно от преступника столько, сколько нужно, чтобы возместить понесенный ущерб.

11. Из-за того что существуют эти два отдельных права (одно заключается в каре за преступление для острастки и для предотвращения подобных нарушений; этим правом наказания обладает каждый; другое право заключается во взимании возмещения, которым обладает только потерпевшая сторона), случается так, что судья, который, будучи судьей, обладает общим правом наказания, вложенным в его руки, может часто, когда общественное благо не требует исполнения закона, отменить наказание за преступные деяния своей собственной властью; но тем не менее он не может освободить от обязанности дать удовлетворение, которое должно получить любое частное лицо за понесенный им ущерб. Тот, кто понес ущерб, обладает правом требовать его [удовлетворения] от своего собственного имени, и только он может от него освободить. Потерпевший обладает этой властью воспользоваться собственностью или услугами преступившего закон по праву самосохранения , подобно тому как каждый человек властен наказать за преступление, чтобы воспрепятствовать его повторному совершению, по имеющемуся у него праву сохранения всего человечества и совершения всех разумных деяний, какие он может, для достижения этой цели. И таким образом, оказывается, что каждый человек в естественном состоянии обладает властью убить убийцу как для того, чтобы посредством примера, показывающего, какое наказание следует за это со стороны каждого, удержать остальных от подобного преступления, которое нельзя ничем возместить, а также и для того, чтобы обезопасить людей от покушений преступника, который, отрекшись от рассудка, общего правила и мерила, данного богом человечеству, сам посредством несправедливого насилия и совершенного им убийства одного человека объявил войну всему человечеству; и следовательно, его можно уничтожить как льва или тигра, одного из тех диких кровожадных зверей, с которыми люди не могут иметь ни совместной жизни, ни безопасности. И на этом основан великий закон природы: “Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека” 3 . И Каин настолько был убежден в том, что каждый обладает правом уничтожить такого преступника, что после убийства своего брата он восклицает: “Всякий, кто встретится со мною, убьет меня” 4 , настолько ясно было это запечатлено в сердцах всего человечества.

12. По этой же причине человек в естественном состоянии может наказывать и за меньшие нарушения этого закона. Возможно, будет задан вопрос: наказывать смертью? Я отвечу, что каждое нарушение может быть наказано до такой степени и с такой строгостью, чтобы это было невыгодно для преступника, дало ему повод для раскаяния и устрашило других, побудив их воздержаться от подобных поступков. Каждое преступление, которое может быть совершено в естественном состоянии, может быть в естественном состоянии также равным образом наказано, притом в таком же размере, как и в государстве. Хотя сейчас в мою задачу не входит вдаваться здесь в подробности закона природы или в вытекающие из него меры наказания, все же несомненно, что такой закон существует и он так же понятен и ясен разумному существу и исследователю этого закона, как действующие законы государств; нет, пожалуй, еще яснее, поскольку разум легче понять, чем причуды и запутанные измышления людей, преследующих противоречивые и скрытые интересы, облеченные в слова; ведь действительно именно таковы в своей большой части гражданские законы стран, которые справедливы лишь настолько, насколько они основываются на законе природы, посредством которого они должны регулироваться и истолковываться.

13. На эту необычную доктрину, а именно что в естественном состоянии каждый обладает исполнительной властью, вытекающей из закона природы, последуют, я не сомневаюсь, возражения, что неразумно, чтобы люди сами были судьями в своих собственных делах, что себялюбие сделает людей пристрастными к себе и к своим друзьям и что, с другой стороны, дурной характер, страсть и мстительность заведут их слишком далеко при наказании других, а отсюда не последует ничего, кроме смятения и беспорядка, и что поэтому бог, несомненно, установил правление как таковое для ограничения пристрастности и насилия со стороны людей. Я легко допускаю, что гражданское правление является подходящим средством, избавляющим от неудобств естественного состояния, а неудобства эти, несомненно, должны быть огромными, когда люди оказываются судьями в своих собственных делах; ведь нетрудно себе представить, что тот, кто был настолько несправедлив, что нанес ущерб своему брату, вряд ли будет настолько справедлив, чтобы осудить за это самого себя. Но я бы хотел, чтобы те, кто выдвигает это возражение, помнили, что абсолютные монархии всего лишь люди, и если правление должно быть средством, избавляющим от тех зол, которые неизбежно возникают, когда люди оказываются судьями в своих собственных делах, и естественное состояние поэтому нетерпимо, то я хочу знать, что это за правление и насколько оно лучше естественного состояния, когда один человек, повелевая множеством людей, волен быть судьей в своем собственном деле и может поступать в отношении всех своих подданных, как ему заблагорассудится, причем никто не имеет ни малейшего права ставить под сомнение правоту или проверять тех, кто осуществляет его прихоть? И во всем, что бы он ни делал, поступая по рассудку, по ошибке или по страсти, ему должны подчиняться? А ведь в естественном состоянии, где люди не должны покоряться несправедливой воле другого, положение обстоит гораздо лучше; и если тот, кто судит, судит ошибочно в своем или в каком-либо другом деле, то он отвечает за это перед остальным человечеством.

14. Часто выдвигают в качестве сильнейшего возражения вопрос: “Где находятся или когда-либо находились люди в таком естественном состоянии?” На это в настоящее время достаточно ответить, что поскольку все государи и правители независимых государств во всем мире находятся в естественном состоянии, то совершение очевидно, что никогда не было и даже не будет такого положения, когда множество людей в мире не находилось бы в этом состоянии. Я назвал всех правителей независимых сообществ безразлично к тому, находятся они или нет в союзе с другими; дело в том, что не всякое соглашение кладет конец естественному состоянию между людьми, но только то, когда люди взаимно соглашаются вступить в единое сообщество и создать одно политическое тело; люди могут давать друг другу обязательства и заключать другие соглашения и все же оставаться по-прежнему в естественном состоянии. Обещания и сделки, связанные с обменом etc. между двумя людьми на необитаемом острове, о которых упоминает Гарсиласо де ла Вага в своей история Перу 5 , или между швейцарцем и индейцем в лесах Америки, обязательны для них, хотя они всецело находятся в естественном состоянии по отношению друг к другу, ибо правдивость и выполнение обещаний свойственны людям как людям, а не как членам общества.

15. Тем же, кто утверждает, что никакие люди никогда не находились в естественном состоянии, я буду возражать, прибегая не только к авторитету рассудительного Гукера (Церковн. полит., кн. 1. разд. 10), который говорит: “Законы, о которых до сих пор упоминалось”, т. е. законы природы, “связывают людей полностью именно как людей, хотя они никогда не имели какого-либо установившегося содружества, никогда не имели торжественного соглашения между собой о том, что делать или чего не делать; но поскольку мы сами по себе не в состоянии обеспечить себя достаточным количеством вещей, необходимых для такой жизни, к которой стремится наша природа, – жизни, соответствующей человеческому достоинству, то, чтобы восполнить эти недостатки и несовершенства, которые свойственны нам, когда мы живем порознь и исключительно сами по себе, мы, естественно, склонны искать общения и товарищества с другими. Это было причиной того, что люди сначала объединились в политические общества”. Но помимо того, я утверждаю, что все люди естественно находятся в этом состоянии и остаются в нем до тех пор, пока по своему собственному согласию они не становятся членами какого-либо политического общества; и я не сомневаюсь, что в ходе этого рассуждения мне удастся сделать это вполне ясным.

Глава III
^ О СОСТОЯНИИ ВОЙНЫ

16. Состояние войны есть состояние вражды и разрушения. И следовательно, сообщая словом или действием не об опрометчивом и поспешно принятом, но о продуманном и твердом решении лишить жизни другого человека, сделавший это с тем, в отношении кого он заявил о подобном намерении, и, таким образом, подвергает свою собственную жизнь опасности со стороны другого или всякого, кто будет помогать тому защищаться и примет его сторону. Вполне здраво и справедливо, чтобы я обладал правом уничтожить то, что угрожает мне уничтожением. Ибо по основному закону природы нужно стремиться оберегать человека насколько возможно; когда нельзя уберечь всех, то необходимо в первую очередь думать о безопасности невинных. И человек может уничтожить того, кто с ним воюет или проявляет враждебность по отношению к нему и является угрозой для его существования, по той же причине, по которой он может убить волка или льва; ведь люди эти не связаны узами общего закона разума, ими руководят только сила и насилие, и, следовательно, их можно рассматривать как хищных зверей, как опасных и вредных существ, которые несомненно уничтожат человека, как только он окажется в их власти.

17. Отсюда следует, что тот, кто пытается полностью подчинить другого человека своей власти, тем самым вовлекает себя в состояние войны с ним, - это следует понимать как объявление об умысле против его жизни. Ибо у меня имеется основание заключить, что тот, кто хочет подчинять меня своей власти без моего согласия, будет поступать со мной, добившись своего, как ему заблагорассудится, и может даже уничтожить меня, если у него будет такая прихоть; ведь никто не может желать иметь меня в своей неограниченной власти, если только он не собирается принудить меня силой к тому, что противоречит праву моей свободы, т. e. сделать меня рабом. Быть от подобной силы является единственным залогом моего сохранения; и разум побуждает меня смотреть на него как на врага моей безопасности, который стремится отнять у меня свободу, обеспечивающую ее; таким образом, тот, кто пытается поработить меня, тем самым ставит себя в состояние войны со мной. Того, кто в естественном состоянии пожелал бы отнять свободу, которой обладает всякий в этом состоянии, по необходимости следует считать умышляющим отнять и все остальное, поскольку свобода является основанием всего остального. Подобным же образом того, кто в общественном состоянии пожелал бы отнять свободу, принадлежащую членам этого общества или государства, следует подозревать в умысле отнять у них и все остальное и, таким образом, считать находящимися в состоянии войны.

18. Это делает законным убийство человеком вора, который не причинил ему никакой боли, не заявлял ни о каком умысле против его жизни, а только посредством применения силы захотел захватить его в свою власть, чтобы отнять у него деньги или то, что ему заблагорассудится. Поскольку он, не имея права, применяет силу, чтобы захватить меня в свою власть, то независимо от того, каковы его замыслы, у меня нет оснований предполагать, что тот, кто пожелал бы отнять мою свободу, не отнял бы у меня, когда он будет иметь меня в своей власти, и все остальное. И вследствие этого для меня законно считать его находящимся со мной в состоянии войны, т. е. убить его, если я могу; ведь именно этой опасности он по справедливости подвергает себя, кто бы он ни был, если он вызывает состояние войны и является в ней агрессором.

19. И вот здесь мы имеем ясную разницу между естественным состоянием и состоянием войны; а эти состояния, что бы ни утверждали некоторые люди 6 , столь же далеки друг от друга, как состояние мира, доброй воли, взаимной помощи и безопасности и состояние вражды, злобы, насилия и взаимного разрушения. Люди, живущие вместе согласно разуму, без кого-либо, повелевающего всеми ими, имеющего власть судить между ними, действительно находятся в естественном состоянии. Но сила или заявление о готовности ее применить в отношении другого лица, когда на земле нет никого высшего, к кому можно было бы обратиться за помощью.– это и есть состояние войны ; и именно отсутствие возможности подобного обращения дает человеку право вести войну против агрессора, хотя бы он являлся членом общества и был собратом по гражданству. Таким образом, вор, которому я не могу иначе повредить, как только обратившись к закону, если он украл все мое имущество, может быть убит мной, когда он набросится на меня, хотя бы он только хотел украсть у меня лошадь или одежду; потому что закон, который был создан для сохранения моей жизни, когда он не может вмешаться для ее спасения, как и данном случае применения силы, – а если моя жизнь будет потеряна, то это уже невозможно возместить – позволяет мне прибегнуть к самозащите и к праву войны, к свободе убить нападающего и качестве средства спасения в том случае, когда причиненное зло может быть непоправимым, поскольку нападающий не дает ни времени обратиться к нашему общему судье, ни времени для вынесения законного решения. Отсутствие общего судьи, обладающего властью, ставит всех людей в естественное состояние; сила без права, обращенная против личности человека, создает состояние войны как в том случае, когда есть общий судья, так и в том случае, когда его нет.

20. Когда же применение силы больше не имеет места, тогда состояние войны прекращается между теми, кто находится в обществе, и обе стороны подвергаются справедливому определению закона, потому что тогда имеется возможность прибегнуть к иску за прошлую потерю и воспрепятствовать будущему ущербу. Но когда возможности подобного обращения нет, как это имеет место в естественном состоянии из-за отсутствия действующих законов и судей, обладающих властью, к которым можно обратиться, то однажды начавшееся состояние войны продолжается, причем невиновная сторона имеет право уничтожать другую при всякой возможности до тех пор, пока нападающий не предложит мир и не пожелает примирения на таких условиях, которые позволяют возместить любой уже нанесенный им ущерб и обеспечить безопасность невиновного в будущем. Тогда же, когда имеется возможность обращения к закону и к поставленным на то судьям, но этого средства лишают путем явного нарушения правосудия и бесстыдного извращения законов с целью прикрытия или оправдания насилия или ущерба со стороны каких-либо людей или группы людей, тогда трудно представить что-либо иное, кроме состояния войны. Ведь когда применяется насилие и наносится ущерб, хотя бы и руками тех, кто назначен для отправления правосудия, то это тем не менее остается насилием и ущербом, как бы ни прикрывалось оно именем, видимостью или формой закона, ибо цель закона – защищать невинного и восстанавливать справедливость посредством беспристрастного применения закона ко всем, на кого он распространяется; когда же это не делается bona fidе 7 , то в отношении пострадавших ведется война, и так как им уже не к кому обратиться на земле для восстановления справедливости, то в подобных случаях им остается единственное средство – обратиться к небу.

21. Избежать этого состояния войны (когда уже нет иного прибежища, кроме неба, и когда уже исчезают все различия и не существует никакой власти, которая вынесла бы решения относительно спорящих) – вот главная причина того, что люди, образуют общество и отказываются от естественного состояния. Ведь когда имеется какая-либо власть, какая-либо сила на земле, от которой можно получить помощь, если к ней обратиться, то продолжение состояния войны исключается и спор решается этой властью. Если бы существовал какой-либо подобный суд, какое-либо высшее судилище на земле, чтобы решить, кто прав – Иеффай или аммонитяне, то они никогда не дошли бы до состояния войны; но мы видим, что он был вынужден воззвать к небу: “Господь Судия (говорит он) да будет ныне судьею между сынами Израиля и между Аммонитянами!” (Суд. 11, 27); и после этого он сам становится обвинителем и, уповая на свое обращение к небу, ведет свое войско в бой. Вот почему в подобных спорах, когда ставится вопрос, кто будет судьей, речь не идет о том, кто именно будет решать спор; всякий знает, что Иеффай здесь говорит нам: Господь Судия рассудит. Когда на земле нет судьи, то остается обращаться к господу на небесах. Вопрос, следовательно, не в том, кто именно будет судить, поставил ли другой себя в состояние войны со мной и могу ли я, как это сделал Иеффай, воззвать к небу. Об этом только я сам могу судить по своей совести, так как отвечу за это в день Страшного суда верховному судии всех людей.

Локк Джон

Два трактата о правлении

Джон Локк

ДВА ТРАКТАТА О ПРАВЛЕНИИ

ЛОЖНЫЕ ПРИНЦИПЫ И ОСНОВАНИЯ СЭРА РОБЕРТА ФИЛМЕРА И ЕГО ПОСЛЕДОВАТЕЛЕЙ ИССЛЕДУЮТСЯ И ОПРОВЕРГАЮТСЯ

ВТОРОЙ ЕСТЬ ОПЫТ

ОБ ИСТИННОМ ПРОИСХОЖДЕНИИ, ОБЛАСТИ ДЕЙСТВИЯ И ЦЕЛИ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВЛЕНИЯ

Источник: Локк Дж. Сочинения: В 3 т. - Т. 3. - М.: Мысль, 1988. С. 137–405.

В квадратных скобках обозначается конец текста на соответствующей странице источника.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Читатель,

Перед тобой начало и конец трактата о правлении; не стоит рассказывать тебе, как судьба распорядилась теми страницами, которые должны были бы составить его середину и превосходили по объему все остальное. Я надеюсь, что оставшегося достаточно для утверждения трона нашего великого избавителя, правящего нами короля Вильгельма1, для обоснования его права согласием народа, каковое - а оно одно есть основа всякого законного правления - принадлежит ему более полно и очевидно, чем любому правителю в христианском мире, и для оправдания перед всем миром английского народа, чья любовь к своим справедливым и естественным правам, вместе с решимостью сохранить их, спасла страну, когда она находилась на грани рабства и гибели. Если эти страницы содержат то доказательство, какое, как я льщу себя надеждой, должно быть в них обнаружено, то не будет надобности очень сожалеть об утерянных; мой читатель может быть убежден и без них. Ибо я полагаю, что у меня не будет ни времени, ни охоты повторить свои труды и заполнить недостающую часть моего ответа, ещё раз следуя за сэром Робертом2 по всем хитросплетениям и темным местам, которые встречаются в различных ответвлениях его поразительной системы. Король и большинство нации с того времени настолько полно опровергли его гипотезу, что, я полагаю, после этого никто не будет ни настолько самонадеянным, чтобы выступить открыто против нашей общей безопасности и вновь стать сторонником рабства, ни настолько слабым, чтобы дать себя обмануть противоречиями, изложенными в популярном стиле и украшенными гладкими оборотами речи. Ведь если кто либо возьмет на себя труд освободить ту часть рассуждений сэра Роберта, которая здесь не затрагивается, от цветистости сомнительных выражений и попытается свести его слова к прямым позитивным ясным утверждениям, а затем сравнит их друг с другом, то он быстро убедится, что никогда ещё столько правдоподобного вздора не излагалось благозвучным английским языком. Если он сочтет нестоящим рассмотрение всех его трудов, то пусть проведет опыт с той частью, где говорится об узурпации; и пусть он попробует, применив все свое умение, если сможет, сделать высказывания сэра Роберта понятными и согласными друг с другом или со здравым смыслом.

Я бы не высказывался столь резко о джентльмене, который давно уже не в состоянии сам ответить мне, если бы в последние годы церковные проповедники публично не признали его учение и не сделали это учение божественным откровением нашего времени. Необходимо открыто показать тем, кто, объявив себя учителями, подвергли столь большой опасности других, введя их в заблуждение, каков авторитет этого их патриарха, которому они столь слепо следуют, с тем чтобы они либо взяли обратно то, что излили на публику, имея для этого столь ложные основания, и чего далее нельзя поддерживать, либо оправдали те принципы, которые они проповедовали как евангелие, хотя их автор не более чем английский придворный. Ибо я не выступал бы печатно против сэра Роберта и не взял бы на себя труд показать его ошибки, несуразности и отсутствие (чем он так хвалится и на чем, как утверждает, строит свою систему) доказательств из Священного писания, если бы среди нас не было тех, кто, поднимая на щит его книгу и поддерживая его учение, избавляет меня от упрека в том, что я выступаю против противника, которого уже нет в живых. Они столь ревностны в этом деле, что если я причинил ему какой-либо урон, то не могу надеяться, что они меня пощадят. Я хотел бы, чтобы они в такой же мере были готовы исправить то зло, которое они причинили истине и обществу, и признали бы справедливость следующего замечания, viz.3 что нельзя причинить больше вреда государю и народу, чем распространением неправильных понятий о правлении, чтобы, наконец, во все времена не было оснований жаловаться на церковных проповедников. Если кто-либо действительно заботящийся об истине займется опровержением моей гипотезы, я обещаю ему или раскаяться в своей ошибке, если он меня в ней убедит, или же разрешить обнаруженные им трудности. Однако он должен помнить две вещи:

во-первых, мелочные придирки - к какому-либо выражению или малозначащим частностям моего рассуждения не являются ответом на мою книгу;

во-вторых, я не приму брань за довод, и не думаю, чтобы и то и другое заслуживали моего внимания, хотя я всегда буду считать себя обязанным дать удовлетворение всякому, кто, как мне покажется, добросовестно сомневается в том или ином пункте и продемонстрирует какие-либо справедливые основания для своих сомнений.

Мне остается лишь сообщить читателю, что в тексте "А" обозначает нашего автора, "О" - его "Замечания о Гоббсе, Мильтоне etc.", а простое упоминание страницы означает страницу его "Патриарха" издания 1680 г.4

КНИГА ПЕРВАЯ

1. Рабство является столь отвратительным и жалким состоянием человека и столь противно великодушному нраву и мужеству нашего народа, с которым оно просто никак не совместимо, что почти невозможно себе представить англичанина, и том более джентльмена, выступившего и его защиту. И действительно, мне следовало бы считать трактат сэра Р. Филмера "Патриарх", как и любой другой, в котором всех людей пытаются убедить в том, что они рабы и должны быть таковыми, скорее ещё одним упражнением в остроумии, подобным тому, какое представил нам автор панегирика Нерону1, чем серьезным рассуждением, которое надо понимать буквально, если бы торжественность названия и манеры письма, портрет в начале книги2 и похвалы в её адрес, которые затем последовали, не заставили меня поверить тому, что и автор и издатель настроены серьезно. Поэтому я взял её в руки, исполненный того ожидания, и прочел со всем тем вниманием, которые необходимо присутствуют, когда имеешь дело с трактатом, наделавшим по выходе в свет столько шума, и не могу не признаться, что был несказанно удивлен, что в книге, которая должна была заключить в оковы все человечество, я обнаружил только веревку из песка, полезную, возможно, для тех, занятие и искусство которых состоят в том, чтобы поднимать пыль и ослеплять людей, дабы удобнее было вводить их в заблуждение, но на деле не обладающую никакой силой, чтобы ввергнуть в рабство тех, у кого открыты глаза и кто настолько сообразителен, чтобы понять, что оковы - вредное украшение, сколько бы ни проявляли заботы о том, чтобы они были отполированы и начищены.

Поскольку с момента объединения людей в общество большинство обладало всей властью сообщества, то оно могло употреблять всю эту власть для создания время от времени законов для сообщества и для осуществления этих законов назначенными им должностными лицами; в этом случае форма правления будет представлять собой совершенную демократию; или же оно может передать законодательную власть в руки нескольких избранных лиц и их наследников или преемников, и тогда это будет олигархия; или же в руки одного лица, и тогда это будет монархия; если в руки его и его наследников, то это наследственная монархия; если же власть передана ему только пожизненно, а после его смерти право назначить преемника возвращается к большинству, то это выборная монархия. И в соответствии с этим сообщество может устанавливать сложные и смешанные формы правления и в зависимости от того, что оно считает лучшим. Форма правления зависит от того, у кого находится верховная власть, которая является законодательной (невозможно предположить, чтобы низшая власть предписывала высшей или чтобы кто бы то ни было, кроме верховной власти, издавал законы); в соответствии с этим форма государства определяется тем, у кого находится законодательная власть. Под государством я все время подразумеваю не демократию или какую-либо иную форму правления, но любое независимое сообщество.

Глава 11. Об объеме законодательной власти

Основной целью вступления людей в общество является стремление мирно и безопасно пользоваться своей собственностью, а основным орудием и средством для этого служат законы, установленные в этом обществе; первым и основным положительным законом всех государств является установление законодательной власти; точно так же первым и основным естественным законом, которому должна подчиняться сама законодательная власть, является сохранение общества и каждого члена общества. Эта законодательная власть является не только верховной властью в государстве, но и священной и неизменной в руках тех, кому сообщество однажды ее доверило. Хотя законодательная власть, независимо от того, сосредоточена ли она в руках одного человека или нескольких, осуществляется ли она непрерывно или только через определенные промежутки, хотя она и является верховной властью в каждом государстве, но все же: 1) она не является и не может являться абсолютно деспотической в отношении жизни и достояния народа. Ведь она представляет собой лишь соединенную власть всех членов общества, переданную тому лицу или собранию, которые являются законодателями. Эта власть в своих самых крайних пределах ограничена общественным благом. Она не имеет иной цели, кроме сохранения [общества], и, следовательно, никогда не может иметь права уничтожать, порабощать или умышленно разорять подданных. 2) законодательная, или высшая, власть не может брать на себя право повелевать посредством произвольных деспотических указов; наоборот, она обязана отправлять правосудие и определять права подданного посредством провозглашенных постоянных законов и известных уполномоченных на то судей. 3) верховная власть не может лишить какого-либо человека какой-либо части его собственности без его согласия. Ибо сохранение собственности является целью правительства, и именно ради этого люди вступают в общество; и, таким образом, отсюда по необходимости предполагается и требуется, чтобы люди обладали собственностью, так как без этого они, вступая в общество, теряют то, что являлось целью, ради которой они вступили в него. Следовательно, люди, находясь в обществе, обладают собственностью; они имеют такое право на имущество, которое по закону сообщества является их собственностью, что никто не имеет права отнять у них их добро или какую-либо его часть без их собственного согласия; без этого они не имеют вообще никакой собственности. Т.о. ошибочно думать, что верховная или законодательная, власть любого государства может делать все, что ей угодно, и деспотически распоряжаться имуществом подданных или брать часть этого имущества по собственной прихоти. Этого можно не очень опасаться в тех системах правления, где законодательный орган состоит, полностью или целиком, из собраний, состав которых меняется, а члены которого после роспуска подчиняются общим законам своей страны наравне с прочими. Но в тех системах правления, где законодательный орган представляет собой одно постоянно действующее собрание или же вся законодательная власть сосредоточена в руках одного человека, как в абсолютных монархиях, все же существует опасность, что эти лица или лицо будут считать, что они имеют особые интересы, отличные от интересов остальной части сообщества, и поэтому будут склонны увеличивать свои собственные богатства и власть, беря все, что им вздумается, у народа. 4) законодательный орган не может передать право издавать законы в чьи-либо другие руки. Вот те пределы, которые полномочия, данные обществом, и закон бога и природы установили для законодательной власти всякого государства, во всех формах правления. Во-первых, они должны управлять посредством опубликованных установленных законов, которые не должны меняться в каждом отдельном случае, напротив, должен существовать один закон для богатого и бедного, для фаворита при дворе и для крестьянина за плугом. Во-вторых, эти законы должны предназначаться ни для какой иной конечной цели, кроме как для блага народа. В-третьих, они не должны повышать налоги на собственность народа без согласия народа, данного им самим или через его представителей. И это, собственно, касается только таких государств, где законодательный орган действует непрерывно или по крайней мере где народ не сохранил какую-то часть законодательной власти за депутатами, которые время от времени избираются им самим. В-четвертых, законодательный орган не должен и не может передавать законодательную власть кому-либо другому или передоверять ее кому-либо, кроме как тем, кому ее доверил народ.

Глава 12. О Законодательной, исполнительной и федеративной власти в государстве.

Законодательная власть - это та власть, которая имеет право указывать, как должна быть употреблена сила государства для сохранения сообщества и его членов. Но так как законы, которые создаются один раз и в короткий срок, обладают постоянной и устойчивой силой и нуждаются в непрерывном исполнении или наблюдении за этим исполнением, то необходимо, чтобы все время существовала власть, которая следила бы за исполнением тех законов, которые созданы и остаются в силе. И таким образом, законодательную и исполнительную власть часто надо разделять. Существует еще одна власть в каждом государстве, которую можно назвать природной, так как она соответствует той власти, которой по природе обладал каждый человек до того, как он вступил в общество. Сюда относится право войны и мира, право участвовать в коалициях и союзах, равно как и право вести все дела со всеми лицами и сообществами вне данного государства; эту власть можно назвать федеративной. Эти две власти, исполнительная и федеративная, хотя они в действительности отличаются друг от друга, так как одна из них включает в себя исполнение муниципальных законов общества внутри его самого по отношению ко всему, что является его частями, другая же включает в себя руководство внешними безопасностью и интересами общества в отношениях со всеми теми, от кого оно может получить выгоду или потерпеть ущерб, все же эти два вида власти почти всегда объединены. И хотя федеративная власть при хорошем или дурном ее осуществлении имеет огромное значение для государства, все же она менее способна руководствоваться предшествующими постоянными положительными законами, чем исполнительная власть; и поэтому по необходимости она должна предоставляться благоразумию и мудрости тех, в чьих руках она находится, для того чтобы она была направлена на благо общества. Ведь законы, касающиеся взаимоотношений подданных друг с другом, направлены на руководство их действиями и вполне могут предшествовать им. Но то, что следует сделать в отношении иностранцев, во многом зависит от их поступков и от различных замыслов и интересов, и это по большей части следует предоставлять благоразумию тех, кому доверена эта власть, чтобы они могли руководствоваться самым лучшим, что дает их искусство, ради пользы государства. Хотя исполнительная и федеративная власть в каждом сообществе в действительности отличается друг от друга, все же их вряд ли следует разделять и передавать одновременно в руки различных лиц. Ведь обе эти власти требуют для своего осуществления силы общества, и почти что невыполнимо сосредоточивать силу государства в руках различных и друг другу не подчиненных лиц или же создавать такое положение, когда исполнительная и федеративная власть будут доверены лицам, которые могут действовать независимо, вследствие чего сила общества будет находиться под различным командованием, а это может рано или поздно привести к беспорядку и гибели.

Глава 13. О соподчиненности властей в государстве.

Во всех случаях, пока существует правление, законодателъная власть является верховной. Ведь то, что может создавать законы для других, необходимо должно быть выше их. Присяга - повиновение в соответствии с законом. Исполнительная власть, если она находится где угодно, но только не в руках лица, которое участвует также и в законодательном органе, явно является подчиненной и подотчетной законодательной власти и может быть по желанию изменена и смещена; это значит, что не высшая исполнительная власть свободна от подчинения, а высшая исполнительная власть, доверенная одному человеку, который, принимая участие в законодательном органе, не имеет отдельного вышестоящего законодательного органа, которому он подчиняется и подотчетен, подчинен тому лишь в такой степени, в какой он сам примкнет и даст свое согласие; таким образом, он подчинен не в большей степени, чем он сам будет это считать нужным, а это будет лишь в самой незначительной степени. Нет никакой необходимости и даже нет большого удобства в том, если законодательный орган будет действовать непрерывно. Однако это абсолютно необходимо для исполнительной власти: ведь не всегда имеется нужда в создании новых законов, но всегда необходимо выполнять те законы, которые созданы. Когда законодательный орган передал исполнение созданных им законов в другие руки, то у него все еще остается власть взять это из других рук, когда к тому будет причина, и наказать за любое дурное управление, нарушающее законы. То же самое справедливо и в отношении федеративной власти, так как и она, и исполнительная власть - обе являются министериальными и подчиненными по отношению к законодательной власти, которая в конституционном государстве является верховной. Право созывать и распускать законодательный орган - право, которым обладает исполнительная власть, - не дает исполнительной власти верховенства над законодательной, а является просто доверенным полномочием, данным ей в интересах безопасности народа в том случае, когда неопределенность и переменчивость человеческих дел не могут вынести постоянного установленного правила. Ведь невозможно, чтобы первые создатели государства благодаря какому-либо предвидению в такой степени смогли предугадывать будущие события, чтобы быть в состоянии установить точно определенные периоды созывов и длительности работы законодательных органов во все времена, причем так, чтобы это в точности отвечало всем потребностям государства. Лучшим средством против этого недостатка было доверить это благоразумию тех, кто всегда будет налицо и чьей задачей является следить за общественным благом. Постоянные частые созывы законодательного органа и длительные периоды его заседаний без особой на то необходимости не могут не быть тягостны для народа и с течением времени обязательно создадут более опасные неудобства; и тем не менее стремительный ход событий иногда может потребовать немедленной помощи этого органа, малейшее промедление с его созывом может подвергнуть народ опасности; иногда же вопросы, рассматриваемые этим органом, могут иметь такое огромное значение, что ограниченное время его заседаний может оказаться слишком коротким для его работы и лишить народ того блага, которое он мог бы получить только благодаря зрелому обсуждению их. Т.о. если назначение времени для созыва и заседаний законодательного органа не установлено первоначальной конституцией, то оно, естественно, переходит в руки исполнительной власти.

Глава 14. О прерогативах.

Власть действовать сообразно собственному разумению ради общественного блага, не опираясь на предписания закона, а иногда даже вопреки ему, и есть то, что называется прерогативой. Так как в некоторых системах правления законодательная власть не является постоянно действующей и обычно слишком громоздка и поэтому поворачивается слишком медленно, а для исполнения закона необходима быстрота и поскольку также невозможно предвидеть и, таким образом, заранее создать соответствующие законы на все необходимые случаи, которые касаются общества, или создать такие законы, которые не будут причинять вреда, если их исполнять с неукоснительной строгостью во всех случаях и по отношению ко всем лицам, которых это может коснуться, поэтому исполнительной власти предоставляется свобода делать многое по собственному выбору, чего не предусматривает закон.

Глава 15. Об отцовской, политической и деспотической власти, рассматриваемых совместно: 1) отцовская или родительская власть есть власть, которую родители имеют над своими детьми, управляя ими ради их же блага, пока они не научатся пользоваться своим разумом или не достигнут такой степени познания, когда можно будет предположить, что они в состоянии понимать тот закон, подобно другим людям, живущим как свободные люди под сенью этого закона. Это правление не должно быть суровым и деспотичным, но должно быть направлено только на помощь, обучение и сохранение их потомства. Т.о. родительское правление является естественным правлением, но оно ни чуть не распространяется на цели и юрисдикцию правления политического. Власть отца совершенно не pacnpocтроняется на собственность детей, которой могут распоряжаться только они сами. 2) политическая власть - это та власть, которую каждый человек, обладая ею в естественном состоянии, передал в руки общества и тем самым правителям, которых общество поставило над собой с выраженным или молчаливым доверием, что эта власть будет употреблена на благо членов общества и на сохранение их собственности!!! цель и мерило этой власти, когда она находится в руках каждого человека в естественном состоянии, заключается в сохранении всех принадлежащих к его обществу, т. е. всего человечества в целом, в силу чего эта власть, находясь в руках должностного лица, не может иметь иной цели и иного мерила, как сохранять членов этого общества, а значит, сохранять их жизнь, свободы и имущество. И следовательно, эта власть не может быть деспотической и абсолютной, распространяющейся на их жизнь и богатства, которые, насколько возможно, должны сохраняться; напротив, это должна быть власть, которая создавала бы законы и предусматривала бы за их нарушение наказания, И эта власть проистекает лишь из договора и соглашения и из взаимного согласия тех, кто составляет сообщество. 3) деспотическая власть - это абсолютная, неограниченная власть, которой обладает один человек над другим, имея возможность лишить его жизни, когда ему заблагорассудится. Это такая власть, которой не дает природа, т.к. она не провела такого различия между одним человеком и другим; ее не может предоставить и договор; поскольку человек не обладает подобной неограниченной властью над своей собственной жизнью, постольку он не может дать и другому человеку такую над ней власть; эта власть является лишь следствием угрозы утраты своей собственной жизни, которой подвергает себя агрессор, когда ставит себя в состояние войны с другим!!! Тот, кто рассмотрит различное происхождение и размеры и разные цели этих видов власти, ясно увидит, что отцовская власть настолько же меньше власти должностного лица, насколько деспотическая власть ее превосходит, и что абсолютная власть, у кого бы она ни находилась, весьма далека от того, чтобы быть видом гражданского общества; она настолько же несовместима с ним, как рабство с собственностью. Отцовская власть существует только там, где младенчество делает ребенка неспособным распоряжаться своей собственностью; политическая - там, где люди имеют в своем распоряжении собственность; а деспотическая - распространяется на тех, кто совершенно не имеет никакой собственности.

Глава 16. О завоевании. Дорога к новому государственному строю часто оказывается благодаря уничтожению прежнего, но без согласия народа никогда нельзя судить новый строй. Несправедливость и преступление - одно и то же, не зависимо от того, совершены ли они венценосным или мелким негодяем. Тот, кто побеждает в несправедливой войне, не может благодаря этому приобрести право не повиновение и покорность побежденного. В результате завоевания победитель не получает власти над теми, кто воевал вместе с ним. Какой властью законный завоеватель обладает над покоренными: эта власть является чисто деспотической. Победитель не получает никакой иной власти, кроме как над теми, кто действительно помогал, участвовал или обрел несправедливое применение силы против него, т.к. народ не давал своим правителям полномочия творить беззакония, каким является ведение несправедливой войны, его нельзя считать виновным в насилии. Несправедливое применение силы создали войну. Право завоевания простирается лишь на жизнь тех, кто участвовал в войне, но не на их имущество, которое может быть использовано лишь в такой мере, чтобы возмести нанесенный ущерб и военные издержки, причем и тогда необходимо охранять права невинных жен и детей. Справедливость полностью на стороне победителя, и все же он не имеет право захватить больше, чем то, что поставил на карту побежденный. Если не имеется достаточно имущества, чтобы полностью удовлетворить и потери победителя и потребности жен и детей, то тот, кто и как обладает достатком, должен отказаться от чего - либо и уступить неотложному и первоочередному праву жен, кому без этого угрожает гибель. Издержки и ущерб войны не дают права победителю на какую-либо страну, которую он завоюет. Никакой ущерб, понесенный от войны, вряд ли будет равным стоимости значительного участка земли в любой части света, где вся земля находиться в чьем - либо владении и где нет невозделанной земли. Победитель на основании своего завоевания не имеет права повелевать над теми, кто стал на его сторону в войне, жителями им покоренной страны, над потомством жен, кто оказывал ему сопротивление. Правление, силой навязанное победителем покоренным, не накладывает на них никаких обязательств. Каждый человек рождается с двойным правом: 1. С правом свободы личности; 2. С правом наследовать вместе с братьями имущество своего отца. По первому из них, человек по природе свободен от подчинения какому - либо праву. По второму, жители любой страны сохраняют право на владение своих предков. Без собственного согласия человека не может быть с него взять. Государи обязаны подчинятся законам Бога и природы. Пожалование, обещания и клятвы - это не узы, которые связывают всемогущество. Завоевание не дает победителю законного права владычества. Сбросить власть, которая установлена под каким - либо не правом, а силой, хотя бы это называлось мятежом, все же не называется преступлением перед лицом Господа, но это именно то, что Он разрешает и одобряет.

Глава 17. Об узурпации. Поскольку завоевания можно назвать иноземной узурпацией, то узурпация является своего рода домашним завоеванием, с той регуляцией, что узурпатор никогда не может иметь право на своей стороне, что узурпация может быть только тогда, когда кто-либо овладевает тем, на что имеет право другой. Если это только узурпация, то она представляет собой лишь смену лиц, а не форм и установление правления.

Глава 18. О тирании. Если узурпация есть осуществление власти, на которое имеет право другой, то тирания - это осуществление власти помимо права, на что никто не может иметь права. Разница между королем и тираном заключается лишь в том, что один создает законы, ограничивающие его власть, и целью его правления является общественное благо, второй же все подчиняет своей воле и прихоти. Где кончается закон, начинается тирания, если закон преступается во вред другому. Преступать пределы власти не имеет права ни высокопоставленное, ни низшее должностное лицо. Силу следует противопоставлять лишь несправедливой и незаконной силе. Священность особы государя избавляет его от всяких неудобств, но эта привилегия распространяется только на личность самого короля. Поручение или повеление любого должностного лица, когда он не имеет на то право, является столь же недействительным и незначащим, как если бы оно исходило от любого частного лица. Против законов не может быть никакой власти. Один или несколько из угнетателей людей не в состоянии нарушить порядок правления, когда основная масса народа не считает, что это ее касается!!! Но если кто-либо из этих незаконных действий распространилось на большинство народа или же если злоупотребления и угнетения коснулись лишь немногих, но в таких случаях, когда предшествующие обстоятельства и последствия наводили на мысль, что опасность угрожает всем и если люди глубоко убеждены, что законы, а вместе с ними и их достояние свобода и жизнь в опасности, а возможно, и их решение, то и не знаю, что помешает им оказать сопротивление незаконной силе, которая против них применяется. Это неудобство, которое сопутствует всякому правлению, когда правители довели его до подобного состояния, так что они сами находятся на подозрении у своего народа; это, пожалуй, самое опасное состояние, в которое они могут себя поставить. Невозможно, чтобы правитель, если он действительно желает добра своему народу и заботится о его сохранении и блюдет его законы, не добился того, чтобы народ видел и чувствовал это.

Глава 19. О распаде системы правления. Тот, кто хочет сколь-нибудь говорить о распаде системы правления, должен сначала провести различия между распадом системы правления. То, что создает сообщество и сводить людей из разъединенного естественного состояния в одно политическое общество - это соглашение, которое каждый заключает со всеми остальными о том, чтобы объединиться и выступать в качестве одного целого и стать т.о. единым особым государством. Обычной и почти единственной причиной, по которой распадается этот союз, является вторжение иноземных войск, которые завоевывает его. Когда какое-либо общество распадается, несомненно, что система правления этого общества, не может остаться. Помимо свержения извне системы правления распадаются под действием сил изнутри. 1. Когда измениться законодательный орган, именно в своем законодательном органе члены государства соединены вместе в одно единое государство. Сущность и единство общество состоит в том, чтобы иметь одну волю. Законодательный орган обладает правом провозглашать и осуществлять эту волю. Создание законодательного органа является первым и основным органом государства. Когда правление распалось, народ волен сам позаботиться о себе, создав новый законодательный орган. 2. Когда законодательный орган или государь, кто-либо из них действуют вопреки оказанному им доверию, народ, с которым все время дурно обращались и права которого нарушают, будет готов при первом же случае освободиться от лежащего на нем тяжкого бремени. Революции не происходят при всяком незначительном непорядке в общественных делах!!! Доктрина в том, что народ властен заново обеспечить свою безопасность с помощью нового законодательного органа, когда его законодатели нарушили оказанное им доверие, посягнув на его собственность, является лучшей гарантией от восстаний и наиболее вероятным способом воспрепятствовать ему. Когда-либо изменяется законодательный орган, либо законами действуют в разрез с теми целями, для которых они были назначены, те, кто виновны, виновен в мятеже. Пока несчастье не станет общим и злые умыслы правителей не сделаются очевидными, до тех пор народ, который более склонен страдать, чем восстанавливать справедливость сопротивлением, не склоняется к возмущению. Будь то правитель ил подданный, но если он пытается силой покушаться на права государя или народа и его действия ведут к низвержению системы и структуры любого справедливого правления, то он виновен в ужаснейшем преступлении, на которое способен человек. И тот, кто поступает, таким образом, должен по справедливости считаться общим врагом и чумой человечества, и с ним следует поступать соответствующим образом. Если кто-нибудь применяет силу без права, то он ставит себя в состояние войны с теми, против кого он ее так применяет; а в таком состоянии все прежние узы разрываются, все другие права не действительны и каждый имеет права защищать себя и противиться агрессору. В тех случаях, когда король не имеет полномочий, он не король и ему можно оказывать сопротивление; ибо когда бы не прекратилось действие полномочий, король тут же перестает быть королем и становится подобным другим людям, не имеющим полномочий. Право народа в равной степени нарушено, и свобода его утрачена, независимо от того, сделают ли его рабом какое-либо лицо его собственной национальности или иноземной нации. Именно в этом заключается ущерб, и только против этого народ имеет право защиты... "Кто будет судьей и решит, действует ли государь или законодательный орган вопреки оказанному доверию? Народ будет судьей" Когда нет суда для разрешения споров между людьми, судьей является Господь Бог, восседающий на небесах. Только Он один воистину есть судья праведный. Но каждый человек является судья для самого себя. Та власть, которую каждый отдельный человек передал обществу, когда он вступал в него, никогда не может снова вернуться к отдельным людям, до тех пор, пока общество не перестанет существовать, но всегда будет оставаться у сообщества, потому, что без этого не может быть сообщества, государства, что противоречило бы первоначальному соглашению!!! Когда общество вручило законодательную власть какому-либо собранию людей, то законодательная власть не может вернуться к народу до тех пор, пока существует данный государственный строй. Но если народ ограничил действия своего законодательного органа и сделал эту высшую власть в руках какого-либо лица или собрания только временной, или если вследствие злоупотреблений лиц, находящихся у власти, они ее утрачивают, то в результате такой утраты или окончания установленного срока эта власть возвращается к обществу.

Локк Джон

ПРЕДИСЛОВИЕ

КНИГА ПЕРВАЯ

КНИГА ВТОРАЯ

Глава XVIII

Локк Джон

Два трактата о правлении

Джон Локк

ДВА ТРАКТАТА О ПРАВЛЕНИИ

ЛОЖНЫЕ ПРИНЦИПЫ И ОСНОВАНИЯ СЭРА РОБЕРТА ФИЛМЕРА И ЕГО ПОСЛЕДОВАТЕЛЕЙ ИССЛЕДУЮТСЯ И ОПРОВЕРГАЮТСЯ

ВТОРОЙ ЕСТЬ ОПЫТ

ОБ ИСТИННОМ ПРОИСХОЖДЕНИИ, ОБЛАСТИ ДЕЙСТВИЯ И ЦЕЛИ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВЛЕНИЯ

Источник: Локк Дж. Сочинения: В 3 т. - Т. 3. - М.: Мысль, 1988. С. 137–405.

В квадратных скобках обозначается конец текста на соответствующей странице источника.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Читатель,

КНИГА ПЕРВАЯ

Глава I

2. Если кто либо думает, что я позволяю себе слишком много вольностей, столь свободно высказываясь о человеке, который является величайшим поборником абсолютной власти и кумиром тех, кто ей поклоняется, я умоляю его в виде исключения сделать эту маленькую уступку тому, кто, даже прочтя книгу сэра Роберта, не может не считать себя, как позволяют ему это законы, свободным человеком. И я знаю, что поступать так - значит не совершать никакого преступления, если только кому-либо другому, более осведомленному, чем я, о судьбе книги, не было открыто свыше, что этот трактат, столь долго пролежавший без движения, должен был, появившись на свет, силой своих аргументов сжить со света всякую свободу и что с этого времени краткая схема нашего автора должна быть образом, показанным на горе Синайской3, совершенным образцом политики на будущее. Его система заключена в краткой формуле. Она состоит всего лишь из следующего:

Всякое правление есть абсолютная монархия.

И строит он её на основании следующего:

Ни один. человек не рождается свободным.

3. В последнее время среди нас появилась порода людей, которые готовы льстить монархам, утверждая, что, каковы бы ни были законы, в соответствии с которыми существуют и должны править монархи, и каковы бы ни были условия, на которые они соглашаются при получении власти, и как бы прочно ни были скреплены торжественными клятвами и обещаниями их обязательства соблюдать оные, монархи обладают божественным правом на абсолютную власть. Чтобы проложить путь для этого учения, они отняли у людей право на естественную свободу и тем самым не только ввергли всех подданных в страшную пучину бедствий, которые несут с собой тирания и угнетение, но и лишили основы титулы и потрясли троны государей (ибо, по учению этих людей, те тоже, за исключением одного, все от рождения рабы и на основе божественного права подданные прямого наследника Адама), как будто они, чтобы достичь этой своей цели, замыслили вести войну против всякого правления и подорвать сами основы человеческого общества.

4. Однако мы должны им верить только на слово, когда они го...

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

УО «БРЕСТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИМ. А.С. ПУШКИНА»

Кафедра философии

Курсовая работа

ИДЕЯ ЕСТЕСТВЕННЫХ ПРАВ И КОНЦЕПЦИЯ ДОГОВОРНОГО ГОСУДАРСТВА

В РАБОТЕ ДЖОНА ЛОККА

«ДВА ТРАКТАТА О ПРАВЛЕНИИ»

Выполнила:

студентка 1 курса

юридического факультета

специальность «Государственное

управление и экономика»

Пищик И.А.

Научный руководитель:

кандидат социологических

наук, доцент Григорович Е.Н.

г. Брест 2010

С О Д Е Р Ж А Н И Е

	Введение……………………………………………………..3
	Формирование политико-правовых взглядов Дж. Локка...6
	Идея естественных прав в работе Дж. Локка «Два трактата о правлении»…………………………………………….....10
	Концепция государства Дж. Локка ………………………16
	Происхождение государства и принцип разделения властей………………………………………………………16
	Договорная концепция государства Дж.Локка………......23
	Заключение…………………………………………………28
	Литература………………………………………………….30

Введение

В наше время проблема построения гражданского общества особенно актуальна. Рассмотрение этой проблемы целесообразнее начать с исследования его философского обоснования. Это предполагает в свою очередь обращение к доктрине естественного права, которая на протяжении многих столетий с древности до нового времени служила общей теоретической основой всякой концепции социального устройства. В самом общем виде естественное право может быть определено как правовая система, призванная стать общей для всего человечества, нормы которой происходят скорее всего из общественных правил или позитивного права. На всем протяжении истории данной концепции, начиная с мыслителей античности, шли споры о природе естественного права и характере его отношений с позитивным правом. Учение об общественном договоре получило свое обоснование в рамках теории естественного права, связано с ней исторически и генетически. Поэтому концепция общественного договора прошла в своем развитии сходные этапы и представляет собой по существу основу естественно-правовой доктрины.

Либерализм в период своего становления никогда не был синонимом демократии: он был компромиссом между буржуазией и аристократией. Первые его теоретики – Дж. Локк и Ш. Л. Монтескье – были озабочены вовсе не обеспечением всем гражданам равных политических прав, они стремились только к тому, чтобы оградить класс собственников от произвола со стороны монарха, устранить феодальные привилегии и путы, препятствующие предпринимательской деятельности.

Локк в «Двух трактатах о правлении (1690) выдвинул классическую формулу либерализма – право на жизнь, свободу и собственность. Она и стала его идеологическим манифестом. В Декларации независимости США 1776 г. (ныне это преамбула американской конституции) формула Локка воспроизводилась с одной поправкой Т. Джефферсона, заменившего слово «собственность» на «стремление к счастью».

Либерализм стал основой формирования гражданского общества. Он ассоциируется с уже привычными для современного общественно-политического лексикона понятиями и категориями: идея частной собственности, как необходимого условия индивидуальной свободы; принципы свободного рынка; равенства возможностей; система разделения властей; идея правового государства с принципами равенства всех граждан перед законом и т.д. На его основе были сформулированы политическая, юридически-правовая система и государственно-политическая концепция, в которой право было превращено в инструмент гарантирования отдельному индивиду свободы выбора морально-этических ценностей, форм деятельности. В политической сфере они нашли отражение в идеях «государства – ночного сторожа» и правового государства, демократии и парламентаризма.

Суть идеи «государства – ночного сторожа» состояла в обосновании достаточности так называемого минимального государства, наделенного ограниченным комплексом самых необходимых функций по охране порядка и защите страны от внешней опасности. Здесь приоритет отдавался гражданскому обществу перед государством, которое рассматривалось как необходимое зло. Из воззрений Локка можно сделать вывод: верховный государственный орган можно сравнивать не с головой, увенчивающей общество, а с шляпой, которую можно безболезненно сменить. Иначе говоря, общество – постоянная величина, государство производное от него.

В социально-политических воззрениях Локка особое место занимало понятие «естественного состояния» человеческого сообщества, или «состояние полной свободы людей в отношении их действий и в отношении распоряжения своим имуществом и личностью». Подобно многим мыслителям ХII в., Локк рассматривал естественное поведение человека как осознанный эгоизм, стремление к собственному благу. Однако в отличие от Гоббса, утверждавшего, что естественное состояние неизбежно порождает «войну всех против всех», Локк подчеркивал изначальную ограниченность естественной свободы законами природы и разума. К тому же в «естественном состоянии» Локк видел не столько определенную стадию исторического развития человечества, сколько характеристику особого типа отношений, построенных на представлении о прирожденных и неотъемлемых правах человека. Разум заставляет людей искать наиболее безопасные способы защиты этих прав. Поэтому от «естественного состояния» человечество неизбежно переходит к гражданскому, основанному на признании правовых и политических ограничений естественной свободы. Этот переход Локк трактовал как «общественный договор», посредством которого каждый человек «надевает на себя узы гражданского общества… для того, чтобы удобно, благополучно и мирно совместно жить, спокойно пользоваться своей собственностью и находиться в большей безопасности, чем кто-либо не являющийся членом общества».

Исходя из своей концепции «общественного договора», Локк трактовал и проблему государственно-правового устройства. Сочетание индивидуальных и общественных интересов, по его мнению, требует признания верховенства закона в качестве основополагающего принципа государственности. «Первым и основным законом всех государств» Локк называл законодательную власть, которая может быть ограничена в своих действиях лишь «общественным благом». Он также считал важным отделение функций законодательной власти, выполняемых парламентом, от полномочий исполнительной власти (контроль за соблюдением законов) и федеральной власти (внешняя политика). Принцип разделения властей получил дальнейшее развитие в работах многих английских мыслителей ХVIIIв. – государственных чиновников У. Темпля, Дж. Сомерса, лорда Галифарса, журналистов Дж. Аддисона и Р. Стиля, писателя Д. Дефо.

Объектом исследования данной работы является проблема государственно-правового устройства по Дж. Локку.

Предмет исследования – идея естественных прав и договорная концепция государства в «Двух трактатах о правлении» Джона Локка.

Цель исследования: комплексное изучение государственно-правового устройства по Дж. Локку.

Задачи: показать формирование политико-правовых учений Дж. Локка; раскрыть суть идеи естественных прав в работе Дж. Локка «Два трактата о правлении»; охарактеризовать суть концепции государства Дж. Локка: происхождение государства, принцип разделения властей, концепция «общественного договора».

Отечественная историко-философская наука внесла весомый вклад в дело изучения философского наследия великого английского мыслителя. Дореволюционная литература о Локке представлена работами таких авторов, как А. Вишняков, В. Ермилов, Е. Ф. Литвинова, В. Н. Малинин, В. С. Серебреников, Н. Сперанский, В. В. Успенский. Из постреволюционных исследователей выделяются, прежде всего, К. В. Гребенев и Д. Рахман. Анализу теории познания Локка посвящен ряд диссертационных исследований.

Структура курсовой работы обусловлена целями и задачами исследования и состоит из введения, 3 глав и заключения.

ФОРМИРОВАНИЕ ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫХ ВЗГЛЯДОВ Дж. ЛОККА

Свой жизненный путь Джон Локк начал 29 августа 1632 г. в Рингтоне, небольшом городке графства Сомерсетшир, близ Бристоля. Будущий философ рос в пуританской семье, оппозиционно настроенной к королю. Отец его был правоведом и исполнял секретарские обязанности у мировых судей своего графства. Локку было всего десять лет, когда революционные события приобрели значительный размах, и когда отец его вступил в парламентское войско, приняв участие в военных действиях в качестве капитана конного эскадрона. Английская революция середины XVII в. была третьей – после Великой крестьянской войны в Германии начала XVI в. и Нидерландской революции конца XVI в. – буржуазной революцией в Европе. Характерной особенностью революции было то, что в идеологической области она в значительной степени выражалась в форме столкновений религиозных идей.

Молодой Джон Локк учился в Вестминстерской монастырской школе в то время, когда по приговору чрезвычайного парламента был казнён король. В это время у него были уже установившиеся взгляды на политические события. В школе господствовала схоластическая система обучения, Локк не вынес из неё ничего, кроме знания древних языков. В 1652 г., окончив школу, Локк на казённый счёт как лучший ученик поступил в Оксфордский университет. В течение более чем тридцати последующих лет судьба Локка так или иначе была связана с этим высшим учебным заведением. Колледж христовой церкви, где он учился, был типичным рассадником схоластической лжеучёности, и переход Оксфорда в руки пуритан мало что изменил. Своё разочарование в полученных здесь знаниях Локк позднее выразил в следующих словах: «…мир наполнен книгами и диспутами; книги умножаются без увеличения знания». Затхлая лицемерно-казуистическая атмосфера профессорских прений, утвердившаяся в университетских стенах, религиозная нетерпимость сторонников англиканской церкви, а после победы республики – пуритан, происходившее на глазах Локка перерождение вчерашних противников королевского произвола в наглых стяжателей – всё это вызывало неприязненные чувства в молодом студенте, а позднее бакалавре и магистре.

Джон Локк был самым типичным идеологом «новой буржуазии во всех её формах», защитником идей переворота 1688г. Занимаемая им политическая позиция наложила отпечаток на всё его мировоззрение.

Главный философский труд Локка «Опыт о человеческом разуме» впервые был издан в Лондоне в 1690 г. Этому предшествовало сжатое изложение основных идей Локка, опубликованное на французском языке в Голландии (1688) в «Универсальной библиотеке» Леклерка. При жизни автора успело выйти четыре издания «Опыта», и всё же Локк продолжал работать над дальнейшим его усовершенствованием. Локковский «Опыт» вызвал оживлённую полемику, в которой приняли участие такие видные деятели, как философ Готфрид Лейбниц и Эдуард Стиллингфлит, епископ Врочестерский. Ответы Локка последнему составляют важную часть философского наследства английского материалиста и являются существенным дополнением к его знаменитому «Опыту».

Политические и правовые взгляды Локка с наибольшей отчётливостью получили выражение в его «Двух трактатах о правлении», написанных в год принятия «Билля о правах» и напечатанных в 1690 г. Целью этих трактатов, как писал Локк в предисловии к ним, было «оправдать перед всем миром английский народ, любовь которого к справедливым и естественным правам, в соединении с решимостью сохранить их, спасла нацию, когда она была на самом краю гибели и рабства». Действительный смысл этой апологии состоял в прославлении режима Вильгельма III Оранского, о чём, впрочем, Локк прямо говорит дальше, в том же предисловии.

Первый из двух трактатов носил полемический характер и отчасти был направлен против концепции Томаса Гоббса в «Левиафане» о неограниченном характере государственной власти; однако главным объектом критики Д. Локка была книга Роберта Фильмера (ум. 1653) «Патриарх или естественная власть королей», написанная ещё в годы революции и изданная роялистами в 1680 г. В этой книге доказывалось, что королевская власть есть прямое продолжение патриархальной власти Адама и воля короля не подвластна закону.

Второй «Трактат о правительстве» положил начало развитию теории буржуазного конституционного государства. В этом трактате Локк выступает против идеи абсолютной монархии, которая поддерживалась сторонниками Стюартов. Неприемлема для него была и гоббсова апология абсолютной центральной власти, например в виде диктатуры Кромвеля. Но ещё менее разделяет он идеи республиканцев-демократов. Занимаемую Локком позицию в вопросе о политическом устройстве государства можно охарактеризовать как компромиссную между принятием монархии и требованием республики. Но это не компромисс в смысле колеблющейся, неопределившейся точки зрения. Позиция Локка опирается на реальные политические условия существования господствующих классов, завоёванные дворянско-буржуазным блоком. Локк отстаивает принцип конституционной парламентарной монархии с разделением: законодательная, исполнительная (включая судебную) и «федеративная» (т.е., ведающая внешними сношениями) власть. Верховная, законодательная, власть сосредоточена в парламенте, исполнительная – у подотчётного парламенту правительства во главе с королём. Законодательная деятельность парламента развивается в соответствии с «волей большинства», подобно тому, как в механике тело движется в направлении, близком направлению большей из приложенных сил. Результатом этой деятельности является закрепление в законах различных «свобод» граждан, под которыми Локк имеет в виду, как оказывается на поверку, формально буржуазные свободы. Учение о разделении властей Дж. Локка выражало складывавшиеся в реальной политической жизни Англии разделение власти между буржуазией и обуржуазившимся дворянством, представляя собой также, согласно замечанию К.Маркса, своеобразную аналогию промышленного разделения труда. Теория разделения властей была перенесена затем Монтескье на французскую почву и получила дальнейшее развитие.

Политическое учение Локка было ярким выражением пресловутого буржуазного «здорового смысла», согласно которому, как указывал К.Маркс, рассудок представителя капиталистического класса и есть будто бы нормальный человеческий рассудок. Трезвый расчёт и отказ от далеко идущих надежд, приспособление к обстоятельствам и «умеренность» характеризуют этот пресловутый «здравый смысл» с внешней стороны. Английские буржуазные исследователи писали о Локке, что он выразил в своём творчестве «переход от века энтузиазма к веку разума».

Совокупность всех этих взглядов получила у Локка своё теоретическое обоснование. В отличие от Гоббса, Локк рассматривает первобытное (т.е догосударственное) состояние людей не как «войну всех против всех», а как состояние свободы, равенства и независимости, в рамках которой все люди имели равные возможности для мирного, взаимно доброжелательного преуспеяния, основанного на частной собственности.

Дж. Локк – английский философ, иногда называемый «интеллектуальным вождем 18 в.» и первым философом эпохи Просвещения. Его теория познания и социальная философия оказали глубокое воздействие на историю культуры и общества, в частности на разработку американской конституции.

Локка считают родоначальником английского свободомыслия XVIII в. Единственный законный источник политической власти Локк видит в согласии народа, т.е. в общественном договоре, представляющем методологическую базу всей его политической системы. Локк отличает власть должностного лица над подданными от власти отца над детьми, хозяина над слугами, мужа над женой и господина над рабом, на смешении которых строились концепции сторонников абсолютизма. Политической властью, вытекающей из общественного договора, Локк считает право издавать законы и применять для исполнения этих законов силу сообщества. Разграничение разных видов власти, разного рода связей между людьми приводит Локка к проблеме соотношения политической власти и общества гражданина, стоящей в центре всей его теории и противоречащей средневековым концепциям об их единстве, и нерасторжимости.

Локк развил эти идеи, видоизменил, дополнил новыми и интегрировал в целостное политико-правовое учение - доктрину раннебуржуазного либерализма.

Эта доктрина начиналась с вопроса о возникновении государства. По Джону Локку, до возникновения государства люди пребывали в естественном состоянии. В предгосударственном общежитии «нет войны всех против всех». Господствует равенство, «при котором всякая власть и всякое право являются взаимными, никто не имеет больше другого». Однако, в естественном состоянии отсутствуют органы, которые могли бы беспристрастно решать споры между людьми, осуществлять надлежащее наказание виновных в нарушении естественных законов. Все это порождает обстановку неуверенности, дестабилизирует обычную размеренную жизнь. В целях надежного обеспечения естественных прав, равенства и свободы, защиты личности и собственности люди соглашаются образовать политическое общество, учредить государство. Локк особенно акцентирует момент согласия – «Всякое мирное образование государства имело в своей основе согласие народа».

Таким образом, политико-правовые взгляды Дж.Локка были обоснованны особенностями данного периода времени и неразрывно связаны с категориями «естественное состояние» и «общественный договор».

ИДЕЯ ЕСТЕСТВЕННЫХ ПРАВ В РАБОТЕ ДЖ.ЛОККА «ДВА ТРАКТАТА О ПРАВЛЕНИИ»

Свое политическое учение Дж. Локк попытался обосновать с помощью своего варианта учения о естественном праве и общественном договоре. Это учение Локка не выводимо из его теории познания, но оно согласуется с нею, поскольку опирается на общие для них предпосылки в смысле определенного понимания отношения между людьми. От теории познания через этику Локк перебрасывает мостики к общему учению об обществе и государстве, поскольку в идеале жизнь в обществе мыслится им основанной на принципах истинной морали. Локк коренным образом переработал традиционную теорию естественного права. Указывая на связь этой переработки с теоретико-познавательными взглядами автора «Опыта», польский философ Л. Огоновский отмечает, что «Локк, во-первых, подорвал классическую теорию естественного права… во-вторых, посредством своего учения о гедонистических мотивах человеческого действия… и, на конец, в-третьих, через факт…акцентирования внимания на роли личности в системе естественных прав и обязанностей выдвинул в «Двух трактатах о государстве» субъективное право на самосохранение на первых план таким образом, каким в традиционном учение о естественном праве оно нигде не выдвигалось» .

Именно «Два трактата о государстве», которые Локк начал писать примерно в 1680 г. представляют зрелую и оформившуюся концепцию государства. В этой концепции теория естественного права противостоит не только традиционной, но и опологетической в отношении федерального абсолютизма теории Р. Филмера, но и теории Т.Гоббса.

Локк начинает свой второй «Трактат о правительстве» словами о том, что, показав невозможность происхождения правительственной власти от власти отца, он изложит то, что ему представляется правильным пониманием происхождения государства.

Он начинает с допущения того, что он называет «естественным состоянием», предшествующим всем человеческим правительствам. В этом состоянии имеет место естественный закон, «естественный закон состоит из божественных велений и не внушен никаким человеком-законодателем» . Не ясно, насколько естественное состояние является для Локка простой иллюстративной гипотезой и насколько он предполагает, что оно имело историческое существование; но я боюсь, что он был склонен думать о нем как о состоянии, которое имело место в действительности. Люди вышли из естественного состояния благодаря общественному договору, который учредил гражданскую власть. Это Локк тоже рассматривает как явление более или менее историческое, но пока нас интересует именно естественное состояние.

Рассмотрим три момента локковской теории естественного состояния.

1) Вначале индивиды владеют всем сообща, но долгом индивида является забота о самом себе, и, следовательно, он должен трудиться. Однако «...все же каждый человек обладает некоторой собственностью, заключающейся в его собственной личности, на которую никто, кроме него самого, не имеет никаких прав. Мы можем сказать, что труд его тела и работа его рук по самому строгому счету принадлежат ему. Что бы тогда человек ни извлекал из того состояния, в котором природа этот предмет создала и сохранила, он сочетает его со своим трудом и присоединяет к нему нечто принадлежащее лично ему и тем самым делает его своей собственностью» (Два трактата о правлении). Индивидуальный труд дает индивиду право на владение созданным им продуктом. Это означает, что собственность в конечном счете становится частной собственностью. Но это также означает и то, что отношения биологического родства не дают права на собственность. Вышесказанное относится к естественному состоянию. С переходом к политически упорядоченному обществу устанавливается право владения как право частной собственности и одновременно признается принцип наследования собственности. Этот принцип не соответствует тезису о том, что частная собственность является результатом личного труда индивида.

2) Индивид обладает правом владеть таким количеством собственности, которое он сам может использовать. Но индивид не обладает правом проматывать состояние, которым он владеет в результате собственного труда. Поскольку Локк исходит из идеи натурального хозяйства, то он полагает, что право владения для индивида имеет естественные ограничения. Урожай, выращенный индивидом и лично потребляемый им, является его частной собственностью. Но индивид не обладает правом оставить урожай гнить.

3) Наконец, Локк предполагает, что существует достаточно много ресурсов для удовлетворения основных потребностей всех людей. Он обосновывает это тем, что имеется достаточно земли для каждого. Более того, обработка земли и вещей существенно увеличивает стоимость используемых нами вещей. Касаясь положения с ресурсами, он, помимо прочего, говорит,- что «в мире достаточно земли для того, чтобы удовлетворить двойное количество населения». В его время население земли составляло около полумиллиарда жителей. Спустя почти двести лет оно удвоилось, и в наши дни продолжает возрастать .

По мнению Локка, изначально существовало естественное состояние людей, в котором, однако, отсутствовала Гоббсова «война всех против всех», хотя свободу действий людей никто не ограничивал. В ту далекую прошлую эпоху все люди были, будто бы, взаимно доброжелательны, поскольку их интересы почти не сталкивались, и каждый обладал необходимой для него частной собственностью. Эта собственность не была одинаковой по размерам, равной у всех, но каждый владелец обладал равными в принципе возможностями увеличить ее в меру своего умения и рвения . Рассуждая подобным образом, Локк следовал типично буржуазному воззрению, согласно которому всякий собственник должен преумножать свое имущество, насколько он это в состоянии осуществить.

Естественное состояние, по Локку, – «состояние полной свободы в отношении действий и распоряжения своим имуществом и личностью» , «состояние равенства, при котором всякая власть и всякое право являются взаимными, никто не имеет больше другого» .

Приведем несколько цитат, которые помогут яснее понять то, что подразумевал Локк.

«Для того, чтобы понять право политической власти, – говорит он, – и установить ее происхождение, мы должны рассмотреть, какое состояние для людей естественно, то есть состояние абсолютной свободы, чтобы направлять свои действия и распоряжаться своей собственностью и личностью по своему усмотрению в рамках естественного закона, не спрашивая разрешения и не завися от чьей-либо воли» .

Это было, конечно, состояние равенства, при котором вся власть и юрисдикция являются взаимными: ни один человек не имел больше, чем другой. Нет ничего более очевидного, чем то, что создания одних и тех же видов и уровней беспорядочно родившихся с одинаковыми природными задатками и с использованием одинаковых способностей, должны быть также равными между собой без субординации или подчинения. Если только повелитель и господин, вышедший из их среды, не декларирован каким-либо манифестом, что его воля подчиняет себе волю других, и не было даровано ему очевидным и ясным определением несомненного права владения и суверенитета.

«Но хотя это (естественное состояние) является состоянием свободы, оно ни есть состояние своеволия: хотя человек в этом состоянии обладает бесконтрольной свободой, чтобы располагать собой или своим имуществом, все-таки у него нет свободы, чтобы убить себя или даже любое живое существо, которым он владеет, за исключением тех случаев, когда какая-то более благородная цель, чем простое самосохранение, призывает его к этому. У естественного состояния есть естественный закон, который управляет им, который связывает каждого; и разум, являющийся таким законом, учит все человечество, кто бы ни советовался с ним, что все существа равны и независимы, никто не имеет права причинить вред жизни, здоровью, свободе или имуществу другого, так как все мы собственность Бога» .

Однако вскоре выясняется, что там, где большинство людей находится в естественном состоянии, могут тем не менее встретиться люди, не живущие в соответствии с естественным законом, и что естественный закон предусматривает, кстати, что может быть предпринято, чтобы противостоять таким преступникам. Говорится, что в естественном состоянии каждый человек должен сам защищать себя и свою собственность. «Кто пролил кровь человека, заплатит своей кровью» – это часть естественного закона. Я имею право даже убить вора в то время, когда он крадет мою собственность, и это право продолжает существовать и после учреждения правительства, хотя там, где есть правительство, если вор ушел, я должен отказаться от личной мести и прибегнуть к закону.

В естественном состоянии, рассуждал Локк, все равны, свободны, имеют собственность (с появлением денег она стала неравной); в основном это – «состояние мира, доброй воли, взаимно помощи и безопасности»

Закон природы, утверждал Локк, предписывает мир и безопасность. Однако любой закон нуждается в гарантиях. Закон природы, предписывающий мир и безопасность, был бы бесполезен, если бы никто не обладал властью охранять этот закон, обуздывая его нарушителей. То же и естественные права людей – каждый обладает властью охранять «свою собственность, т.е. свою жизнь, свободу и имущество» .

Естественные законы, как и всякие другие, утверждал Локк, обеспечиваются наказанием нарушителей закона в такой степени, в какой это может воспрепятствовать его нарушению. Одной из важнейших гарантий закона и законности Локк считал неотвратимость наказания. В естественном состоянии эти гарантии недостаточно надежны, ибо неупорядоченное использование каждым своей власти наказывать нарушителей закона природы то карает чрезмерно сурово, то оставляет нарушение безнаказанным. К тому же происходили споры из-за понимания и толкования конкретного содержания естественных законов, ибо «закон природы не является писаным законом и его нигде нельзя найти, кроме как в умах людей».

Для создания гарантий естественных прав и законов, считал Локк, люди отказались от права самостоятельно обеспечивать эти права и законы. В результате общественного соглашения гарантом естественных прав и свобод стало государство, имеющее право издавать законы, снабженные санкциями, использовать силы общества для применения этих законов, а также ведать отношениями с другими государствами.

Самое большое возражение естественному состоянию заключается в том, что, пока оно существует, каждый человек – судья в своем собственном деле, так как он должен полагаться только на самого себя в защите своих прав. Для этого зла правительство служит лекарством, но оно не является естественным лекарством. Естественного состояния, согласно Локку, избегли посредством договора, создавшего государство. Никакой договор не прекращает естественного состояния, исключая лишь то, что создает государство. Различные правительства независимых государств сейчас находятся в естественном состоянии в отношении друг к другу.

Естественное состояние, как сообщается в отрывке, по-видимому, направленном против Гоббса, не тождественно состоянию войны, а, пожалуй, ближе к ее противоположности. После разъяснений права убить вора на том основании, что вор, может быть, думал затеять войну против меня, Локк говорит: «И здесь мы имеем ясное различие между естественным состоянием и состоянием войны (что некоторые путают), которые так же далеки друг от друга, как состояние мира, доброй воли, взаимной помощи и защиты от состояния вражды, злобы, насилия и взаимного разрушения» .

Может быть, естественный закон нужно рассматривать как закон,

имеющий более широкую сферу, чем естественное состояние, так как первый имеет дело с ворами и убийцами, в то время как в последнем таких преступников нет. Это по крайней мере предлагает выход из очевидного противоречия у Локка, состоящего в том, что иногда он представляет естественное состояние как состояние, где каждый добродетелен, а иной раз обсуждает, что может быть справедливо сделано в естественном состоянии, чтобы противостоять агрессивным действиям злодеев.

Некоторые положения естественного закона Локка в высшей степени странны. Например, он говорит, что пленники в справедливой войне являются рабами по естественному закону» . Он говорит также, что по закону природы каждый человек имеет право наказывать за нападение на себя или свое имущество даже смертью. Он не делает исключений, так что если поймали мелкого воришку, то, очевидно, по естественному закону имеют право застрелить его .

В политической философии Локка собственности отводится основное место и она рассматривается как главная причина установления гражданской власти.

Изобретение денег и молчаливое соглашение людей о придании им ценности приводит к образованию больших состояний и возникновению права на них. Другими словами, еще до политического общественного договора, люди в некоторый момент заключают «молчаливое и добровольное соглашение» о введении денег. Вместе с деньгами возникает несправедливое распределение земли («непропорциональное и неравное владение землею»). Поскольку с деньгами, серебром и золотом, каждый может «честно иметь гораздо большее количество земли, нежели то, с которого он может использовать продукт; согласие состоит в том, чтобы получать в обмен на свои излишки золото и серебро, которые можно накапливать без ущерба для кого-либо: эти металлы не портятся и не разрушаются в руках владельцев». В отличие от урожая, который со временем портится, деньги можно накапливать. Индивид не «испортит» деньги, даже если накопит их огромное количество. Следовательно, более не существует естественных ограничений на то, чем может законно владеть индивид. (При этом предполагается, что имеющихся ресурсов хватает для всех и что частная собственность является результатом личного труда).

С появлением денег возникает материальное неравенство. Одни владеют многим, другие - малым. Согласно Локку, это неравенство возникает из-за введения денег на основе добровольного соглашения между индивидами. Таким образом, большие состояния возникают законным путем. Поэтому неимущие не имеют оснований для недовольства, так как, по Локку, каждый является участником соглашения по введению денег. «…Различные степени прилежания способствовали тому, что люди приобретали имущество различных размеров…изобретение денег дало им возможность накапливать и увеличивать его» . Одни стали богатыми и влиятельными, и именно они оказались более всего заинтересованы в создании государственности.

На этой фазе общество в политическом смысле все еще не возникло. Мы пока остаемся в естественном состоянии. Поэтому нет и оснований для обвинения общества (в политическом смысле) в имущественном неравенстве, возникшем с введением денег.

Согласно Локку, политическое общество возникает благодаря заключению нового, подлинно общественного договора. Однако почему такой договор необходим? Разве все не происходит так как надо, в той фазе естественного состояния, где уже существуют деньги? Две причины вынуждают оставить эту фазу. Существует потребность в политической организации, которая может защищать жизнь и собственность. Каждый заинтересован в защите собственной жизни, а обладающие собственностью вдобавок заинтересованы в ее защите. Поэтому в таком общественном договоре заинтересован каждый, хотя и на разных основаниях. «Избежать этого состояния войны – вот главная причина того, что люди образуют общество и отказываются от естественного состояния» .

Речь идет, таким образом, о политическом обществе, которое в основных чертах соответствует современному Локку английскому обществу, существовавшему во второй половине XVII в. после Английской революции. Это было классовое государство с политической властью имущего класса и некоторыми юридическими правами.

Человек также имеет право защищать свою собственность, хотя в отношении степени членовредительства, которое он имеет право причинить вору, мнения расходятся.

В отношениях между государствами, как указывает Локк, естественный закон уместен. При каких обстоятельствах война является оправданной? До тех пор пока не существует мирового правительства, ответ на этот вопрос будет чисто этическим, а не юридическим. Ответить на это нужно таким же образом, как можно было бы ответить на вопрос о поведении индивидуума в состоянии анархии.

Правовая теория основана на взгляде, что «права» личностей должны защищаться государством. Иными словами, когда человек подвергается какому-либо оскорблению, которое оправдывало бы мщение, то, согласно принципам естественного закона, справедливый закон должен действовать так, чтобы отмщение совершалось государством. Если вы видите человека, нападающего с целью убийства на вашего брата, вы имеете право убить его, раз вы не можете иначе спасти вашего брата. В естественном состоянии – так, по крайней мере, считает Локк, - если человек убил вашего брата, вы имеете право убить его. Но, там, где существует закон, вы теряете это право, его берет на себя государство. И если вы убьете в целях самозащиты или для защиты другого, вы должны будете доказать суду, что именно это было причиной убийства.

Мы можем тогда отождествить естественный закон с правилами морали, насколько они независимы от справедливых юридических законов. Такие правила должны существовать, если существует какое-нибудь различие между плохими и хорошими законами. Для Локка дело обстоит просто: так как правила морали установлены Богом, их следует искать в Библии. Когда уничтожается теологическая основа, вопрос становится более трудным. Но до тех пор, пока считается, что существуют этические различия между правильными и неправильными поступками, мы можем сказать: в обществе, которое не имеет правительства, вопрос, какие поступки должны считаться правильными с точки зрения этики, а какие – неправильными, решает естественный закон, а справедливый закон должен, насколько возможно, руководствоваться и вдохновляться естественным законом.

Таким образом, Дж.Локк полностью разделял идеи естественного состояния и естественного права. Но он, разумеется, не просто воспроизводил подобного рода идеи, высказанные до него другими. Дж.Локк развил их, видоизменил, дополнил новыми и интегрировал в целостное политико-правовое учение.

КОНЦЕПЦИЯ ГОСУДАРСТВА Дж. ЛОККА

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ГОСУДАРСТВА И ПРИНЦИП РАЗДЕЛЕНИЯ ВЛАСТЕЙ

По Дж. Локку, до возникновения государства люди пребывают в естественном состоянии. В предгосударственном общежитии нет «войны всех против всех». Индивиды, не испрашивая ничьего разрешения и не завися ни от чьей воли, свободно распоряжаются своей личностью и своей собственностью. Господствует равенство, «при котором всякая власть и всякое права являются взаимными, никто не имеет больше другого» . Чтобы нормы (законы) общения, действующие в естественном состоянии, соблюдались, природа наделила каждого возможностью судить преступивших закон и подвергать их соответствующим наказаниям. Однако в естественном состоянии отсутствуют органы, которые могли бы беспристрастно решать споры между людьми, осуществлять надлежащее наказание виновных в нарушении естественных законов и т.д. Все это порождает обстановку неуверенности, дестабилизирует обычную, размеренную жизнь. В целях надежного обеспечения естественных прав, равенства и свободы, защиты личности и собственности люди соглашаются образовать политическое сообщество, учредить государство. Дж. Локк особенно акцентирует момент согласия: «Всякое мирное образование государства имело в своей основе согласие народа» .

Государство представляет собой, по Локку, совокупность людей, соединившихся в одно целое под эгидой ими же установленного общего закона и создавших судебную инстанцию, правомочную улаживать конфликты между ними и наказывать преступников. От всех прочих форм коллективности (семей, господских владений) государство отличается тем, что лишь оно воплощает политическую власть, т.е. право во имя общественного блага создавать законы для регулирования и сохранения собственности, а также право применять силу общества для исполнения этих законов и защиты государства от нападения извне.

Строя государство добровольно, прислушиваясь только к голосу разума, люди предельно точно отмеряют тот объем полномочий, которые они затем передают государству. О каком-нибудь полном, тотальном отказе индивидов от всех принадлежащих им естественных прав и свобод в пользу государства у Локка нет и речи. Право на жизнь и владение имуществом, свободу и равенство, человек не отчуждает никому и ни при каких обстоятельствах. Эти неотчуждаемые ценности - окончательные границы власти и действия государства, преступать которые ему заказано.

Государство получает от образовавших его людей ровно столько власти, сколько необходимо и достаточно для достижения главной цели политического сообщества. Заключается же она в том, чтобы все (и каждый) могли обеспечивать, сохранять и реализовывать свои гражданские интересы: жизнь, здоровье, свободу и владение такими внешними благами, как деньги, земли, дома, домашняя утварь и т.д. Все перечисленное Дж. Локк называл одним словом – «собственность, т.е. своя жизнь, свобода, имущество» .

Отмеченное выше понимание «великой и главной» цели государства раскрывает в Дж. Локке идеолога, заинтересованного в неприкосновенности и развитии буржуазных частнособственнических отношений. В формулировании того тезиса, что целью деятельности государства должны быть охрана собственности, обеспечение гражданских интересов, правомерно также видеть определенное осознание Дж. Локком факта зависимости государства от объективных условий жизни людей.

Средствами, призванными содействовать осуществлению данной цели, Локк выбрал законность, разделение властей, оптимальную для нации форму правления, право народа на восстание в связи с злоупотреблениями властью.

Государство есть тот социальный институт, который воплощает и отправляет функцию публичной (у Дж. Локка – политической) власти. Неверно, однако, выводить таковую из якобы врожденных, данных самой природой каждому отдельному лицу свойств-дозволений заботиться о себе (плюс об остальной части человечества) и наказывать проступки других. Дж. Локк именно в указанных «естественных» свойствах индивида усматривал первоначальное право и источник как «законодательной и исполнительной власти, а равно и самих правительств и обществ» . Здесь перед нами яркое проявление того индивидуализма, который пронизывает содержание практически всех либеральных политико-правовых доктрин.

Гарантированность свободы в государственном состоянии, по Локку, обеспечивается наличием определенного и общего для всех гражданского закона, компетентного и беспристрастного правосудия и, наконец, властной публичной силы, способной претворять в жизнь справедливые судебные решения.

Законы, издаваемые в государстве верховной (законодательной) властью, должны, согласно учению Локка, соответствовать велениям естественного закона (закона природы), предусмотренным им прирожденным и неотчуждаемым правам и свободам человека. Такое соответствие гражданского закона закону природному, учет в первом требований второго, выступает в качестве критерия верности и справедливости устанавливаемого в государстве закона .

На закон и законность Локк возлагал очень большие надежды. В установленном людьми общем законе, признанном ими и допущенном по их общему согласию в качестве меры добра и зла для разрешения всех коллизий, он усматривал первый конституирующий государство признак. Закон в подлинном смысле - отнюдь не любое предписание, исходящее от гражданского общества в целом или от установленного людьми законодательного органа. Титул закона имеет лишь тот акт, который указывает разумному существу поведение, соответствующее его собственным интересам и служащее общему благу. Если такой нормы-указания предписание в себе не содержит, оно не может считаться законом. Кроме того закону должны быть присущи стабильность и долговременность действия.

Ратуя за режим законности, он настаивал на следующем положении: кто бы конкретно ни обладал верховной властью в государстве, ему вменяется «управлять согласно установленным постоянным законом, провозглашенным народом и известным ему, а не путем импровизированных указов». Законы тогда способствуют достижению «главной и великой цели» государства, когда их все знают и все выполняют. «Законы природы, – подчеркивает Локк, – выступает для всех людей, для законодателей в такой же степени, как и для других» . В государстве абсолютно никто, никакой орган не может быть изъят из подчинения его законам. Высокий престиж закона проистекает из того, что он, по Локку, решающий инструмент сохранения и расширения свободы личности, который также гарантирует индивида от произвола и деспотической воли других лиц. Локк отвергает представления о свободе и законе как противоположных, несовместимых и взаимоисключающих явлений, обоснованию чего много усилий посвятил Гоббс . Критикуя подобные представления, Локк замечает: «Несмотря на всевозможные лжеучения, целью закона является не уничтожение и не ограничение, а сохранение и расширение свободы. Ведь там, где нет законов, там нет и свободы».

Свои представления о свободе и законе в государственном состоянии Локк формулирует следующим образом: «Свобода людей, находящихся под властью правительства, заключается в том, чтобы иметь постоянное правило жизни, общее для каждого в этом обществе; это – свобода следовать моему собственному желанию во всех случаях, когда это не запрещает закон, и не быть зависимым от непостоянной, неопределенной, неизвестной самовластной воли другого человека».

Функция индивидуальной свободы не исчерпывается первостатейной ее значимостью для жизни отдельно взятого человека, ибо она является еще и неотъемлемой частью общего блага целостного политического организма. Вот почему нельзя достичь блага всех, если не обеспечить посредством законов свободу каждому .

Общеобязательность гражданского закона, в том числе и для всех государственных властей, проистекает из то, что закон, согласно Локку, выражает «волю общества» . Должностные лица (вплоть до короля), действуя в качестве официальных представителей общества, обладают лишь той волей и властью, которая представлена в законе. Когда же деятельность короля определяется его личной волей, она перестает быть представительством общественной воли, поскольку «члены общества обязаны повиноваться только воле общества» .

Ни для одного человека, подчеркивает Локк, не может быть сделано исключение из законов данного общества. При этом он верно отмечает, что подобное исключение поставило бы то или иное частное лицо, а тем более носителя государственной власти в естественное состояние, в состояние войны против народов, тогда как остальные продолжают руководствоваться правилами гражданского состояния.

В целом Локк, в отличии от сторонников ограниченной законности (Гоббс и его приверженцы) последовательно развивает и защищает концепцию всеобщей и полной законности, требования которой распространяются без исключений на всех – как на подданных, так и на государственные власти. Основной замысел Локка состоит в достижении того, чтобы гражданский закон воплотил в себе требования естественного закона, придав им необходимую определенность и обеспечив их публично-властной защитой. Локк, следовательно, стремится обеспечить действие закона природы и неотчуждаемости прав и свобод человека опосредованно – именно через гражданские законы.

Чтобы политическая власть соответствовала своему договорному назначению и не превратилась в абсолютную и деспотическую силу, сосредоточенную в руках одного лица или органа, необходимо соответствующее разделение властей (на законодательную, исполнительную и федеративную) . Причем законодательная власть, обладающая исключительным правом издавать обязательные для всех законы, является, по Локку, верховной, а остальные власти подчинены ей. Особенно настойчиво он подчеркивает недопустимость и опасность сосредоточения в одном органе законодательной и исполнительной (сюда включается и судебная) властей.

Правомочие принимать законы (законодательная власть) полагается только представительному учреждению всей нации - парламенту. Компетенция претворять законы в жизнь (исполнительная власть) подобает монарху, кабинету министров. Их дело ведать также отношениями с иностранными государствами. Имея в виду не допускать узурпации кем-либо всей полноты государственной власти, предотвратить возможность деспотического использования этой власти, он наметил принципы связи и взаимодействия «отдельных ее частей». Соответствующие типы публично-властной деятельности располагаются им в иерархическом порядке. Первой место отводится власти законодательной как верховной в стране. Иные власти должны подчиняться ей. Вместе с тем они не являются пассивными придатками законодательной власти и оказывают на нее (в частности, власть исполнительная) довольно активное влияние .

Законодательной власти Локк отвел верховную, но не абсолютную власть, и в интересах народа ее следует ограничивать. Локк перечисляет четыре главных условия, ограничивающих законодательную власть:

1) Она не имеет абсолютной, произвольной власти над жизнью и имуществом граждан. Это следует из того, что она облечена лишь теми правами, которые перенесены на нее каждым членом общества, а в естественном состоянии никто не имеет произвольной власти ни над собственной жизнью, ни над жизнью и имуществом других. Прирожденные человеку права ограничиваются тем, что необходимо для охранения себя и других; большего никто не может дать государственной власти.

2) Законодатель не может действовать путем частных и произвольных решений; он должен управлять единственно на основании постоянных законов, одинаковых для всех, ибо люди соединяются в государства именно с целью заменить шаткость толкования естественного закона постоянными и всем известными правилами.

3) Верховная власть не имеет права взять у кого бы то ни было часть его собственности без его согласия, ибо опять-таки люди соединяются в общества для охранения собственности, а последняя была бы в худшем состоянии, нежели прежде, если бы правитель мог распоряжаться ею произвольно: это было бы равносильно ее уничтожению. Поэтому правительство не имеет и права взимать подати без согласия большинства народа или его представителей.

4) Законодатель не может передавать свою власть в чужие руки. Это право принадлежит народу, который один может устанавливать законодателей .

Исполнительная власть, считает Локк, является подчиненной по отношению к законодательной. Главе исполнительной власти надлежит выполнять функцию верховного исполнителя закона. Когда же он сам нарушает закон, то не может притязать на повиновение членов общества, превращается в частное лицо без власти и без воли. Суверенитет народа выше и парламента, и короля.

Кроме законодательной и исполнительной, Локк выделяет федеративную ветвь власти, которая представляет государство как целое в сношениях с другими государствами.

Как все иные политические установления, как само государство, позитивные законы создаются по воле и решению большинства. Дж. Локк поясняет, что все совершаемое каким-либо сообществом (един целым) делается исключительно с одобрения входящих в него лиц. Всякое такое образование должно двигаться в одном направлении, и необходимо, чтобы оно «двигалось туда, куда его влечет большая сила, которую составляет согласие большинства». Отсюда заключение: каждый человек, согласившийся вместе с другим образовать единый политический организм, подвластен одному правительству, берет на себя « обязательство подчиняться решению большинства и считать его окончательным».

Вопрос о государственной форме, традиционный для европейской политической мысли со времен Аристотеля, тоже интересовал Дж.Локка. Правда, он не отдавал какого особого предпочтения ни одной из уже известной и могущих возникнуть форм правления; им лишь категорически отвергалось абсолютистски-монархическое устройство власти. Личные его симпатии склонялись скорее к той ограниченной, конституционной монархии, реальным прообразом которой являлась английская государственность, какой она стала после 1688 г. Для Дж.Локка важнее всего было, чтобы любая форма государства вырастала из общественного договора и добровольного согласия людей, чтобы она имела надлежащую «структуру правления», охраняла естественные права и свободы индивида, заботилась об общем благе всех .

Локк отлично понимал, что нет таких идеальных государственных форм, которые были бы раз и навсегда застрахованы от опасности вырождения в тиранию - политический строй, где имеет место «осуществление власти помимо права». Когда органы власти начинают действовать, игнорируя право и общее согласие, обходя надлежащим образом принятые в государстве законы, тогда не только дезорганизуется нормальное управление страной и становится беззащитной собственность, но порабощается и уничтожается сам народ. Ссылки узурпаторов таким способом обеспечить порядок, спокойствие и мир в государстве Локк парировал указанием на то, что желаемое тиранами спокойствие есть вовсе не мир, а ужаснейшее состояние насилия и грабежа, выгодное единственно разбойникам и угнетателям.

Существенным моментом локковской договорной концепции государства является «доктрина законности сопротивления всяким незаконным проявлениям власти» . Законность подобного сопротивления, включая право народов на восстание против деспотической власти, коренится в суверенных правомочиях народов – учредителя государства. И после заключения договора народ остается судьей, решающим, правильно ли учрежденные и уполномоченные им власти выполняют возложенные на них договорные обязательства или стали нарушать договор. Суверенитет народа, по Локку, в конечном счете (и это явно обнаруживается в кризисных ситуациях) выше, значительнее суверенитета созданного им государства. Если большинство народа решает положить предел наглости нарушивших общественный договор правителей, то вооруженное народное восстание с целью вернуть государство на путь свободы, закона, движения к общему благу будет совершенно правомерным .

Мысль, согласно которой сами люди должны изменить существующий общественный порядок, если при нем личность не может получить надлежащего воспитания и развития, имела большое значение для оправдания буржуазной революции. От Локка ведет свое начало одно из направлений французского материализма, а также теоретическое оформление идеологии буржуазного либерализма .

Идеи Дж. Локка о разделении властей, равенстве перед законом, допустимость контроля за властью со стороны общества поднимали европейскую науку о государстве на новый уровень политико-юридической культуры, стимулируя разработку одной из центральных проблем данной науки («государство – личность») в духе гуманизма.

ДОГОВОРНАЯ КОНЦЕПЦИЯ ГОСУДАРСТВА ДЖ.ЛОККА

Общественный договор был заключен,по мнению Локка, как бы «молчаливым» образом. Это значит, что он вошел в жизнь людей стихийно и постепенно, в различных внешних формах. Исторические факты, как полагает Локк, подтверждают заключение общественного договора в Древнем Риме, а в более позднее время – в Венеции и некоторых местностях Америки. Что касается Англии, то история умалчивает о том, имел ли здесь такой договор место или нет.

Концепция общественного договора у Локка послужила дополнением к его теории естественного состояния, объясняя, почему люди вышли из этого состояния, сохранив тем не менее основные принципы поведения, свойственные этому состоянию. Когда на основе общественного договора правительству была вручена от имени всех граждан власть, оно не ввело никаких принципиально новых основных законов, но лишь гарантировало имеющимися в его руках средствами действие ранее сложившихся принципов взаимоотношений между людьми. В естественном состоянии таких гарантий не было, и каждому приходилось своими силами наказывать нарушителей негласных, а тем более не зафиксированных официально законов, но эта правовая «самодеятельность» в свою очередь вела к «войне всех против всех» и переросла в нее. Установление государства и правительственной власти предупредило опасные последствия оказанных тенденций .

В политической мысли XVII века существовало два основных типа теорий о происхождении правительства. Пример первого из них можно найти у Роберта Филмора. Теории этого направления утверждают, что Бог даровал власть определенным лицам и что эти лица или их наследники составляют законное правительство, выступление против которого является не только государственной изменой, но и богоотступничеством. Эта точка зрения опиралась на традиции седой древности, так как почти во всех ранних цивилизациях личность монарха была священна. Естественно, что короли находили эти теории восхитительными. А у аристократии были основания и для их поддержки и для выступления против них. В ее интересах было подчеркивание этими теориями принципов наследственной власти: тем самым обеспечивалась королевская поддержка в ее борьбе против растущего купечества. Там, где страх и ненависть аристократии к средним слоям были сильнее, чем к королю, преобладали эти мотивы. Там, где дело обстояло наоборот, и особенно там, где аристократия имела возможность взять верховную власть в свои руки, она склонялась к борьбе против короля и поэтому отвергала теории о священном праве королей на власть.

Теории второго основного типа, представителем которых является Локк, утверждают, что гражданская государственная власть - это результат договора и является делом чисто земным, а не чем-то установленным свыше. Одни писатели этого направления рассматривали общественный договор как исторический факт, другие - как правовую абстракцию, но всех их объединяло стремление обосновать земное происхождение государственной власти. И фактически, кроме предполагаемого договора, они не могли найти ничего, что можно было бы противопоставить теориям о священном праве королей на власть. За исключением бунтовщиков, каждый чувствовал, что нужно найти хотя бы какие-то обоснования для повиновения правительству: нельзя же было сказать, что для большинства людей авторитет правительства просто удобен. Правительство в некотором смысле должно иметь право требовать подчинения, а право, даваемое договором, по-видимому, является единственной альтернативой божественному повелению. Следовательно, учение о том, что правительство было учреждено на договорных началах, фактически было популярно среди всех противников теории священного права королей. Намеки на эту теорию имеются у Фомы Аквинского, но начало ее серьезного развития нужно искать у Греция.

Теория договора могла принимать и формы оправдывающие тиранию. Гоббс, например, считал, что Договор о передаче всей власти избранному суверену существовал лишь между гражданами, тогда как суверен не являлся договаривающейся стороной и поэтому неизбежно пользовался неограниченной властью. Возможно, что эта теория вначале оправдывала тоталитарное государство Кромвеля, а после Реставрации она нашла оправдание и правлению Карла II. Однако в трактовке Локка правительство является участником договора, и если оно не выполнит свою часть договора, то сопротивление ему можно считать законным. Теория Локка, в сущности, более или менее демократична, но элемент демократизма в ней ограничен взглядом (скорее подразумеваемым, чем выраженным), что те, кто не имеет собственности, не должны считаться гражданами.

Посмотрим, что говорит Локк по данному вопросу, Во-первых, рассмотрим одно из определений политической власти:

«Я считаю, что политическая власть - это право создавать законы с правом применения смертной казни и, следовательно, всех меньших наказаний для регулирования и охраны собственности, право использовать силы общества для проведения в жизнь законов, для защиты государства от иностранного вторжения, - и все это во имя общественного блага».

Автор указывает, что правительство - это средство для разрешения недоразумений, возникающих в естественном состоянии вследствие того, что каждый человек в этом состоянии является сам судьей в своем деле. Но когда спорящей стороной становится король, то правительство уже не является таким средством, поскольку король выступает одновременно и как судья и как истец. Такая постановка вопроса привела к мысли о том, что правительства не должны быть облечены неограниченной властью, и что правосудие должно быть независимо от исполнительной власти. Подобные аргументы получили потом большое распространение как в Англии, так и в Америке, но в данный момент не это является нашей темой.

По естественному закону самосохранения, говорит Локк, каждый человек имеет право, защищая себя или свое имущество, даже убить напавшего. Политическое общество возникает там и только там, где люди отказываются от этого права в пользу общества или закона.

Абсолютная монархия не является формой гражданского управления, так как она не имеет беспристрастных органов власти, способных решать споры между монархом и его подданными; фактически монарх в отношении к своим подданным находится до сих пор в рамках естественного состояния. Бесполезно надеяться, что титул короля еде лает добродетельным человека, от природы вспыльчивого и несправедливого.

Гражданское общество подчиняется власти простого большинства, если только не достигнуто соглашение о том, что необходимо некое другое большинство, превышающее простое большинство. (Как, например, в Соединенных Штатах, когда речь идет об изменении конституции или ратификации договора.) Это звучит демократично, но следует помнить, что Локк предполагает, что женщины и бедняки лишены права гражданства.

«Возникновение политического общества зависит от согласия индивидуумов объединиться и образовать общество». До некоторой степени сомнительно, чтобы можно было фактически когда-то достичь такого согласия, хотя можно допустить, что везде, за исключением евреев, возникновение государства предшествовало истории.

Гражданский договор, которым учреждается правительство, связывает только тех, кто его заключил; сын должен заново выразить свое согласие с договором, заключенным его отцом. (Ясно, что все это следует из основных положений Локка, но это не очень реалистично. Молодой американец, который, достигнув 21 года, объявит: «Я отказываюсь считать себя связанным договором, который положил начало Соединенным Штатам», - окажется в трудном положении.)

Читателю сообщается, что власть правительства, обусловленная договором, никогда не противоречит общему благу. Только что я цитировала положение, касающееся власти правительства. Оно заканчивалось так: «И все это только во имя блага общества». Локку, кажется, не приходило в голову спросить себя: кто должен судить о благе общества? Очевидно, что, если это будет делать правительство, оно всегда будет решать в свою пользу. По-видимому, Локк сказал бы, что решение должно приниматься большинством граждан. Но многие вопросы нужно решить быстрее, чем можно установить мнение избирателей; из этих вопросов вопросы войны и мира, вероятно, являются наиболее важными. Единственное средство в подобных случаях - это дать обществу или его представителям определенную часть власти, такую, например, как привлечение к суду с последующим наказанием должностных лиц за действия, признанные антинародными. Но это далеко не совершенное средство.

Я уже цитировала положение, которое повторю снова:

«Главной и важнейшей целью людей, объединяющихся в государство и подчиняющих себя воле правительства, является защита своей собственности» .

В соответствии с этой теорией Локк заявляет:

«Верховная власть ни у кого не может отнять ни единой частицы его имущества без его согласия».

Еще более поразительно его утверждение о том, что, хотя военное командование обладает властью над жизнью и смертью своих солдат, оно не имеет права распоряжаться их деньгами. (Это значит, что в любой армии считалось бы неправильным наказывать штрафом небольшие нарушения дисциплины, а было бы позволено подвергать за это телесным наказаниям, таким, как порка. Это показывает, до какого абсурда доходит Локк в своем преклонении перед собственностью.)

Можно было бы предположить, что вопрос налогообложения вызовет у Локка трудности, но этого не случилось. Расходы правительства, говорит он, должны нести граждане, но лишь с их согласия, то есть с согласия большинства.

Но почему, спросим мы, должно быть достаточно согласия большинства? Нам говорили, что необходимо согласие каждого человека, чтобы разрешить правительству изъять какую-либо часть его собственности. Я допускаю, что молчаливое согласие человека на налогообложение в соответствии с решением большинства предполагается как неотъемлемая часть его гражданства, которое в свою очередь рассматривается как добровольный акт. Все это, конечно, иногда совершенно противоречит фактам. Большинство людей не обладает действительной свободой выбора в отношении государства, к которому они хотят принадлежать, и очень мало в настоящее время свободы, чтобы нс принадлежать ни к какому государству. Предположим, например, что вы - пацифист и не одобряете войну. Но где бы вы ни жили, правительство будет брать часть ваших доходов на военные цели. К какому закону тут можно апеллировать? Я могу представить себе много ответов, но нс думаю, чтобы какой-нибудь из них соответствовал взглядам Локка. Он включает в свою теорию без достаточного рассмотрения принцип большинства, не предлагая никакого перехода к нему от своих индивидуалистических предпосылок, кроме мифического общественного договора.

Общественный договор в указанном смысле мифичен даже тогда, когда в какой-то период действительно существовал договор, создавший данное правительство, например Соединенные Штаты. Во времена, когда там принималась конституция, люди имели свободу выбора. Даже тогда многие голосовали против конституции и поэтому не были договаривающейся стороной. Они, конечно, могли бы покинуть страну. Но, оставаясь там, они считались связанными договором, на который они не были согласны. Но на практике обычно трудно покинуть свою страну. А в случае, когда люди родились после принятия конституции, их согласие на договор еще более призрачно.

Вопрос о правах индивидуумов по отношению к правительству - очень трудный вопрос. Слишком легко решают демократы, что, когда правительство представляет большинство, оно имеет право принуждать меньшинство. Кстати, это должно быть правильным, поскольку принуждение является сущностью правительства. Но священное право большинства, если его слишком навязывать, может стать столь же тираническим, как и священное право королей. В своих «Трактатах о правительстве» Локк по этому вопросу говорит мало, но рассматривает его довольно подробно в своих «Письмах о веротерпимости», где доказывает, что ни один верующий в Бога не может быть наказан за свои религиозные взгляды.

Учение о том, что государство было образовано путем общественного договора, конечно, дореволюционно. Государство, подобно кори и коклюшу, по-видимому, возникло постепенно, хотя, подобно им, оно, возможно, было введено сразу в новых областях, таких, как острова Южного моря. До того как люди начали изучать антропологию, у них не было представления ни о психологических процессах, вызвавших появление государства, ни о фантастических причинах, которые привели людей к использованию учреждений и обычаев, оказавшихся впоследствии полезными. Но как юридическая абстракция, оправдывающая появление правительства, теория общественного договора имеет некоторую долю истины.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Джон Локк (1632 – 1740), современник Ньютона и Лейбница, родоначальник английского Просвещения получил известность как философ лишь в конце своей жизни. Важнейшие труды Локка, в т.ч. «Письма о веротерпимости», «Опыт о человеческом разумении», «Трактаты о правлении», сыграли огромную роль в формировании нового поколения английских политиков, ученых, общественных деятелей. Локк стал одним из первых европейских мыслителей, кто попытался в своих философских рассуждениях преодолеть традиции как теологического мышления, так и метафизики. Локк доказывал, что разум человека – это не столько данность, сколько возможность. Человеческое сознание, согласно Локку, является чистым листком, доской, на которой можно запечатлеть доступные знания. Доказывая тезис об опыте как первооснове знания, Локк стал одним из основоположников философии эмпиризма (аналогичный латиноязычный термин – сенсуализм). Он стал основоположником политической идеологии нового типа. Естественные и неотчуждаемые права индивида, безусловная свобода мысли и целесообразность подвергать сомнению любые общественные истины, суверенитет народа и договорной характер государства, система разделения властей и гражданское самоуправление, едва ли не священный характер частной собственности – все эти компоненты локковской политической философии станут впоследствии ключевыми категориями либеральной идеологии.

В начале нового времени в Западной Европе политические мыслители оказались перед необходимостью изучения путей выхода из социального кризиса. Они обратили внимание на альтернативу путей выхода из кризиса – революционного разрушения или радикального реформирования, обсуждаемого в трудах Локка, акцентируя возможности централизованной власти, роли государства как гаранта стабильности, с одной стороны, и изменений, с другой.

Философия Джона Локка была вершиной в развитии британского материализма нового времени.

Локк опирался на труды своих предшественников и современников. Трудно назвать какой-либо тезис Локка, который был бы оригинален. Особенно бросается в глаза почти полное совпадение всех принципиальных положений Локка с «Рассуждениями о Правительстве» Сунея, но Локк привел взгляды, высказанные до него, в стройную систему, создал целостную политическую теорию, и это сделало его классиком, через которого политики воспринимали и сейчас продолжают воспринимать идеи, творцом которых он не был.

Его выдающееся место в истории политической мысли определяется и соответствием его платформы тем сдвигам, которые произошли в Англии в конце XVII в.

Учение Дж. Локка о государстве и праве явилось классическим выражением идеологии раннебуржуазных революций со всеми ее сильными и слабыми сторонами. Оно вобрало в себя многие достижения политико-юридического знания и передовой научной мысли XVII в. В нем эти достижения были не просто собраны, но углубленны и переработаны с учетом исторического опыта, который дала революция в Англии. Таким образом, они стали пригодными для того, чтобы ответить на высокие практические и теоретические запросы политико-правовой жизни следующего, XVIII столетия – столетия Просвещения и двух крупнейших буржуазных революций нового времени на Западе: французской и американской.

В своей философии права и государства Локк выразил и обосновал основные положения юридического мировоззрения новой эпохи. Его идеи оказали большое влияние на последующую политическую и правовую теорию и практику и прежде всего – на французских просветителей (Монтескье, Вольтера, Руссо и др.) и деятелей американской революции (Джефферсона, Мэдисона, Франклина и др.). Особенно широкое распространение имела теория естественных неотчуждаемых прав человека, использованная Джефферсоном и другими теоретиками американской революции и вошедшая затем во французскую Декларацию прав человека и гражданина 1789 г.

Обоснование естественных прав, выражавших основные требования буржуазии в области права (свобода, равенство, собственность), принесло Локку славу основателя либерализма; исследование гарантий этих прав, их защиты от произвола власти, обоснование разделения властей ставит его в первые ряды теоретиков парламентаризма; наконец, стремление ограничить деятельность государства охранительными функциями кладет начало идеям правового государства.

Идеям Локка выпала завидная судьба. Они не только пополнили золотой фонд политической мысли. Их практическим воплощением стал в значительной мере общественно-политический порядок наиболее развитых стран мира. Более того, ими пропитано политическое и правовое самосознание граждан этих стран, подавляющее большинство которых даже не отдает себе в том отчета.

Взгляды Локка нашли яркое выражение в "Декларации независимости США" и в "Декларации прав человека и гражданина" во Франции. Его учение сыграло и продолжает играть существенную роль в развитии и реализации идей правовой государственности, разделении властей, неотчуждаемости прав и свобод человека.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

Борисов, .П. История политических и правовых учений / П. Борисов – М. : Спутник, 2000. – 234 c.

Всемирная энциклопедия: Философия/ Гл. Научн. ред. и сост. А.А.Грицанов. – М. : АСТ, – Минск: Харвест: Современный литератор, 2001. – 1312 с.

Заиченко, Г.А., Джон Локк / Г.А. Заиченко – М. : «Мысль», 1973. – 206 с.

История политических и правовых учений: Учебник для вузов/ Под общ.ред..В.С.Нерсесянца. – М. : Издадельство НОРМА, 2001. – 736 с.

Лейст,О. История политических и правовых учений http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Pravo/Leist/_08.php

Локк Джон: Сочинения в 3-х томах: Т.2. / Редкол. : М.Б.Митин (пред.) [и др.] – М. : «Мысль», 1985. – 560 с.

Локк Джон: Сочинения в 3-х томах: Т.3./ Ред.: А.Л.Субботин. – М. : «Мысль», 1988. – 668 с.

Локк Джон: Сочинения в 3-х томах: Т.1. / Ред.: И.С.Нарский, А.Л.Субботин. – М. : «Мысль», 1985. – 621 с.

Локк.Д. Избранные философские произведения: Т.2. М. : 1960 . – 578 с.

Нарский, И.С. Западноевропейская философия XVIII века. – М. : «Высшая школа», 1973. – 302 с.

Нерсесянц В.С. Философия права. Учебник для вузов / В.С. Нерсесянц. – М. : Изд. группа ИНФРА М – Норма, 1997. – 652 с.

Скирбек Г., Гилье Н. История философии. – М., 2000. – 800 с.

Философия: уч.пособие для студентов высших уч. Заведений/ В.С.Стёпин; под общ.ред.Я.С.Яскевич. – Минск.: РИВШ, 2007. – 624 с.

Философия: уч.пособие для студентов/Ю.А.Харин; под общ.ред.Ю.А.Харина. – Мн.: ТетраСистемс, 2006. – 448 с.

Философский словарь /Под ред. И.Т. Фролова. – М.: Политиздат, 2001. – 720 с.

Чичерин Б.Н. Политические мыслители древнего и нового мира. – СПб.: Лань, 1999. – 336 с.