Пока настроения нет свое писать, перейдем на чужое, но близкое и из жизни.

Служил я следователем. Работа геморройная, но местами веселая. Так вот одна история. Дежурю я вторым номером по управлению, по идее второй номер дежурит до 21 потом домой, если вызовов нет. Но на тот момент район у нас был большой, поэтому второй номер, как и первый, пахал как правило всю ночь, особенно в выходные и праздники, когда под действием алкоголя у людей обостряется чувство юмора и тяга к приключением. Ну так вот одним осенним ночью лежу я на диванчике в кабинете после очередного вызова и жду следующего, пытаюсь спать.

Что, в общем то, не получается, поскольку внутри царит уверенность, что пытаться бесполезно. Ну и ессесно звонок дежурного, выходи, ножевая. Ну т.е. кто-то кого-то где-то порезал. Время около трех ночи. Сели в "козла" поехали будить эксперта криминалиста, тоже второго номера, которая решила поспать дома, пришлось ее отговаривать. Приехали на место совершения преступления, точнее к подъезду. Там торчит участковый.

Узнаем фабулу. Компания глухонемых отмечала выходной, два мужика, две женщины. Мужики чего-то не поделили, один другого порезал, клиент жив, но преступление же. Ладно говорю пошли место смотреть, свидетелей опрашивать. На подъезде домофон. Участковый код не знает. Давай говорит по домофону им позвоним.

Я говорю - Смысла нет!

Участковый - Почему?

Ну, говорю, основная причина в том что они ГЛУХОНЕМЫЕ! Пилять!.

А ну да, - чешит репу. Бинго! - кричит - Придумал.

Я насторожился: Что, придумал?

Давайте постучимся в окно первого этажа и нам откроют! Я посмотрел на часы: 04.30.

Нет, - говорю, - Не вариант, во-первых даже если там будет сотрудник милиции он пошлет нас на хер и будет морально прав, поскольку участковый должен знать код от подъезда, во-вторых там может спать младенец, который естественно проснется и простыми воплями и матом мы можем не отделаться. Еще в прокуратуру с утра побегут жаловаться и вообще не по-пацански детей будить, когда сами долбо.бы. Короче на хер ваше бинго, товарищ капитан. Шерше ля код.

Участковый начал куда-то звонить чтобы разузнать код. А погода такая мерзкая, взвесь мелкая в воздухе висит, периодически гонимая в морду лица порывами не южного ветра. В общем осень. Градусов этак от 5 до 10. Минут через 20, участковый таки вызвонил код от подъезда. Зашли, поднялись на 4 этаж. Участковый насилует дверной звонок. Реакции ноль.

Я говорю - Слушай, а как они звонок услышат если они глухонемые???

Фигня, - говорит, - у них вместо звонка лампочки делают, лампочка горит, значит звонят. И продолжает давить на кнопку.

Я обратно говорю: Погоди, сейчас 5 часов утра, с вечера они до "дуэли кавалеров" бухали, неужто ты думаешь, что они сидят и смотрят когда же, бля, лампочка загорится????

Участковый снова почесал голову. -Другой вариант тогда, - говорит,- давай ногами постучим.

Я ему говорю что если бы они были слепыми, такой вариант прокатил бы, но они сука ГЛУХОНЕМЫЕ!!!

Потерпев фиаско с осмотром места происшествия и опросом свидетелей поехали в отдел. Жулик весь в кровище, в рейтузах и майке, босой пытается спать на лавочке. Был безжалостно разбужен и приведен в вертикальное положение, каковое сразу устремилось обратно в горизонтальное.

Я говорю дежурному по отделу, чё Вы ему одеться то не дали.

Тот смеется, он видите ли захотел ехать в том в чем бухал.

Ха-ха, посмеялся я и предложил ему найти мне переводчика с языка жестов для проведения опроса подозреваемого.

Дежурный конечно загрустил, и признался в бессилии раздобыть подобного профессионала в 5 утра.

Чтобы грустить ему было веселее, оставил ему материал для дополнительной проверки. Больше в этот день (ночь) никуда не ездил.

Да чуть не забыл - Всё описанное чистая выдумка, особенно персонажи.

И нельзя осуждать человека, если он тупит в половине пятого утра. Если не скучно могу еще чего написать выдумать.

кто-то его в книге описал...







понятых.

Наверняка, все кто имеет отношение к правоохранительным органам,
прекрасно знают этот прикол. Мне его рассказал один друг, раньше бывший
опером в милиции, и клялся, что такой случай имел место. Вроде бы, даже
кто-то его в книге описал...
Короче, место преступления, опера, понятые, и следователь с молодым
старательным стажером. Следователь говорит, мол, сам диктуй протокол, а
я тебя поправлю, если что. Быстрее научишься. Стажер: "... На полу пятна
крови, размером..." Следователь: "Неправильно, надо писать "пятна,
похожие на кровь." Ты же не знаешь, что это на самом деле!" Стажер все
понял, продолжил диктовать. Через какое-то время "На столе бюст
неизвестного мужчины, похожего на А. С. Пушкина". Заржали все, включая
понятых.

Наверняка, все кто имеет отношение к правоохранительным органам,
прекрасно знают этот прикол. Мне его рассказал один друг, раньше бывший
опером в милиции, и клялся, что такой случай имел место. Вроде бы, даже
кто-то его в книге описал...
Короче, место преступления, опера, понятые, и следователь с молодым
старательным стажером. Следователь говорит, мол, сам диктуй протокол, а
я тебя поправлю, если что. Быстрее научишься. Стажер: "... На полу пятна
крови, размером..." Следователь: "Неправильно, надо писать "пятна,
похожие на кровь." Ты же не знаешь, что это на самом деле!" Стажер все
понял, продолжил диктовать. Через какое-то время "На столе бюст
неизвестного мужчины, похожего на А. С. Пушкина". Заржали все, включая
понятых.

с дневников, пишет Александра:

У нас ограбили дачу. Ничего серьезного, но всякие инструменты вынесли, столовые приборы, зачем-то разбили старый телевизор. Короче, морального ущера больше, чем материального. Поехали сегодня с бабушкой, дедушкой и малым вызывать милицю на место преступления.
Следователи походили, что-то там пофотографировали, потом решили нас поопрашивать.
Девочка спрашивает у нас троих:
- А вы кто?
Моя бабушка:
- Это мои внуки.
Муж:
- А я - муж.
Следователь:
- Чей.
Я:
- Сестры.
Малой:
- А я - брат.
Следователь:
- Чей?
Бабушка:
- Мой.
Следователь:
- А муж чей?
Малой:
- Тоже мой.
Дедушка:
- Она - его сестра.
Следователь:
- Кого?!
Я:
- Моего брата.
Следователь:
- Предъявите ваши документы вы трое!!!

08.04 16:06 Задержан подозреваемый во взломе сайта "Зенита".
08.04 16:45 Посетителям сайта "Зенита" предложили взломать учетные записи Facebook.

подозреваемый даже в камере с телефона сумел опять сайт хакнуть, такой наглости следователи еще не видели)))

xxx:еще отец рассказал смешную историю про его друга и поездку в израиль
xxx: точнее не друг, а знакомый
xxx: этот знакомый думал, что у него еврейская фамилия и сам он еврей
xxx: ну и он такой "ололо, съебу ка я в израиль"
xxx: когда он туда уже поехал
xxx: выяснилось, что фамилия эта немецкая, а его прадед был фашиком
xxx: в итоге ему вообще запретили въезд в израиль:rofl:

МВД России успешно перенимает западный опыт допросов подозреваемых.
Так, например, успешно внедряется тактика попеременных допросов "добрым"
и "злым" полицейским: Первый следователь входит в камеру к
подозреваемому и от души мутузит того. Если подозреваемый, все же, не
сознается, то следователи меняются, и к допросу приступает "злой
полицейский".

Рассказал историю знакомый следователь.
Организовывали они "контрольную закупку" проституток. Подставные ребята в сауне заказали у хозяина этой сауны девочек. Привезли девочек, главный товарищ берет одну и уводит в комнату. В ухе у него микронаушник с микрофоном. Опера сидят в машине, слушают, ждут контрольного слова для захвата.
Подставной парень начинает болтать с девочкой и наводит ее на то, что давай начинай с минета. Наступает тишина. Опера слушают, ничего не слышат. Минута, две, три, пять... и тут раздается тихий голос на выдохе:
- Контрольная закупка...

Знакомый в Киеве, рассказал историю. Жил в коммуналке и там был один крендель - у него х.. плоховато стоял и он, когда пришла подруга, решил его намазать мазью с пчелиным ядом - чтоб кровь прилила!!!
Так вот! через пять минут два голых тела носились по всей квартире и орали так, что народ побежал звонить в пожарку!
Он намазал и недолго думая запиндюрил подруге!!! Счастливы были оба!!!

Кабинет. Следователь задержанному:
- Все, считай, что мы тебя уже посадили, у нас есть фото преступника.
- У вас ничего не выйдет, мужчина на фотографии и я абсолютно не похожи.
Следователь:
- Только не надо так категорично: ничего не выйдет, ничего не выйдет.
- А как еще, ведь я не похож, и с этим вы ничего не сможете сделать.
Дверь в кабинет открывается, входит мужчина:
- Здрасте, меня к вам послали, я пластический хирург.
Мент, глядя на задержанного, ехидно передразнивая:
- У вас ничего не выйдет… С этим вы ничего не сможете сделать…

Эту историю рассказал мне знакомый моего знакомого. Дело было во
времена, когда программы были маленькими, а компьютеры большими. Так,
вот - этот знакомый знакомого, работал программистом в одном НИИ, сидит
он как-то в машинном зале и внимательно изучает распечатку дампа памяти,
который ему выдала машина при критической ошибке в его программе. Тут в
машинный зал заходит человек, ничего не понимающий в компьютерах (видимо
дверью ошибся). Посмотрел туда сюда и спрашивает у программиста, - А
чего эту вы тут делаете? - Да вот программу отлаживаю. - А что такое
отладка? - Нууу... поиск и исправление ошибок, сказал программист,
почесав пузо. На что зашедший недоуменно ответил вопросом - А ЗАЧЕМ ВЫ
ИХ ДЕЛАЕТЕ?

Мент знакомый рассказал.

Дело было в начале девяностых. Во время одной крутой бандитской разборки
братки завалили одного бугра из конкурирующей группировки.
И дабы замести следы сожгли труп вместе с хатой. Напалм, хотя и был
самодельным, оказался качества отменного - ни водой, ни пеной тушиться
не хотел, поэтому хата погасла только когда он весь выгорел. А было его
дофига и больше - не пожалели для коллеги. Бетон стен и перекрытий
выкрошился, арматура расплавилась. Про мебель можно не упоминать?
Две тысячи с гаком цельсиев - это вам не хрен собачий. Прикол же в том,
как отписался следователь, дабе не вешать себе на шею очередной висяк:
Пожар произошел в результате возгорания цветного телевизора "Рубин".

Историю мне рассказал знакомый.

Ехал мой знакомый (пусть будет Петя) на своей машине с открытым боковым
стеклом со строны водителя и очень торопился, проехал на кирпич и тут
его тормозит доблестный гаец.
Петя проезжает метров 15 и смачно говорит: Во г@ндон!
На что подощедший гаец отвечает: Ну, извини работа у меня такая!

Историю недавно рассказал знакомый, следователь прокуратуры:
Поехали мы как-то по делам в суд одного небольшого райцентра в области.
Час, наверное, куролесили по городу в поисках - все улицы переименовали
и найти теперь что-то по старому адресу очень трудно. Подъезжаем к
автобусной остановке, я открываю окошко, спрашиваю у первой попавшейся
бабки:
- Бабуль, а где у вас здесь суд?
Бабуля встрепенулась, посмотрела на меня, покраснела... Потом зачем-то
посмотрела на служебную „Волгу“ с надписью „Прокуратура“, побелела и
выдала под одобрительные возгласы толпы:
- Да вы уже весь город зассали, ироды!
Пришлось конкретизировать:
- А где у вас здесь народный суд?

Как-то в конце рабочего дня в одном из кабинетов нашей районной
прокуратуры собралась большая компания. Ну знайте как это бывает. Под
вечер когда все люди допрошены, все документы подшиты и звонки сделаны,
в каком нибудь из кабинетов сидит пара человек и обсуждает что-нтбудь
интересное. К ним заходит другой следователь за какой нибудь мелочью
(типа спросить будети ли кого-нибудь завтра арестовывать или там бланк
взять)и присоединяется к разговору. Другой следак нго ищет по всем
кабинетам, а когда находит присоединяется к компании. Короче сидим мы -
несколько следователей и общественных помошников, и ждем конца рабочего
дня. Входит заместитель прокурора возглавляющий следственную
деятельность прокуратуры и чтобы убить время рассказывает следующую
историю (разумеется убедившись, что следователя который в ней фигурирует
в кабинете нет).
Во время допроса подозреваемый ударил следователя (не помню уже нашего
прокурорского или милицейского) по лицу. А ведь это не какое-то
причинения вреда соответствующей тяжести, а нападение на сотрудника
правоохранительных органов связанное с исполнением последним должностных
обязанностей. В общем специальная статья. Дело передали к нам. А на
каждое дело заводится своя отчетность где указывается кто расследует
преступление, какое, номер вменяемой статьи и т.п. В общем ни кому не
интересная внутренняя отчетность. При ее составлении следователь
перепутал местами две цифры в номере статьи. На следующей день к заму
возглавляющему следствие звонит прокурор.
- Слушай... , а что это у тебя за дело такое глобальное?
- Какое глобальное? - с полным недоумением.
- Ну как же вот у меня номер статьи - ПОВРЕЖДЕНИЕ МАГИСТРАЛЬНЫХ
ТРУБОПРОВОДОВ.сто процентов.

Едет знакомый знакомого на дачу (скорость, ясное дело, превышает).
И останавливает его продавец полосатых палочек. С прибором.

Подходит, и показывает индикатор (повернул прибор цифрами к водителю).
На приборе - 101.

Знакомый знакомого достает 100 (сто) рублей, отдает продавцу и говорит:
- Извини, рубля нету.
Оборачивается к жене:
- Смотри, какие умные приборы стали - сразу штраф в рублях показывают.

Рассказал мне эту историю знакомый следователь.
Преамбула. При расследовании дел об изнасиловании, подозреваемого всегда
заставляют сдать нижнее белье на экспертизу.
Собственно история.
По горячим следам расследуется одно такое дело. Подозреваемый -
представитель кавказской национальности. Комната следователей, где сидит
куча народу, в основном свои же сотрудники, и допрос подозреваемого. В
процессе допроса следователь говорит тому - "Снимай трусы". На что в
ответ слышит - "А может не надо?". На что секунду замешкавшись, мой
знакомый отвечает, - "А как же, ну конечно надо!!!". После чего
подозреваемый отходит в угол комнаты, снимает трусы и так жалобно и
обреченно спрашивает - "Мне нагнуться, да?".
Народ сбежался на звук грохнувших стульев и долго смотрел на кучу ржущих
и ничего не способных объяснить мужиков.

Мой старший брат сразу после окончания Свердловской юридической академии 7 лет отработал следователем прокуратуры одного из районов Курганской области. Причем в «следаки» он пошел по убеждению, отказавшись от более сытной и спокойной вакансии «помощника», чисто из романтических соображений. О чем впоследствии многократно и жалел. Поэтому (по крайней мере, первые пару лет) службе он отдавался всецело и творчески, как только может переначитанный городской парень, отправленный «на землю». Приезжая домой, за семейным столом он увлеченно рассказывал свои «дела», раскрывал дипломат и иллюстрировал рассказ жутковатыми следственными фотографиями. Мне даже иногда казалось, что он по-своему любит этих своих подопечных убивцев. Потом это, конечно, начало сдуваться (как и роспись стен деревенской церкви в свободное время), заменяться чем-то цинично-бюрократическим, но это уже другая история…
За свои семь лет «следачества» брату пришлось три раза столкнуться с совершенно необъяснимыми делами, о чем он и сейчас просто разводит руками: «Ну… это… не в нашей компетенции…»
В одной деревне у мужика умер тесть. Любимый тесть. Насколько ненавистью народной обличены (и по делу) тещи, настолько же редки злобные тести. Так же, как во многих сказках присутствует злая мачеха, но никогда (кроме современных извращенцев-америкосов) не встречается злодей-отчим. Может, виновата русская душа, где всю эмоциональную бытовую нагрузку вынуждена тянуть женщина, а мужчина – существо более отстраненно-духовное, или еще что, не знаю. В общем, суть не в этом. На «девять дней» мужик так горевал, что поругался с женой и тёщей, хлопнул ещё горькой и со словами: «Пошли вы на х… б…, мы с Егорычем и сами посидим», – забрав бутылку водки, кой-какой закуски, сел на мотоцикл и уехал. Надо сказать, что в деревне ездить слегка навеселе – это совсем обычное дело. Обиженные женщины махнули рукой и заволновались только к ночи, а на рассвете начали поиски. «Урал» стоял, понятно, на кладбище, у свежей могилы. На седле аккуратно сложенный пиджак, на нем часы, откупоренная бутылка и две пустых стопки. Дальнейшие поиски (сети в озерах, собаки и т. д.) результата не дали. Дело закрыли.
Прошло два года. В пяти километрах от места исчезновения был найден скелетированный труп без головы, череп был найден в десяти метрах. Заключение судмедэкспертизы – смерть наступила в результате удара в голову со спины большой силы, в результате чего голова была отчленена от туловища. Такие повреждения бывают во всяких катастрофах, в ДТП например. В чистом поле… Получается, мужик от чего-то бежал от самого кладбища пять (!!!) км, потом оно его догнало и так шваркнуло… Ну, разве что самолет спикировал… Дело закрыто.
2. Утонул районный военком, кент и собутыльник братана. Все было как обычно – мужики поставили на озере сетки, развели костер, налили по маленькой… Июльская ночь, благодать! И вдруг с озера все слышат голос: «Степа-а-ан, Степа-а-ан…» Голос отца военкома. Ну ладно, может отец каким-то лесом заплыл с другой стороны озера, что ему надо-то? Степан садится в резинку и отплывает от костра на зов. Надо заметить, что озера у нас, в Западной Сибири – это в большинстве своем залитые водой степные низины. Поле переходит в полосу солончака, стена камыша метров сто, где рыбаки выкашивают узкие дорожки на озерную гладь, и уже потом, с островами того же камыша переходит в волны озера с максимальной глубиной метра 2-3.
Военком не вернулся. Отец его в эту ночь был дома и никуда не ездил. Голос его (а это деревня, и здесь голоса не путают) слышали человек пять, кто был возле костра. Военкома нашли-таки через два дня в камышах, утонувшего, на глубине полметра.
3. В феврале все замело. И холодно. И совсем не хочется никуда ехать от теплой печки. Тем более по откровенно «левой» причине – ну подумаешь, не выходит из дома одинокий дед. Ну мало ли, почему не может дед выходить? К детям в город уехал, помер, в конце концов, от сердечной недостаточности или с перепою – вот менты бы и разбирались. Вереница недовольных служак, пробившись на утруженных Уазиках через заносы к заметенной деревеньке, стучатся в дом. Следов вокруг дома нет, все заметено, явно не топлено уже несколько дней. Соседи-понятые, те, кто и настоял на вызове, тараторят, что дед был одинокий, ни с кем не общался, жил себе и жил… «Стекло изнутри закопченное», – записывает себе в блокнот брат. Взламывают дверь. Все внутри замерзшее – не топлено, иней. Старый комод, вязаные коврики, картина «Незнакомка» на стене, дальше спальня и… Что за черт… это что? На кровати сидят ноги в валенках. До пояса. Выше ничего нет. То есть вообще ничего. Как будто раскаленным ножом отрезали все, что выше пояса. На потолке следы гари и граница тканей поджаренная. Брат мой не медик, но опыт подсказал – в ногах, когда сняли валенки, трупных пятен нет. Значит, у деда как бы мгновенно исчезла верхняя часть туловища.
Стоит ментовская братва и чешет в голове – что делать. Брат спорит – это шаровая молния все испарила. Не одобрили – долго объяснять и не поймут. Решили вместе с врачом так – «сердечная недостаточность».

В котором сотрудник Следственного комитета России рассказывает о том, как обстоят дела внутри этого ведомства. Советую почитать.

Работаю в прокуратуре уже 20 лет. Можно сказать, я — один из немногих динозавров, переживших здесь все потрясения и революции. После института передо мной не стоял вопрос, куда идти — конечно, следователем. Работа интересная, увлекательная, престижная. К тому же платили за нее очень хорошо. Инженер, например, получал 120 рублей, а аттестованный следователь — 210. Такие деньги позволяли жить безбедно — водить девушек в кафе, прилично одеваться. Помню, как с первой же зарплаты купил у спекулянтов хорошие немецкие туфли «Саламандра», о которых тогда мечтал. К тому же сама специальность была редкой и вызывала уважение. В кругу друзей или девушек было эффектно бросить, что, мол, работаю следователем.

В те времена многих ребят в профессии следователя привлекал и внешний вид — красивая форма. А я тогда только пришел из армии, и мне эта форма была по барабану. Носить ее нас не заставляли. Ежегодно выдавали отрезы ткани и деньги на пошив формы, но ее мало кто шил. Ткань скапливалась горами — и мы раздавали ее знакомым или отправляли родственникам в деревню. Так что в прокурорских костюмах щеголяли колхозники. Эта история с тканями продолжается до сих пор. Как выдадут тканей костюмных, подкладочных, шинельных, дадут стопу рубашек, фуражек, ботинок, галстуков, горсть пуговиц и звездочек — вот и думаешь, куда это все девать.

Но самое главное воспоминание о первых годах моей работы в прокуратуре — это дела. Основной поток состоял из действительно интересных — хищение социалистической собственности, взятки, злоупотребления должностными полномочиями. Ни о каких планах по количеству расследованных дел речи быть не могло. Все работали только на качество, дела в судах не разваливались, и никто не возвращал их обратно. Оправдательные приговоры были редкостью и считались страшными ЧП. Теперь 70% работы следователя — болото и рутина. Обычно это — оскорбление сотрудников милиции или мелкие взятки.

Следствие стало резко меняться в 90-х годах. Тогда стали появляться многочисленные коммерческие вузы, которые за деньги выдавали корочки. Престиж работы стал падать, зарплаты снижались, по делам пошли ходоки и «решальщики», а профессионалы стали уходить из системы. Их ценили «на гражданке» за опыт и обширные связи. Не каждый следователь мог устоять, когда ему обещали платить в день столько, сколько он получал в месяц. Многие не выдержали испытания чужим богатством. Молодежь видела на обысках горы денег, дорогие иномарки, украшения, часы — и все это откладывалось у них в голове. Они уже легко шли на контакт с продажными адвокатами и «решальщиками». Сейчас я тоже часто вижу, как на обыске у некоторых молодых горят глазки при виде дорогих телефонов и часов. У кого с моралью покрепче, он покрутит-покрутит в руках «Верту» — и обратно положит, а другой задумается, захочет и себе такой же.

А в 2001 году приняли новый Уголовно-процессуальный кодекс — библию следователя, в которой прописано, как, когда и в какой последовательности он должен расследовать дело. Вот с тех-то пор мы и погрязли в бумагах. Представьте себе, чтобы взять человека под стражу, до 2001 года было достаточно напечатать три листка. Теперь эта же процедура раздулась до полсотни листов. С этим пакетом документов надо еще поехать в суд и отсидеть почти сутки в очереди. Чтобы парализовать работу любого следственного подразделения, теперь не нужно отключать электричество или устраивать пожар. Достаточно убрать копировальный аппарат — и работа встанет. Раньше он был только в «главке» (центральная прокуратура города. — БГ), а 33 райпрокуратуры прекрасно работали без него. Теперь же мы постоянно что-то копируем, документируем, развозим, рассылаем.

Этот же новый УПК преподнес еще один неприятный сюрприз. Раньше санкцию на арест человека давал прокурор, а теперь суд. Когда я приезжал к прокурору, тот внимательно читал уголовное дело — и не дай бог если я что-то не доделал, тогда он рвал постановление и посылал меня подальше. Теперь доказательства не являются основным мотивом для ареста. Судью особо не интересует, почему мы хотим упечь человека за решетку — жену чью-то он трахнул или на самом деле преступник. И аресты фактически встали на поток. Эта же ситуация открыла дорогу нечистоплотным силовикам для заказных дел. Ведь самый быстрый и простой способ сломать человека и сделать его сговорчивым — засадить за решетку.

В 2007-м нас разделили на прокуратуру и следственный комитет. Тогда нам обещали молочные реки и кисельные берега — отдельные кабинеты, современную оргтехнику, зарплату 60 тысяч рублей и другие блага. И что — большинство наших подразделений размещается в зданиях прокуратур, люди сидят друг у друга на головах, современная оргтехника и повышение зарплаты так и остались несбыточной мечтой. А вот работать точно стало сложнее. Отчасти это связано с пресловутой палочной системой отчетности, когда во главу угла поставлено количество, а не качество. Если раньше у прокуратуры была общая статистика, то теперь ее разбили на два ведомства. И никого не волнует, как ты будешь делать план. Милиционерам в этом отношении проще. Они могут фабриковать мелкие преступления или колдовать над статистикой. У нас такое невозможно хотя бы потому, что мы занимаемся делами другого уровня: нельзя же искусственно увеличить количество взяток, убийств и изнасилований в районе. Вот и крутишься как белка в колесе. Следователи откладывают убийства в сторону и занимаются криминальной мелочовкой — нарушениями авторских прав, попытками дачи взяток и оскорблениями пред-ставителей власти. Такие преступления легко раскрываются и расследуются, поэтому и популярны. До недавнего времени основной поток дел — до 60% — был по «пиратской» статье 146 (о нарушении авторских прав. — БГ). Оперативники устраивали набеги на рынки, ловили торговцев контрафактными дисками и сдавали их нам. Теперь такие дела стало расследовать МВД, и мы остались ни с чем. Чтобы милиционер не сдавал «пиратское» дело в родное ведомство, мы должны сплясать перед ним матросский танец «Яблочко». Хитом «плановой экономики» стали дела об оскорблении представителей власти. В этой роли обычно выступают милиционеры. Схема простая: участковый идет к местному алкашу или дебоширу, тот его посылает подальше, а следователи возбуждают уголовное дело. На расследование уходит два-три дня, затем, несмотря на очевидную мелочность, прокурор подписывает обвинительное заключение — и дело уходит в суд. Прокуроры шутят: «Милиционеры обидчивые только на граждан, а вот когда их начальники обкладывают на совещаниях трехэтажным матом — терпят».

Мы считаем количество расследованных дел, а прокуроры — сколько «косяков» они в них нашли и сколько дел завернули обратно. Вот такая математика. Если прокурор не заметит нарушений, то получит втык от своего начальства. «У тебя там в следствии одни асы, что ли, работают? Иди и ищи». Фактически нас просто столкнули лбами. Многие уголовные дела можно было бы прекратить по вполне законным причинам, но это невыгодно ни следователям, ни прокурорам. В России закрытое дело до сих пор считается негативной статистикой, поэтому при любых основаниях этого стараются не допустить. Палочная система лишила нас независимости от оперативников и прокуроров. Первые добывают нам дела, вторые их визируют перед отправкой в суд — и ссориться с ними никак нельзя.

Более серьезная проблема — кадры. Следователи резко помолодели, и это не пошло на пользу. Средний возраст сотрудников — 25 лет, и 60% из них со стажем работы меньше года. Когда в 90-х годах я пришел работать в районную прокуратуру, то у двух коллег стаж работы был по пять лет, у одной — 12 лет, а у другого — 20. И это всего лишь район. А уж в «городе» (центральная прокуратура города. — БГ) сидели зубры со стажем 15—20 лет. Уровень нынешнего образования следователей можно назвать катастрофой. Раньше было как? Сначала я получил удостоверение, в котором было написано «стажер». С этой ксивой я работал год, причем кроме работы следователя я в обязательном порядке ходил поддерживать в суд обвинение, выступал в судах от имени государства в гражданских делах, работал за помощника прокурора общего надзора. Утром я мог допрашивать свидетелей по уголовному делу, а вечером шел в суд выступать прокурором по делу о самогонщиках. За год я прошел все ступени и уже досконально понимал, как работает прокурорская кухня. Теперь все иначе. Молодого сотрудника сразу назначают на должность следователя, и он, ничего не зная и не понимая, начинает расследовать дела. Через полгода у него аттестация, и он получает уже две звезды. Вот и представьте себе, что может натворить такой следователь. Большинство из них способны лишь отличить уголовное дело от гражданского.

Теперь в следствии работает горстка идейных профессионалов, тех, кому уже недолго до пенсии, бесперспективные бездари и зеленая молодежь. Новые люди, конечно, приходят на работу, но романтиков и идейных среди них мало. Ими правит трезвый расчет — хотят наработать опыт и связи, чтобы сбежать в коммерцию, или рассчитывают заработать по-теневому.

В 70% случаев новичок полгода наблюдает за работой старшего коллеги, а затем увольняется со словами «ну на фиг такую работу, график, кучу бумаг и за такие деньги». И ничего тут не скажешь. Формально рабочий день следователя с 9.00 до 18.00, но реально — люди живут на работе. У многих в кабинетах есть раскладушки или диваны с постелью. Иногда такой график заканчивается семейными скандалами. Несколько моих коллег развелись из-за таких проблем. Средняя зарплата у следователя 23—24 тысячи рублей, что также не добавляет спокойствия в семейную жизнь. Чин повышается каждые два года, но «движок» зарплаты — около 2 тысяч рублей. Вот такая нехитрая схема: два года +2 000 рублей, еще два года — еще +2 000 рублей. Когда стало известно, что полицейский даже на начальном уровне будет получать 45 тысяч, многие задумались: зачем эта геморройная работа за копейки и с ворохом бумаг, если можно сидеть в том же здании полицейским на вахте, ничего не делать и получать в два раза больше.

Все эти причины опустили следствие на пещерный уровень. Стало привычным получать от сотрудников официальные документы с орфографическими ошибками в каждом втором слове, без даты, подписи, времени или с перепутанными статьями Уголовного кодекса. Осмотр места происшествия или обыск проводят, например, десятого числа, а по документам начинают официальное расследование лишь на следующий день. Первый же адвокат разваливает такое дело как изначально незаконное. Были случаи, когда районные следователи присылали материалы уголовного дела об убийстве, состоящего всего из полсотни листков, когда норма — несколько томов. В районах таких сырых дел — 99%, в округах — 70%. Начальникам приходится их тщательно просматривать и переделывать в свое сверхурочное время. Можно приехать в субботу или воскресенье в любое следственное подразделение и увидеть там как минимум одного сотрудника, подчищающего хвосты.

А еще следователи завалены абсурдной и никому не нужной рутиной. Например, нас заставляют посчитать, сколько всего адвокатов было за год по нашим уголовным делам или сколько среди потерпевших оказалось уроженцев Грузии или Средней Азии. С недавних пор мы также должны проводить полноценные проверки по делам о смертных случаях с явно некриминальными причинами. Например, по делам о самоубийствах или о смерти по болезни. Закон позволяет расследовать такие дела даже участковым, но реально занимаемся ими мы. В течение 10—30 суток следователь должен провести полную проверку, все это изложить на бумаге и затем отчитаться. У одного следователя в среднем скапливается 5—10 таких проверок, а помимо них он должен, вообще-то, расследовать и текущие уголовные дела. Такая нагрузка опять-таки отражается на качестве. В типичном районном следственном подразделении на полках скапливается 300—800 старых уголовных дел, которыми просто некому заниматься. А по закону следователь обязан с утра доставать их из архива, проводить по ним полноценные следственные действия, ежедневно дергать оперов, заставлять их искать злодеев. В реальности если какое-то из таких дел и будет когда-то раскрыто, то лишь благодаря случайности. Как шутят оперативники, «мы найдем злодея, только если он сам к нам придет и признается».
Если бы мне сейчас пришлось выбирать, то я бы ни за что не выбрал эту работу.

(с) Вадим Тактаров.

Тайны реального следствия. Записки следователя прокуратуры по особо важным делам Топильская Елена

Следственная практика

Следственная практика

← Вернуться