О введении в действие уголовного кодекса рсфср. История судебной системы в россии Уголовный кодекс 1922 г

Принятию Уголовного кодекса РСФСР 1922 года- первого советского Уголовного кодекса - предшествовал недолгий, но богатый событиями период политического, социального и морального развития, начатый Великой Октябрьской социалистической революцией и включивший в свои рамки борьбу молодой Советской республики с иностранной интервенцией и внутренней контрреволюцией и ее переход к мирной работе по восстановлению народного хозяйства.

Это был в то же время, естественно, и период бурного развития законодательства, в частности уголовного. Пролетариат, говорится в интереснейшем документе этого периода-Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 года, «не мог приспособить для своих целей... буржуазные кодексы пережитой эпохи и должен был сдать их в архив истории». Вооруженный народ справлялся и справляется со своими угнетателями «без особых правил, без кодексов». «В процессе борьбы со своими классовыми врагами,- продолжают Руководящие начала,-пролетариат применяет те или другие меры насилия, но применяет их на первых порах без особой системы, от случая к случаю, неорганизованно. Опыт борьбы, однако, приучает его к мерам общим, приводит к системе, рож-

дает новое право». Руководящие начала относил!/ это «прежде всего к уголовному праву, которое имеет своей задачей борьбу с нарушителями складывающихся новых условий общежития в переходный период диктатуры пролетариата». Как и Руководящие начала, но в гораздо большей степени, чем они, Уголовные кодекс РСФСР 1922 года представлял собой «выводы и необходимые обобщения»" из предшествующего развития.

Это, бесспорно, относится к определениям задач уголовного законодательства и понятия преступления. В рамках настоящей работы необходимо более тщательно исследовать, в какой мере это может быть отнесено к определению понятия умысла и его элементов-предвидения, желания и сознательного допущения последствии, а также тех относящихся к характеристике субъективной стороны обстоятельств, которые ст. 25 обязывала учитывать при назначении меры наказания. Решение этого вопроса даст возможность оценить последующие определения умысла в законодательстве и, быть может, выработать подход к дальнейшему совершенствованию такого определения и представить себе пути движения законодательства в этом направлении.

Изучение советского уголовного законодательства первых пяти лет существования Советской власти выявляет чрезвычайно сложную картину. Действительно, развитие происходит без системы, неорганизованно, «от случая к случаю». Определений институтов Общей части в этот период не только почти не было, но их тогда по общему правилу и не могло быть. Такие определения возможны и становятся необходимыми тогда, когда накоплен более или менее значительный материал, допускающий обобщение и нуждающийся в нем. Между тем в течение всего этого периода молодой Советской республике приходилось неустанно отбиваться от вражеских вылазок и иных происков классового врага и подавлять опасные и все время менявшиеся проявления мелкобуржуазной стихии. Естественно, в этих условиях развитие уголовного законодательства происходило не по линии выработки определений Общей части (тогда было не до них), а в форме издания и изменения положений Особенной части.

Последние представляли собой непосред-

" По терминологии Введения к Руководящим началам. 14

ственное, оперативное проявление той самой правовог защиты государства трудящихся от вражеских и мелко буржуазных посягательств, о которой, определяя задачи уголовного законодательства, через несколько лет скажет Уголовный кодекс РСФСР.

Все сказанное, разумеется, не означает, что накопившийся заУги пять лет в области Особенной части законодательной материал совсем не"поддается обобщению. Напротив, такое обобщение возможно и его результаты в интересующем нас отношении весьма интересны.

Первое, что обращает на себя внимание,-это политическое, или криминологическое, деление преступлении на группы в зависимости от их направленности против основ нового строя или других интересов, целей или мотивов их совершения. Характерное и естественное стремление законодателя связывать деление преступлений по этим признакам с делением на соответствующие категории также самих преступников. При этом, разумеется, далеко не всегда деление преступлений на группы соответствует нынешним, отстоявшимся, «научно обоснованным» представлениям.

Уже в знаменитом обращении В. И. Ленина к населению о победе Октябрьской революции и о задачах борьбы на местах от 5 ноября 1917 г. призыв: «Арестуйте и предавайте революционному суду всякого, кто посмеет вредить народному делу...» - следует непосредственно за указанием на необходимость установить, «никого не дожидаясь», строжайший революционный порядок, беспощадно подавлять «попытки анархии со стороны пьяных, хулиганов, контрреволюционных юнкеров, корниловцев и тому подобное»*. 11 ноября 1917 г. в обращении к армейским организациям, военно-революционным комитетам и солдатам на фронте Совнарком связывал наведение порядка в деле снабжения армии продовольствием с необходимостью объявить беспощадную борьбу «всем спекулянтам, мародерам, казнокрадам и контрреволюционерам-чиновникам, мешающим продовольственной работе...»2.

Деление преступлений и преступников по указанным выше основаниям проводится в законодательстве того

* СУ РСФСР 1917 г. № 2, ст 22. 2 СУ РСФСР 1917 г. № 3, ст. 29.

времени как выражение принципиального подхода я поэтому получает отражение в самых различных актах.

В постановлении Кассационного отдела ВЦИК «О подсудности революционных трибуналов» выделяются случаи, когда виновный «активно противодействует Ра-боче-Крестьянскому Правительству или призывает других противодействовать ему путем неисполнения декретов и иных постановлений Советской власти, местной или центральной; явно игнорирует такие постановления и своими действиями затрудняет правильный ход работ в правительственных или общественных учреждениях или призывает к саботажу или организует таковой». От них постановление отличает случаи, «когда имеет место простое неисполнение или неподчинение постановлениям местных властей».

Постановление различает также случаи, когда виновный «сообщением, распространением или разглашением явно ложных или непроверенных слухов путем печати, или в публичных собраниях, или в публичном месте, могущих вызвать общественную панику или посеять недовольство или недоверие к Советской власти или отдельным ее представителям, по неосторожности или с умыслом дискредитирует Советскую власть в глазах населения», от случаев, когда имеют место нарекания, клеветнические и иные измышления и оскорбления словом, путем печати или действием отдельных членов и представителей местных или центральных властей или отдельных ее представителей в том или ином из советских учреждений, если таковые оскорбления или измышления направлены,персонально против тех или других лиц, но не против учреждений в целом, или работающих там работников, без указания конкретных лиц...».

Ту же самую линию можно заметить и в ряде актов об амнистии. Постановление ВЦИК 1919 года «О порядке применения частичной амнистии» предписывало прекратить дела рабочих и крестьян, принимавших участие в контрреволюционных выступлениях против Советской власти, если эти выступления носили массово-неорганизованный характер, сопровождались участием в них местного населения или хотя бы имели организованный характер, но местное население было насильно вовлечено в них белогвардейскими или контрреволюционными элементами. При этом, однако, на организаторов, зачин

щиков или главарей движения амнистия не распространялась1. Подобным же образом из широкой амнистии ко второй годовщине Октябрьской революции были изъяты лийа, осужденные за участие в заговоре против Советской власти или содействие партиям или группам, которые доставили себе целью вооруженную борьбу против нее либо совершение преступления «с явно корыстной целью»2.

Более широкие и также весьма характерные изъятия были произведены из амнистии к 1 мая 1920 г. Они относились к активным контрреволюционерам, бандитам, профессиональным ворам, особо вредным или имеющим более одной судимости спекулянтам, а также к лицам, совершившим должностное преступление, явно дискредитирующее Советскую власть3.

Поэтому нет ничего неожиданного в том, что Руководящие начала 1919 года в качестве «необходимого обобщения» обязали при определении наказания в каждом отдельном случае различать, совершено ли преступление лицом, принадлежащим к имущему классу, с целью восстановления, сохранения или приобретения какой-либо привилегии, связанной с правом собственности, или неимущим в состоянии голода и нужды; в интересах восстановления власти угнетающего класса или в интересах личных совершающего деяние; в сознании причиненного вреда или по невежеству и несознательности.

Именно эти положения с некоторыми редакционными изменениями получили через несколько лет отражение в ст. 25 УК и претерпели весьма интересную и поучительную эволюцию в последующих актах.

Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 года различали преступления, «направленные против основ советского строя, установленного в Союзе ССР волею рабочих и крестьян, и потому признаваемые наиболее опасными», и «все остальные преступления» (ст. 2). Конкретизируя это положение в терминах субъективной стороны, ст. 31 Основных начал предписывала суду «при определении мер социальной защиты» прежде всего разрешать вопрос об

" СУ РСФСР 1919 г. № 14, ст. 139.

2 СУ РСФСР 1919 г. № 55, от. 525.

3 СУ РСФСР 1920 г. № 34, ст. 163.

общественной опасности преступления, после чего/ при определении конкретной меры применять более строгую, если, в частности, преступление совершено в цел^х восстановления власти буржуазии; лицом, в той иди иной мере связанным с принадлежностью в прошлое или настоящем к классу лиц, эксплуатирующих чун^ой труд;

преступление хотя и не направлено непосредственно про тив интересов Советского государства или интересов трудящихся, но по своим объективным результатам может нанести ущерб этим интересам.

Эти положения были воспроизведены, в ст. 47 УК РСФСР 1926 г. и не были воспроизведены ни в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 года, ни в принятых в последующие годы республиканских кодексах.

Это последнее обстоятельство произошло отчасти ввиду изменения социально-политической обстановки. Например, вопрос о принадлежности виновного «к классу лиц, эксплуатирующих чужой труд», утратил значение.

Была для этого, однако, и другая причина. При отсутствии кодексов, содержащих тщательно разработанные определения отдельных, в частности контрреволюционных, преступлений, соотнесенных друг с другом в продуманной системе, указание на наличие у лица цели восстановления власти буржуазии могло и должно было служить важным криминологическим ориентиром при рассмотрении судами конкретных дел. В условиях первых лет Советской власти такие, на наш теперешний взгляд, общеуголовные преступления, как спекуляция или взяточничество, не только могли причинять ущерб интересам Советского государства и трудящихся «по своим объективным результатам», но и иной раз совершаться лицами, принадлежавшими к эксплуататорскому классу и близкими к нему, с контрреволюционной установкой, весьма похожей на то, что мы назвали бы теперь антисоветской целью.

Однако уже в У К РСФСР 1922 года и в последую. щих актах, приведенных нами, указание на цель восстановления власти буржуазии стало в Общей части излишним, и в литературе того времени правильно отмечалось, что в этом случае речь идет о контрреволюционном преступлении и что «вопрос должен стать не только об усилении наказания, а о квалификации данного действия

как контрреволюционного преступления»*. Правильнее было ьы, конечно, сказать, что в этом случае речь идет о квалификации деяния как контрреволюционного и назначении наказания за него в соответствии с общими принципами советского уголовного права, потому что, хотя в оцщем определении контрреволюционного преступления^ ст. 57 УК РСФСР 1922 года не было указания на контрреволюционную цель, она фигурировала в определениях почти всех конкретных преступлений этой группы (ст. ст. 58-60, 62-65, 72).

Правда, в разделе «О контрреволюционных преступлениях» содержались оговорки о снижении наказания тем, кто совершает соответствующие действия или участвует в них при «неосведомленности о конечных целях» (ч.2"ст.58) или о «возможных последствиях» (ч. 2 ст. 66), или при отсутствии контрреволюционных целей (ч. 2 ст. 66), или при «недоказанности контрреволюционности означенных действий» (ч. 2 ст. 73), но это была, несомненно, дань недавнему прошлому.

Эти оговорки были частично воспроизведены в УК РСФСР 1926 года, но в Положении о преступлениях государственных 1927 года их уже не было; особо опасные преступления против порядка управления этот документ отличал от контрреволюционных по признаку отсутствия контрреволюционных целей. В Законе об уголовной ответственности за государственные преступления 1958 года в определениях всех особо опасных государственных преступлений, кроме измены родине, содержатся указания на антисоветскую цель. Что касается измены родине, то многие теоретики считают отсутствие упоминания об антисоветской цели в определении этого преступления недостатком самого определения и отстаивают необходимость иметь «специальные указания на антисоветскую цель во всех нормах, предусматривающих ответственность за особо опасные государственные преступления»2.

Само собой разумеется, построение определений контрреволюционных преступлений в УК РСФСР 1922 го-

* «Советское уголовное право. Часть Общая», М., 1952, стр. 372. 2 «Уголовное право. Часть Особенная», М., 1.966, стр. 22;

П. Дмитриев, М, К а р п у ш я н, О характере умысла в особо опасных государственных преступлениях, «Правоведение» 1964 г. № 2, стр. 50.

да на основе указания на контрреволюционную це^ь деяния не было ни случайным, ни внезапным. Онр само явилось результатом и, как мы видели, этапом Определенного исторического развития, ведущего свое начало все от того же упоминавшегося нами политико-криминологического противопоставления преступлений противогосударственных, «частнособственнических», корысч-ных, совершаемых в сознании причиняемого вреда-в то время все они казались и, может быть, были ближе друг к другу, чем теперь",-преступлениям иного рода, совершаемым неимущими, в интересах чисто личных, по невежеству или несознательности. Естественно, законодатель стремился отразить этот общий подход и в определениях конкретных преступлений.

Постановление СНК от 30 июля 1918 г. о набатном звоне предусматривало уголовную ответственность за созыв населения набатным звоном и тому подобными способами «с контрреволюционными целями»2. Декретом ВЦИК от 20 июня 1919 г. чрезвычайным комиссиям предоставлялось «право непосредственной расправы», в частности, за сокрытие боевого оружия, подлог документов, участие в поджогах и взрывах, если эти действия были совершены «в контрреволюционных целях»3. В упоминавшемся постановлении Кассационного отдела ВЦИК от 6 октября 1918 г. хулиганство определялось как учинение бесчинства «исключительно с целью внести дезорганизацию в распоряжения Советской власти или оскорбить нравственное чувство или политические убеждения окружающих».

Упоминания о цели в этот период встречаются в определениях преступлений нечасто. В процессе дальнейшего развития законодательных определений контрреволюционных преступлений цель деяния приобретает значение важнейшего признака как общего понятия преступлений этой группы, так и соответствующих составов.

В законодательных актах первых лет революции иной раз встречались также указания на корыстную цель или корыстный мотив деятельности. В цитированном выше постановлении ВЦИК об амнистии ко второй годовщине

" См. выше, стр. 18.

2 СУ РСФСР 1918 г. № 57, ст. 623.

3 СУ РСФСР 1919 г. № 27, ст. 301.

Октябрьской революции совершение преступлений с корыстной целью законодатель рассматривал в качестве обстоятельства, характеризующего повышенную общест-венную\опасность деяния и деятеля. Аналогичным образом был\ решен вопрос в постановлении НКЮ от 6 ноября 1920 г. о порядке применения амнистии к третьей годовщине революции". В Положении об общих местах заключения РСФСР заключенные делились на группы в зависимости от корыстного или некорыстного характера совершенных ими преступлений.

В качестве «юридического превращения» криминологического признака «сознания причиняемого вреда» можно рассматривать иногда встречавшееся в то время упоминание о заведомости. В декрете СНК от 18 декабря 1917 г. о гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния предусматривалась уголовная ответственность за дачу заведомо ложных показаний в отношении обстоятельств, препятствующих вступлению в брак2. Декрет СНК от 29 января 1920 г. о всеобщей трудовой повинности предусматривал уголовную ответственность за сообщение должностными лицами заведомо ложных сведений в целях содействия уклонению от повинности. Декрет ВЦИК и СНК от 1 июня 1921 г., предусматривавший уголовную ответственность за всякого рода незаконные действия должностных лиц, способствующие хищениям или связанные с ними, необходимым условием ответственности считал заведомость в отношении незаконности этих действий. Он говорил о работниках органов снабжения, «уличенных в заведомо незаконном отпуске товаров»; о сотрудниках складов, подлежащих привлечению к уголовной ответственности «за заведомо незаконный отпуск товаров»; о лицах, «"получающих заведомо незаконным путем товары из государственных складов... в целях спекуляции...» или «виновных в массовой скупке, продаже и перепродаже товаров, полученных заведомо для них незаконным путем»3.

Заслуживает внимания то обстоятельство, что некоторые принятые в тот период нормы, включавшие указание на заведомость, выдержали испытание временем

1 СУ РСФСР 1920 г. № 88, ст. 450.

2 СУ РСФСР 1917 г. № 11, ст. 160.

3 СУ РСФСР 1921 г. № 49, ст. 262.

II в дальнейшем вошли в почти неизмененном врде в кодексы. Так, декрет СНК от 24 ноября 1921 г. предусмотрел ответственность за «заведомо ложный донос органу судебной или следственной власти о совершении определенным лицом преступного деяния»". Это определение было с некоторыми изменениями воспроизведено в ст. 177 УК РСФСР 1922 года, ст. 95 УК РСФСР 1926 года и ст. 180 действующего УК РСФСР.

Аналогичным образом «заведомо ложное сообщение в письменном заявлении государственному учреждению или должностному лицу или в ответе на официальный запрос...» из упомянутого декрета СНК от 24 ноября 1921 г. было перенесено в ст. 127 УК РСФСР 1922 года и с некоторыми изменениями воспроизведено в ст. 187 УК РСФСР 1926 года.

В ряде случаев уголовное законодательство первых лет революции общим образом упоминало об умышленности тех или иных действий. Уже в декрете СНК от 16 ноября 1917 г. о роспуске Петроградской городской думы говорилось о предании суду виновных в умышленной порче или уничтожении городского имущества2. По декрету ВЦИК от 20 июня 1919 г. чрезвычайным комиссиям принадлежало право непосредственной расправы, в частности, за умышленное истребление или повреждение железнодорожных путей, мостов и других сооружений и средств сообщения3. О злоумышленном разрушении железнодорожных сооружений говорилось в постановлении Совета рабочей и крестьянской обороны от 10 октября 1919 г. В цитированном выше декрете ВЦИК и СНК от 1 июня 1921 г. упоминается об умышленном невоспре-пятствовании хищениям.

Определяя покушение, Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 года говорили о том, что ^совершивший выполнил все, что считал необходимым для приведения своего умысла в исполнение,..».

Следует, однако, заметить, что не только ни в одном из этих случаев не делалось попытки раскрыть содержание умысла, но и сама терминология не отличалась четкостью. В декрете СНК от 29 января 1920 г. «О порядке

* СУ РСФСР 1921 г. № 77, ст. 639. " СУ РСФСР 1917 г. № 3, ст 37. 3 СУ РСФСР 1919 г. № 27, ст. 301.

всеобщей трудовой повинности» упоминалось, например, о «намеренной порче орудий труда и материалов»", а декретом ВЦИК от 20 марта 1920 г. к подсудности революционных военных железнодорожных трибуналов были отнесены «все виды умышленного и корыстного посягательства как на имущество железнодорожное, так и на вверенное дорогам для перевозки»2. Более того, иной раз законодатель придавал необходимости предотвращения серьезного вреда настолько важное значение, что считал целесообразным в значительной мере или полностью уравнять случаи его умышленного и неосторожного причинения. В декрете ВЦИК от 20 марта 1920 г. говорилось: «...не только умышленное неисполнение служебных обязанностей (саботаж), но и явно небрежное к ним отношение в случаях, имеющих для транспорта важные последствия».

Аналогичную картину мы наблюдали в упоминавшемся выше постановлении Кассационного отдела ВЦИК от 6 октября 1918 г.,где говорилось о дискредитации «по неосторожности или с умыслом» Советской власти в глазах населения. Показательно в этом отношении постановление СТО от 27 июля 1920 г. «О борьбе с лесными пожарами»3. В нем нетолько предписывалось предавать суду Революционного военного трибунала должностных и" частных лиц, которые «умышленно, по небрежности или вследствие неисполнения декретов, правил, распоряжений и инструкций вызвали лесной пожар или не приняли зависящих мер для его предупреждения и прекращения», но и «за пожар по причине неосторожного разведения огня в лесу, близ леса, на пашне, выгоне, покосе и пр. виновные подлежат ответственности перед судом Революционного трибунала, как за умышленный поджог».

При этих условиях трудно сказать, что именно законодатель понимал в то время под умыслом, каким образом он отграничивал "его от неосторожности и соотносил с целью, мотивом, заведомостью или «намеренностью» соответствующих действий.

Положение дополнительно осложнялось тем, что ц

" СУ РСФСР 1920 г № 8. ст. 49,

2 СУ РСФСР 1920 г" № 21, ст. 112.

3 СУ РСФСР 1920 г. № 69, ст. 320,

уголовном законодательстве того периода упоминания о субъективной стороне преступления вообще встречались довольно редко.

С одной стороны, когда речь шла о преступлениях, сущность которых была более или менее понятна народному правосознанию без их детального описания в законе, законодатель широко прибегал к использованию простых диспозиций. Закон говорил, что тяжким преступлением является «какая бы то ни было порча конфискуемого имущества»"; что уголовной ответственности подлежат «виновные в сокрытии материалов, продуктов, заказов и в неправильном ведении отчетов и тому подобных злоупотреблениях»2; что Военно-революционный комитет должен принять «самые решительные меры к искоренению спекуляции и саботажа»3; что «в случае явного саботажа со стороны почтово-телеграфных чиновников» необходимо принимать самые решительные меры подавления4; что ведению революционного военного трибунала армии подлежат дела о совершении военнослужащими таких общеуголовных преступлений, как мародерство, посягательство на человеческую жизнь, изнасилование, разбой, грабеж, поджог, подделка денежных знаков и документов5.

В декрете СНКотбмая 1921 г. «Об ограничении прав по судебным приговорам» содержался пространный перечень преступлений, в связи с которыми мог ставиться вопрос об ограничении в правах. Это-контрреволюция, убийство, разбой, причинение тяжких ран и увечий,поджог, грабеж, кража, мошенничество, самозванство, вымогательство, присвоение, растрата, скупка заведомо краденого, ростовщичество, спекуляция в виде промысла, взяточничество, подлог, подделка денежных знаков, изнасилование, растление малолетних, профессиональное сводничество и содержание притонов разврата. В подавляющем большинстве случаев эти наименования не были расшифрованы в ранее изданных уголовных законах.

Эта особенность уголовного законодательства первых лет революции объяснялась несомненно тем, что в усло-

" СУ РСФСР 1917 г. № 1, ст. 3.

2 СУ РСФСР 1917 г. № 3, ст. 35.

3 СУ РСФСР 1917 г. № 3, ст. 33.

4 СУ РСФСР 1918 г. № 33, ст. 439.

5 СУ РСФСР 1919 г. № 58, ст. 549.

виях этого периода борьба с преступностью осуществлялась в большей мере непосредственным революционным движением широких народных масс.

Еще задолго до революции В. И. Ленин писал, что «народ, масса населения, неоформленная, «случайно» собравшаяся в данном месте, сама и непосредственно выступает на сцену, сама чинит суд и расправу, применяет власть, творит новое революционное право»". На II Всероссийском съезде Советов в 1917 году В. И. Ленин говорил: «Мы должны следовать за жизнью, мы должны предоставить полную свободу творчества народным массам»2.

Это, разумеется, не означало отрицания организующей роли советских законов или преуменьшения их значения и возможностей. Напротив, декреты Советской власти должны были направлять народное движение, ориентировать его на разрешение задач охраны революционного порядка. «.Декреты,-подчеркивал В. И. Ленин,- эго - инструкции, зовущие к массовому практическому делу»3.

Когда речь шла о деяниях, сущность которых была более или менее ясна из их наименований, закон мог выполнить свою роль инструкции, зовущей к массовому делу, путем указания этих наименований без дальнейшей детализации. Напротив (и это также весьма характерно и показательно), когда возникала необходимость установить уголовную ответственность за посягательства, сущность которых не была бы "понятна широким массам без их детального описания в законе, законодатель неизменно "прибегал к такому описанию.

Так, декрет СНК, от 22 июля 1918 г. о спекуляции содержал не только развернутое определение этого преступления, но и описание его различных более и менее опасных видов с соответствующей дифференциацией ответственности. Наиболее тяжкому наказанию должны были подвергаться виновные в сбыте, скупке или хранении с целью сбыта в виде промысла продуктов питания, монополизированных республикой. Менее опасным видом спекуляции декрет считал сбыт, скупку или хранение в

* В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 12, стр. 320-321.

2 В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 35, стр. 27.

3 К. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 38, стр. 199.

виде промысла нормированных продуктов питания по ценам выше твердых или других, кроме продуктов питания, монополизированных предметов. За спекуляцию должны были отвечать также лица, виновные в сбыте, скупке или хранении с целью сбыта в виде промысла прочих нормированных предметов массового потребления по ценам выше твердых. Для случаев, когда описанные выше действия совершались не в виде промысла, декрет предусматривал смягченную ответственность.

По обвинению в саботаже суду революционного трибунала подлежали те, «кто активно противодействует Рабоче-Крестьянскому правительству или призывает других противодействовать ему путем неисполнения декретов и иных постановлений Советской власти местной или центральной; явно игнорирует такие постановления и своими действиями затрудняет правильный ход работ в правительственных или общественных учреждениях или призывает к саботажу или организует таковой». По обвинению в подлоге-те, «кто учинит подлог советских документов (ордеров, мандатов, удостоверений, разрешений и иных документов) или воспользуется такими подложными документами, а также кто, имея на то право, воспользуется подлинными документами для своих личных корыстных целей или использует таковые документы, не имея права на них»".

В ряде случаев детальные описания преступлений оказывались в то время необходимыми ввиду недостаточной разработанности положений Общей части, отсутствия кодекса и стремления законодателя обеспечить всестороннюю охрану важных интересов средствами Особенной части.

Так, Инструкция Комиссиям по делам о несовершеннолетних 1920 года предусматривала уголовную ответственность взрослых за подстрекательство и склонение несовершеннолетних и малолетних к совершению общественно опасных деяний, соучастие с ними в преступлении или «попустительство такового», склонение их к проституции и половым извращениям, сводничество, эксплуатацию их труда и жестокое обращение сними2. Декрет СНК

" Постановление Кассационного отдела ВЦИК «О подсудности революционных трибуналов», сИэвестия ВЦИК» от 6 октября 1918 г. 2 СУ РСФСР 1920 г. № 68, ст. 308.

от 12 июля 1920 г. установил уголовную ответственность за хранение огнестрельного оружия «без законного на него права, даже если хранение не имело преступных целей», стрельбу в воздух «без особой необходимости» з местах скопления народа, беспричинную стрельбу часовыми и милиционерами, незаконную выдачу оружия «лицам, не имеющим на то права, или лицу, которому оружие не присвоено», и, наконец, небрежное обращение с огнестрельным оружием, «следствием чего явится несчастный случай»".

1921 г. содержал определения ряда преступлении, связанных с товарообменом и торговлей. Это были искусственное повышение рыночных цен на товары по взаимному соглашению; невыпуск «с топ же целью» товаров на рынок; обмен, скупка и сбыт в виде промысла продуктов, материалов и изделий, монополизированных государством или запрещенных к свободному обращению; торговля семенным материалом во врешГ посевного оборота, «последствием чего явилось необсеменение полей»; обмен, скупка и сбыт продуктов, фальсифицированных или заведомо недоброкачественных; торговля без разрешения либо без уплаты установленного налога; нарушение правил о времени и месте торговли и др.2.

Как видно из приведенных на предыдущих страницах примеров, законодатель и при построении весьма детализированных описательных диспозиций не проявлял большого интереса к субъективной стороне преступлений.

Для последующего изложения важно отметить также и то, что многие из только что приведенных положении, иногда с почти неизмененной формулировкой, перешли в позднейшее законодательство. Так, в УК РСФСР

1922 года в ст. 85 предусматривалась «подделка мандатов, удостоверений и иных предоставляющих право или освобождающих от повинности документов»: в ст. 20- «хранение огнестрельного оружия без надлежащего разрешения»; в ст. 136-«нарушение положений, регулирующих проведение в жизнь государственных монополий»; в ст. 137-«искусственное повышение цен на

" СУ РСФСР 1&21 г. ,№ 70, ст. 557. 2 СУ РСФСР 1921 г. № 70, ст. 557.

товары путем сговора или стачки торговцев между собой или путем злостного невыпуска товара на рынок»; в ст. 139-«скупка или сбыт в виде промысла продуктов, материалов и изделий, относительно которых имеется специальное запрещение или ограждение»; в ст. 141 - «нарушение правил о торговле теми или иными продуктами или изделиями» и др.

Интересно, что некоторые из приведенных выше положений вновь появились в законодательстве после значительного перерыва. Так, постановление ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 г. предусматривало уголовную ответственность за подстрекательство или привлечение несовершеннолетних «к участию в различных преступлениях», а также за понуждение несовершеннолетних «к занятию спекуляцией, проституцией, нищенством и т. п.»". Уголовная ответственность за «небрежное хранение огнестрельного оружия, создавшее условия для использования этого оружия другим лицом, если это повлекло тяжкие последствия», была вновь установлена только в 1960 году2.

Принятию УК (уголовного кодекса) РСФСР 1922 г. предшествовала кропотливая законопроектная работа. Проект левых эсеров Уложения о наказаниях, в котором из 378 статей 342 полностью воспроизводили Уголовное уложение 1903 г. и лишь 13 статей содержали нормы советского законодательства 1917-1918 гг., был решительно отвергнут. Уже в июне 1920 г. вопрос о разработке уголовного кодекса выносится на рассмотрение III Всероссийского съезда деятелей юстиции. Существовало несколько вариантов проектов УК. По принципиальным вопросам, например об основаниях уголовной ответственности, понятии преступления, институте аналогии, предлагались различные решения. Так, в проекте УК Общеконсультативного отдела объяснительная записка гласила: “Внешние формы осуществления деяния, степень реализации воли, формы участия в правонарушении теряют значение граней, с необходимостью определяющих тяжесть наказания и даже саму наказуемость... Оттенки умышленности и неосторожности утрачивают значение факторов, направляющих наказание по заранее определенной линии; сохраняя некоторое значение признаков, свидетельствующих о характере личности, они перевешиваются анализом свойств преступного состояния деятеля, мотивами правонарушения и особенностями избранных средств” . Большие дискуссии разгорелись вокруг аналогии, классификации преступлений, смертной казни, системы наказания. Проекты УК обсуждались в январе 1922 г. на IV Всероссийском съезде деятелей советской юстиции, в котором приняли участие 5,5 тыс. делегатов. Созданная съездом комиссия разработала новый вариант проекта УК.

Рассмотрением проекта УК занималась специальная комиссия при Малом Совнаркоме в марте 1922 г., внесшая в проект УК свыше ста поправок. Малый Совнарком в своем проекте отказался от материального понятия преступления, заменив его формальным: преступление есть деяние, воспрещенное во время его учинения уголовным законом. Соответственно не была признана норма об аналогии. Минимальный возраст уголовной ответственности устанавливался в 18 лет. В результате столь тщательного и демократичного обсуждения последний; вариант проекта УК существенно отличался от первого, представленного Наркомюстом.

На 3-й сессии ВЦИК IX созыва проект УК обсуждался на четырех пленарных заседаниях, а также на трех заседаниях комиссии, специально созданной сессией для доработки УК. Острейшие дебаты развернулись вокруг понятия преступления должно ли оно быть формальным либо материальным, об аналогии нужна она либо нет, об условном осуждении, основаниях уголовной ответственности и многих других.

На пленарном заседании ВЦИК 23 мая 1922 г. в результате постатейного обсуждения проекта было одобрено большинство замечаний к нему и внесены новые поправки, в частности увеличен срок лишения свободы до десяти лет, декриминализированы многие мелкие преступления

Также я обратила внимание на необыкновенную тщательность законопроектной работы, и это в чрезвычайно тяжелых условиях жизни страны в начале 20-х годов: несколько альтернативных проектов УК, сотни поправок на различных этапах его обсуждения, подлинная демократичность обсуждения, прежде всего профессиональными юристами, несколько пленарных заседаний ВЦИК по проекту УК, наконец, постатейное обсуждение УК. Опыт подобного принятия республиканского УК, к сожалению, затем ни разу не повторился. Так принимался УК только при жизни В. И. Ленина.

Общая часть УК имела такую систему: раздел I - пределы действия уголовного кодекса; раздел II-общие начала применения наказания; раздел III-определение меры наказания; раздел IV-роды и виды наказаний и других мер социальной защиты; раздел V-порядок отбывания наказания.

Принципиальной особенностью УК 1922 года явилось раскрытие впервые в мировой истории уголовного законодательства материальной, т. е. социальной, сущности и назначения институтов и норм Общей части. Защита рабоче-крестьянского государства и общества от преступных посягательств четко и открыто объявлялась задачей УК . Преступление определилось как общественно опасное действие или бездействие, опасное не для абстрактной системы благ, а для рабоче-крестьянского правопорядка. В дефиниции преступления присутствует в неявном виде и правовой признак - противоправность, то есть говорится об опасности преступлений для правопорядка, т. е. порядка, охраняемого правом. Однако запрещенность преступлений уголовным законом не могла быть включена в понятие преступления из-за нормы об аналогии. Ст. 10 УК устанавливала: “В случае отсутствия в Уголовном кодексе прямых указаний на отдельные виды преступлений наказания или меры социальной защиты применяются согласно статей Уголовного кодекса, предусматривающих наиболее близкие по важности и роду преступления, с соблюдением правил Общей части сего кодекса” .

Относительно института аналогии состоялись бурные дискуссии. Председатель Малого Совнаркома, например, категорически высказывался против него. Аргументы “против”: аналогия-это отступление от принципа законности, путь к судебному произволу, “взрыв” Особенной части УК. Победили доводы “за”: аналогия нужна, так как четыре года советской власти, особенно с учетом спешки принятия УК, - срок, слишком малый для правильного прогноза возможных форм преступлений, когда отсутствуют исторические аналоги социалистического УК .

Толкование учеными аналогии также не было однозначным. Одни, например М. М. Исаев, считали, что аналогия носит чисто технический, а не принципиальный характер. Другие, например А. А. Пионтковский, полагали аналогию видом расширительного толкования уголовного закона. Третьи, например М. А. Чельцов-Бебутов и Н. В. Крыленко, признавали, что ст. 10 УК имеет “принципиальное значение в деле революционизирования права”. Правы, по моему мнению, были юристы, считавшие аналогию временной нормой. К сожалению, ее вынужденный и временный характер не был учтен в последующем законодательстве.

Изданный 8 июля 1922 г. циркуляр НКЮ предписывал судам: “По общему правилу наказания и другие меры социальной защиты могут применяться судом лишь в отношении деяний, точно указанных в УК. Изъятие из этого правила допускается лишь в тех исключительных случаях, когда деяние подсудимого, хотя точно и не предусмотрено Уголовным кодексом, но суд признает его явно опасным с точки зрения основ нового правопорядка, установленного рабоче-крестьянской властью, но не законов свергнутого правительства” .

Два года действия УК 1922 г. показали, что норма об аналогии судами применялась редко, чаще в плане расширительного толкования норм УК и к реально особо опасным преступлениям. Тому способствовало и уголовно-процессуальное законодательство.

Принципиальным достижением УК 1922 г. явилась норма об умысле и неосторожности. Законодательная формулировка форм вины оказалась настолько удачной, что прошла испытание временем и с небольшими изменениями вошла в Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г., а затем и в проект Основ 1989 г.

УК занял позицию абсолютной ненаказуемости приготовлений к преступлениям. В нормы о соучастии внесено важное уточнение о том, что наказуемость соучастников определяется степенью их участия в преступлении. Расширена система обстоятельств, исключающих уголовную ответственность: в нее помимо нормы о необходимой обороне вошла норма о крайней необходимости.

Помимо наказаний УК знал и меры социальной защиты. Система наказаний включала: а) изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно; б) лишение свободы со строгой изоляцией или без таковой; в) принудительные работы без содержания под стражей; г) условное осуждение; д) конфискация имущества, полная или частичная; е) штраф; ж) поражение прав; з) увольнение от должности; и) общественное порицание; к) возложение обязанности загладить вред. Смертная казнь предусматривалась, но вне системы наказания, что подчеркивало ее исключительный и временный, “впредь до отмены Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом”, характер.

Максимальный срок лишения свободы устанавливался в десять лет. Это было весьма гуманным вообще, а для государства, где еще продолжалась гражданская война, существовала экономическая разруха, преступность оставалась на высоком уровне, по-моему, особенно.

УК сразу в отличие от буржуазных УК занял позицию принципиальной незаменимости штрафа лишением свободы. Тем самым исключалась возможность неимущим осужденным лишаться свободы только потому, что они не имели средств для оплаты штрафа. При невозможности оплатить штраф УК заменял его принудительными работами без содержания под стражей.

Самое легкое наказание - общественное порицание - заключалось в публичном (на собрании, сельском сходе и т. д.) объявлении вынесенного судом осуждения данному лицу с опубликованием приговора в печати за счет осужденного либо без опубликования.

Помимо наказания УК предусматривал меры социальной защиты двух видов: за деяния, не являющиеся преступлениями, и как дополнительные наказания. К первым относились помещение в учреждение для умственно и морально дефективных и принудительное лечение, ко вторым-воспрещение занимать ту или иную должность или заниматься той или иной деятельностью, а также удаление из определенного места (высылка). Следует сразу отметить, что дополнительные по содержанию меры наказания неверно было объединять с мерами, не являющимися наказаниями и применяемыми к не совершавшим преступлений лицам. Неясными оказались основания применения высылки до трех лет: к. лицу, признанному судом по своей преступной деятельности или по связи с преступной средой данной местности социально опасным. Если лицо виновно в “преступной деятельности”, то за нее оно и должно нести наказание. Связь же с преступной средой может быть соучастием, укрывательством или недоносительством. Именно за такую уголовно противоправную связь и должно следовать наказание.

Статья 49 УК о высылке социально опасных лиц сослужила в последующих репрессиях 30-х годов весьма негативную роль. Не случайно по этой норме в проектах УК шли горячие споры: надо ли ее оставлять в УК или перенести в административное законодательство; правильно ли наряду с наказанием иметь меры социальной защиты; следует ли в ст. 7 УК помимо задачи правовой защиты государства трудящихся от преступлений включать указание на борьбу с социально опасными элементами? Столь серьезные просчеты в УК, как двойственность оснований уголовной ответственности (и преступление и социальная опасность элементов), раздвоение последствий совершения преступлений на наказания и меры социальной защиты с неопределенной природой высылки за “связь со средой” и прошлые судимости, сыграли в последующем роковую роль. И не только в 30-х годах, но еще и до вступления УК в силу. Так, в 1921 г. Центроугрозыск объявил “неделю воров”. Арестовывались все, кто когда-либо имел судимость за имущественные преступления. Лишь срочное вмешательство Наркомюста устранило результаты такой “недели”.

Введение в ст. 7 УК понятия “социально опасные элементы” и в ст. 49 “мер безопасности” в виде высылки за не совершение преступлений находилось в очевидном противоречии с советским законодательством 1917-1922 гг., с декретами, под которыми стояла подпись. В. И. Ленина (Ульянова) и в которых подобные термины не употреблялись, а говорилось исключительно о наказании и неизменно “по степени вины”. Вообще в качестве достижений УК довольно удачна формулировка в понятии вины в виде умысла и неосторожности. Но вина как основная единица не указана и к ответственности могли быть привлечены люди имеющие связь с общественно опасными элементами.

Обоснованна гипотеза, что проектанты УК смешали административную ответственность с уголовной, объединив их термином “меры социальной защиты”. Действительно, Декрет ВЦИК от 10 августа 1922 г. за подписью Ф. Э. Дзержинского устанавливал административную высылку до трех лет за причастность к контрреволюционным преступлениям и рецидивистам. Вопрос о такой высылке рассматривался комиссией из представителей НКВД и Наркомюста согласно утверждению ВЦИК. Административная высылка в соответствии с Декретом от 16 октября 1922 г. могла применяться к двум категориям лиц: к деятелям антисоветских политических партий (ст. 60, 61, 62 УК) и к дважды судимым по ст. 76, 85, 93, 140, 170, 171, 176, 180, 182, 184, 189-191 и 220 УК. Ни к каким другим лицам административная высылка применяться не могла. Административная, высылка неосновательно оказалась в Уголовном кодексе, и вместо исчерпывающего перечня лиц, к которым она должна была применяться, устанавливались расплывчатые критерии связи с преступной средой и прошлой деятельности .

В том же 1922 г. последовало изменение УК в сторону дальнейшей гуманизации наказания в отношении несовершеннолетних и женщин. Постановлением 4-й сессии ВЦИК IX созыва 11 ноября 1922 г. определялось, что наказание несовершеннолетним в возрасте от 14 до 16 лет судом смягчается наполовину, а от 16 до 18 лет-на одну треть, против наивысшего установленного соответствующими статьями УК предела. Смертная казнь к несовершеннолетним не применялась, равно как и к беременным женщинам.

Таким образом, я хотела бы отметить основные положительные черты первого советского социалистического Уголовного кодекса:

1. ясное раскрытие социально-классовой природы советского уголовного законодательства, его задач, понятия преступления, обстоятельств, исключающих уголовную ответственность, целей наказания;
2. реализация принципа вины восстановлением норм об умысле и неосторожности;
3. гуманность и относительная справедливость системы наказания;
4. отказ от формализма буржуазного уголовного законодательства с его обязательным смягчением ответственности за покушение, подстрекательство и пособничество.

К отрицательным чертам, по-моему, следует отнести:

1. в некотором смысле ошибочное введение в УК понятия “общественно опасный элемент” как самостоятельного (помимо преступления) основания уголовной ответственности;
2. включение вместо дополнительных наказаний терминологически неясных “мер социальной защиты” за преступления;
3. введение высылки по ст. 49 лиц, признанных судом по своей преступной деятельности или по связи с преступной средой данной местности социально опасными;

по сравнению с Руководящими началами

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

МОСКОВСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ЮРИДИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ

ФИЛИАЛ МГЮА В ВОЛОГДЕ

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА ПО ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВЕННОГО ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

ТЕМА: УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС РСФСР 1922 Г.

Выполнил работу студент:

курс 1 , группа 2 , Виноградова Ирина Аркадьевна ()

адрес: г. Череповец, ул. Ломоносова, д. 2/26, кв. 20

дата: «4 » ноября 2007 года

Проверил работу:

Дата:, оценка: , .

(подпись преподавателя)

ВОЛОГДА 2007

Введение 3

1 Основные отличительные особенности Уголовного кодекса 1922 г. 4

1.1 Преступление и система наказания 4

1.2 Система преступлений по УК 7

Заключение 9

ВВЕДЕНИЕ

Уголовный кодекс РСФСР вступил в действие с 1 июня 1922 года. Это был самый краткий из всех известных мировой истории кодекс: всего 218 статей. Одну четверть занимали нормы Общей части. А это самый верный показатель содержательности всякого Уголовного кодекса; его научного уровня, ибо именно в нормах Общей части выражаются принципы и общие положения ответственности за преступления. От их социально-правовой точности и полноты зависит содержательность кодекса в целом.

Общая часть УК имела следующую систему: раздел I – пределы действия Уголовного кодекса; II – общие начала применения наказания; III – определение меры наказания; IV – роды и виды наказаний и других мер социальной защиты; V – порядок отбывания наказаний.

Принципиальной особенностью первого социалистического Уголовного кодекса явилось раскрытие материальной, т.е. социальной, сущности и назначения институтов и норм Общей части. Защита рабоче-крестьянского государства и общества от преступных посягательств четко и открыто объявлялась задачей Уголовного кодекса (ст. 5).

1 ОСНОВНЫЕ ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ УГОЛОВНОГО КОДЕКСА 1922 Г.

1.1 Преступление и система наказания

Под преступлением Кодекс понимал «всякое общественно опасное действие или бездействие, угрожающее основам советского строя и правопорядку, установленному рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени» (ст. 6).

В дефиниции преступления, можно сказать, присутствует и правовой признак – противоправность, ибо говорится об опасности преступлений правопорядку, т.е. порядку, охраняемому правом. Однако запрещенность преступлений уголовным законом не могла быть включена в понятие преступления из-за нормы об аналогии.

Статья 10 УК устанавливала: «В случае отсутствия в Уголовном кодексе прямых указаний на отдельные виды преступлений, наказания или меры социальной защиты применяются согласно статьям Уголовного кодекса, предусматривающим наиболее близкие по важности и роду преступления, с соблюдением правил Общей части сего кодекса», т.е. использовался принцип аналогии, что давало судам возможность широкого толкования закона.

Провозглашёнными целями наказания были предупреждение новых правонарушений, приспособление нарушителя к условиям общежития, лишение преступника возможности совершать новые преступления (ст. 8). Назначение наказания осуществлялось судебными органами на основе «социалистического правосознания», Руководящих начал и статей Уголовного кодекса (ст. 9).

При определении меры наказания учитывались степень и характер опасности как самого преступника, так и преступления, совершённого им (ст. 24). Предполагалось, что наказание должно быть целесообразным, что также определял суд (ст. 26).

Согласно ст. 32 УК система наказаний включала:

1) Изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно.

2) Лишение свободы со строгой изоляцией или без таковой.

3) Принудительные работы без содержания под стражей.

4) Условное осуждение.

5) Конфискацию имущества, полную или частичную.

7) Поражение прав.

8) Увольнение от должности.

9) Общественное порицание.

10) Возложение обязанности загладить вред.

Согласно ст. 33 УК «по делам, находящимся в производстве революционных трибуналов, впредь до отмены Всероссийским Центральным исполнительным комитетом, в случаях, когда статьями Кодекса определена высшая мера наказания в качестве таковой применяется расстрел».

Обстоятельства, исключающие уголовную ответственность: необходимая оборона и крайняя необходимость (ст. 19).

Максимальный срок лишения свободы устанавливался в десять лет, что крайне гуманно вообще, а для государства, где еще продолжалась гражданская война, существовала экономическая разруха, преступность оставалась на высоком уровне, особенно.

Согласно ст. 36, если преступление, по которому определено наказание в виде лишения свободы, совершено осуждённым впервые, при тяжёлом стечении обстоятельств в его жизни, и когда степень опасности осуждённого для общежития не требует обязательной изоляции, суд может применить к нему условное суждение.

К другим мерам социальной защиты, заменяющим по приговору суда наказание, относятся (ст. 46):

1) Помещение в учреждение для умственно- или морально-дефективных.

2) Принудительное решение.

3) Воспрещение занимать ту или иную должность или заниматься той или иной деятельностью или промыслом.

4) Удаление из определённой местности.

Уголовный кодекс занял позицию принципиальной незаменимости штрафа лишением свободы. Тем самым исключалась возможность неимущим осужденным лишаться свободы только потому, что они не имели средств для оплаты штрафа, а имущим откупиться деньгами от лишения свободы. При невозможности оплатить штраф Уголовный кодекс вменял штраф принудительными работами без содержания под стражей.

Лишение прав состояло в лишении активного и пассивного избирательного права, права занимать ответственные должности, быть народным заседателем, защитником на суде, попечителем и опекуном. Надо заметить, что советское уголовное законодательство в последующем отказалось от данного вида наказания, что не бесспорно. Зарубежные Уголовные кодекс, в том числе новейшие – Уголовный кодекс Франции 1992 г. и Уголовный кодекс Испании 1995 г., такое наказание даже в расширенном варианте знают и успешно применяют на практике.

Самое легкое наказание – общественное порицание – заключалось в публичном (на собрании, сельском сходе и т.д.) объявлении вынесенного судом осуждения данному лицу или опубликовании приговора в печати за счет осужденного либо без опубликования.

Установив минимальный возраст уголовной ответственности в 14 лет (ст. 18), Уголовный кодекс 1922 г. в том же году претерпел дальнейшие изменения в сторону гуманизации. Наказание несовершеннолетним в возрасте от 14 до 16 лет судом смягчалось наполовину, от 16 до 18 – на одну треть против высшего размера санкции, установленной соответствующими статьями Уголовного кодекса. Смертная казнь к несовершеннолетним не применялась, равно как и к беременным женщинам.

1.2 Система преступлений по УК

Система преступлений по Уголовному кодексу включала: государственные, против порядка управления, хозяйственные, имущественные, воинские и др.

Уголовный кодекс предусматривал ряд мер, направленных на борьбу с незаконным частным предпринимательством: наказания за расточительное отношение арендатора к государственному имуществу (ст. 129), за злонамеренное использование договора с государственной организацией (ст. 130), нарушение законов о труде (ст. 132), искусственное повышение цен и злостный невыпуск товаров на рынок (ст. 137), сокрытие доходов, нарушение законов о государственных монополиях и т.д.

В ходе разработки Уголовного кодекса было предложено разбить предусмотренные виды преступлений на две группы: преступления, направленные против общественных и экономических отношений, установленных властью, и преступления, направленные против «пережитков дореволюционного строя», сохранение которых было обусловлено переходным временем. Авторы проекта предполагали, что такая классификация послужит более чёткому разграничению двух сфер правопорядка, включающего элементы старого и нового права, и будет способствовать «усилению классового начала». Эти предложения были отвергнуты, но дифференциация преступлений по степени их социально-экономической опасности сохранялась. Уголовный кодекс выделял группу преступлений, направленных социальных устоев, установленных властью. Для таких преступлений закон устанавливал твёрдый минимум наказаний. Уголовный кодекс вводил также понятие «экономическая контрреволюция» (ст. 57).

В феврале 1927 г. СССР ЦИК принял Положение о государственных (контрреволюционных) и особо опасных преступлениях против порядка управления. В Положении давалось довольно широкое определение контрреволюционного преступления (всего 14 составов).

В перечне различных видов этого деяния особое место заняло «вредительство» («подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения или кредитной системы, а равно кооперации… путём… использования государственных учреждений и предприятий…»), борьба с которым вскоре получила самое широкое распространение (процессы Промпартии, «шахтинское дело» и т.д.). Недонесение о готовящихся преступлениях также влекло уголовную ответственность.

В 1927 г. принят союзный Закон о реквизициях и конфискациях имущества, применяемых в административном и уголовном порядке. Давался подробный перечень предметов, которые могли изыматься в государственную казну.

Уголовный кодекс переквалифицировал некоторые составы преступлений. До 1921 г. почти всякая форма частной торговли определялась как спекуляция. Нэп внёс изменения в эти оценки, потребовалось искать новую грань между спекуляцией и допускаемой законом частной торговлей. По декрету СНК (июль 1921 г.) признаками спекуляции стали сговор с целью повышения цен, злостный невыпуск товаров на рынок и скупка-сбыт запрещённых к продаже товаров. Из прежнего понятия спекуляции выделились новые составы: контрабанда, нарушение торговых монополий, фальсификация товаров, ростовщичество.

С усилением законодательного регламентирования цен частного рынка законодатель вводил в Уголовный кодекс специальные статьи, предусматривавшие ответственность частных торговцев за нарушение этикетных и предельных цен. Нарушение договорных цен регламентировалось статьями Уголовного кодекса о нарушении общих договорных обязательств. Статья 130 Уголовного кодекса предусматривала ответственность частного контрагента, не исполнившего обязательства по договору с госорганом.

Судебная практика давала довольно широкое толкование ст. 128 Уголовного кодекса (о должностных преступлениях). В число субъектов этих преступлений включались не только должностные лица, но и частные лица («нэпманы») в качестве соучастников. Репрессии были обращены на «смычку хозяйственников и частных предпринимателей и посредников». Закон строго карал также взяточничество как вид экономической преступности.

Судебная практика зафиксировала несколько форм уклонения от налогов: по сговору, сокрытие источников доходов под чужой вывеской и за подставным лицом, путём использования двойной бухгалтерии, в форме организации «лжекооператива».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Влияние принципа целесообразности на правоприменительную деятельность сказалось в расширении прав суда толковать закон. При разработке уголовного кодекса выдвигалось даже предложение ограничиться одной общей частью Кодекса, предоставив суду самому определять вид и размеры наказания. Элементы правового нигилизма сочетались с тенденцией усилить репрессивную уголовную политику.

Таким образом, основными положительными чертами первого советского Уголовного кодекса являются:

1) Ясное раскрытие социальной природы советского уголовного законодательства, его задач, понятия преступления, обстоятельств, исключающих уголовную ответственность, целей наказания.

2) Реализация принципа вины восстановлением норм об умысле и неосторожности.

3) Гуманность и справедливость системы наказания.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1) История государства и права СССР: сборник документов. Ч. II / М., 1968.

2) Исаев И.А. История государства и права России: Учебник. – М.: Юристъ, 1999. – 608 с.

1 июня 1922 г. УК РСФСР вошел в силу. Это был самый краткий из всех известных в мировой истории уголовного права кодекс: всего 218 статей. Четвертую часть его занимали нормы Общей части. Это верный показатель содержательности и научности всякого УК, ибо именно в нормах Общей части выражаются принципы и общие положения ответственности за преступления. От их точности и полноты зависит ценность и уровень кодекса в целом. уголовный кодекс законодательство декрет

Принципиальной особенностью первого социалистического УК явилось раскрытие впервые в мировой истории уголовного законодательства материальной, т. е. социальной, сущности и назначения институтов и норм Общей части. Защита рабоче-крестьянского государства и общества от преступных посягательств четко и открыто объявлялась задачей УК (ст. 5). Преступление определилось как общественно опасное действие или бездействие, опасное не для абстрактной системы благ, а для рабоче-крестьянского правопорядка. В дефиниции преступления присутствует в неявном виде и правовой признак - противоправность, ибо говорится об опасности преступлений для правопорядка, т. е. порядка, охраняемого правом. Однако запрещенность преступлений уголовным законом не могла быть включена в понятие преступления из-за нормы об аналогии. Ст. 10 УК устанавливала:

"В случае отсутствия в Уголовном кодексе прямых указаний на отдельные виды преступлений наказания или меры социальной защиты применяются согласно статей Уголовного кодекса, предусматривающих наиболее близкие по важности и роду преступления, с соблюдением правил Общей части сего кодекса".

Относительно института аналогии состоялись бурные дискуссии. Председатель Малого Совнаркома, например, категорически высказывался против него. Аргументы "против": аналогия-это отступление от принципа законности, путь к судебному произволу, "взрыв" Особенной части УК. Победили доводы "за": аналогия нужна, так как четыре года советской власти, особенно с учетом спешки принятия УК, - срок, слишком малый для правильного прогноза возможных форм преступлений когда отсутствуют исторические аналоги социалистического ук.

Толкование учеными аналогии также не было однозначным. Одни, например М М. Исаев, считали, что аналогия носит чисто технический, а не принципиальный характер. Другие, например А.А. Пионтковский, полагали аналогию видом расширительного толкования уголовного закона. Третьи, например М.А. Чельцов-Бебутов и Н.В. Крыленко, признавали, что ст. 10 УК имеет "принципиальное значение в деле революционизирования права". Правы, конечно, были юристы, считавшие аналогию временной нормой. К сожалению, ее вынужденный и временный характер не был учтен в последующем законодательстве.

Помимо наказаний УК знал и меры социальной защиты. Система наказаний включала:

а) изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно;
б) лишение свободы со строгой изоляцией или без таковой;
в) принудительные работы без содержания под стражей;
г) условное осуждение;
д) конфискация имущества, полная или частичная;
е) штраф;
ж) поражение прав;
з) увольнение от должности;
и) общественное порицание;
к) возложение обязанности загладить вред.

Смертная казнь предусматривалась, но вне системы наказания, что подчеркивало ее исключительный и временный, "впредь до отмены Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом", характер.

Помимо наказания УК предусматривал меры социальной защиты двух видов: за деяния, не являющиеся преступлениями, и как дополнительные наказания. К первым относились помещение в учреждение для умственно и морально дефективных и принудительное лечение, ко вторым - воспрещение занимать ту или иную должность или заниматься той или иной деятельностью, а также удаление из определенного места (высылка). Следует сразу отметить, что дополнительные по содержанию меры наказания неверно было объединять с мерами, не являющимися наказаниями и применяемыми к не совершавшим преступлений лицам. Неясными оказались основания применения высылки до трех лет: к. лицу, признанному судом по своей преступной деятельности или по связи с преступной средой данной местности социально опасным. Если лицо виновно в "преступной деятельности", то за нее оно и должно нести наказание. Связь же с преступной средой может быть соучастием, укрывательством или недоносительством. Именно за такую уголовно противоправную связь и должно следовать наказание.

Статья 49 УК о высылке социально опасных лиц сослужила в последующих репрессиях 30-х годов весьма негативную роль. Не случайно по этой норме в проектах УК шли горячие споры: надо ли ее оставлять в УК или перенести в административное законодательство; правильно ли наряду с наказанием иметь меры социальной защиты; следует ли в ст. 7 УК помимо задачи правовой защиты государства трудящихся от преступлений включать указание на борьбу с социально опасными элементами? Столь серьезные просчеты в УК, как двойственность оснований уголовной ответственности (и преступление и социальная опасность элементов), раздвоение последствий совершения преступлений на наказания и меры социальной защиты с неопределенной природой высылки за "связь со средой" и прошлые судимости, сыграли в последующем роковую роль. И не только в 30-х годах, но еще и до вступления УК в силу.

Введение в ст. 7 УК понятия "социально опасные элементы" и в ст. 49 "мер безопасности" в виде высылки за не совершение преступлений находилось в очевидном противоречии с советским законодательством 1917- 1922 гг., с декретами, под которыми стояла подпись В.И. Ленина (Ульянова) и в которых подобные термины не употреблялись, а говорилось исключительно о наказании и неизменно "по степени вины".

Обоснованна гипотеза, что проектанты УК смешали административную ответственность с уголовной, объединив их термином "меры социальной защиты".

В том же 1922 г. последовало изменение УК в сторону дальнейшей гуманизации наказания в отношении несовершеннолетних и женщин. Постановлением 4-й сессии ВЦИК IX созыва 11 ноября 1922 г. определялось, что наказание несовершеннолетним в возрасте от 14 до 16 лет судом смягчается наполовину, а от 16 до 18 лет - на одну треть против наивысшего установленного соответствующими статьями УК предела. Смертная казнь к несовершеннолетним не применялась, равно как и к беременным женщинам.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Контрольная работа по

Истории отечественного государства и права

Студента 1 курса группы

ОЦП отделения

Института (филиала)

МГЮА в г. Кирове

Прозоровой Ольги Владимировны

Вариант 13

«Уголовный кодекс РСФСР 1922 г.»

Прозорова О.В.

Введение

Заключение

Введение

УК РСФСР 1922 г. явился итогом не только сложнейших работ по кодификации уголовного законодательства и обобщения судебной и следственной практики первых лет после установления советской власти, но и научного осмысления специфики уголовной политики, ее задач, методов и средств осуществления, обусловленных сменой политического строя, системы ценностей, в охране которых было заинтересовано государство. Общая часть Кодекса в концентрированном виде отражала такую политику.

Наряду с выражением духа эпохи, издание Кодекса стало существенным этапом в развитии отечественного уголовного права. В том виде, в котором он был принят, Кодекс, разумеется, подлежал корректировке даже с позиций своего времени, но вместе с тем закреплял фундаментальные основы уголовного законодательства.

УК РСФСР 1922 г. имел принципиальное значение для становления и развития советского уголовного законодательства. Весьма небольшой исторический этап его действия интересен как в плане сравнения с современным периодом и преобладающими сейчас уголовно-правовыми взглядами, нашедшими выражение в действующем уголовном законе, так и с точки зрения преемственности в развитии значительного числа уголовно-правовых институтов и положений.

Чистяков О.И. «История государства и права России». Часть I, Издание третье переработанное и дополненное М.: Юристъ, 2006 г.

1. Общая часть УК РСФСР 1922 года

В законодательстве складывается четкое деление на Общую и Особенную части уголовного права. В дореволюционных кодексах, в том числе даже в Уголовном уложении 1903 г., были главы, в которых рассматривались вопросы общего учения о преступлении, однако специальная Общая часть не существовала. Впервые четкое деление на Общую и Особенную части появилось в Уголовном кодексе РСФСР 1922 г.

В Общей части УК РСФСР 1922 г. были обобщены основные уголовно-правовые идеи советской школы уголовного права, рожденной на основе синтеза различных теорий с представлениями руководителей страны о специфике, задачах, методах и средствах уголовной политики при построении социалистического общества. При этом идеологическая сторона Кодекса подчас превалировала над юридической. Это проявлялось и в задаче Кодекса, и в содержании мер социальной защиты, и в аксиологии уголовно-правовой охраны. В результате он явился весьма политизированным документом, нацеленным на осуществление классово дифференцированной уголовной репрессии.

В УК дается общее понятие преступления. Указывается его главная характерная черта - общественная опасность (ст. 6). Из нее вытекает и другая особенность - противоправность, т.е. преступными признаются только те деяния, которые запрещены уголовным законом, прежде всего самим УК. Однако сам признак противоправности четко не прописывался.

Уголовный кодекс 1922 г. не только игнорировал признак противоправности преступного деяния, но и не рассматривал таковое как единственное основание уголовной ответственности. Думается, в данном случае имеет место влияние социологической и антропологической теорий, а также политической целесообразности репрессии в отношении классовых врагов. Карательные органы были достаточно свободны в своей деятельности.

Советская правовая школа в стремлении к изменению уголовно-правовой идеологии пыталась показать несостоятельность понятия «вины» в уголовном праве. В качестве основания применения наказания выдвигалась социальная опасность преступника и его деяния. При определении меры воздействия лицу, совершившему преступление, суд должен был оценивать степень и характер общественной опасности, личность преступника и совершенное им деяние.

Основания уголовной ответственности в указанном кодексе были предельно размыты. В качестве таковых могли рассматриваться, помимо состава преступления, социальная опасность преступника и его деяния. Причем каждого из указанных оснований в отдельности было вполне достаточно.

Преступными по закону признаются только виновные действия, т.е. умышленные или неосторожные. Правда, в УК делается одно небольшое исключение: ст. 49 позволяет высылать сроком до трех лет лиц, не виновных в преступлении, но лишь связанных с преступной средой, причем только по приговору суда.

Наконец, особенностью, отличающей преступление от других неправомерных деяний, является наказуемость. В УК РСФСР 1922 г. вносится некоторое терминологическое новшество, наряду с термином "наказание" вводится понятие "меры социальной защиты", причем наказание рассматривается как разновидность таких мер. Это новшество исходит из учения социологической школы права, по которому общество, применяя репрессию, защищается от преступности и преступника. Подчеркивается, следовательно, оборонительный, а не карательный характер уголовной репрессии, но Кодекс не отказывается и от традиционного термина "наказание".

Наказания могли применяться только за преступления, в которых была обнаружена вина совершившего, в то время как для реализации мер социальной защиты ее установления не требовалось. Факультативность вины как признака, лежащего в основании уголовной ответственности, во многом определила и подход к преступлению и наказанию, когда вместо воздаяния за совершенное деяние, осуществлялась защита (оборона), а исправление осужденного не предполагалось. Криминогенные факторы существовали, по мнению разработчиков УК, не во внутренних установках и свойствах личности, а только вовне, в окружающей ее социальной действительности.

Уголовный кодекс 1922 г. повысил минимальную возрастную границу уголовной ответственности. В соответствии с п. 18 этого закона наказание не применялось к малолетним до 14 лет, а также к несовершеннолетним от 14 до 16 лет. Однако в исключительных случаях, когда комиссия по делам несовершеннолетних приходила к выводу о недостаточности применения к лицам в возрасте от 14 до 16 лет мер медико-педагогического воздействия, эти несовершеннолетние могли быть привлечены к уголовной ответственности.

2. Виды преступлений по УК РСФСР 1922 года

Особенная часть состояла из 8 глав, в которых были систематизированы преступления по видам, их общественной опасности и значимости борьбы с ними со стороны государства.

К ним относились:

Государственные преступления (контрреволюционные преступления и преступления против порядка управления);

Должностные преступления;

Преступления, связанные с нарушением отделения церкви от государства;

Хозяйственные преступления;

Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности;

Имущественные преступления;

Воинские преступления.

Наиболее опасными государственными преступлениями являются контрреволюционные преступления. Контрреволюционным признавалось всякое действие, направленное на свержение завоевание пролетарской революцией, власти рабоче-крестьянских Советов и правительства, а так же помощь той части международной буржуазии, которая стремилась к свержению советского строя путем блокады, шпионажа и другими средствами.

Назначение наказания должно было производиться судебными органами согласно их социалистическому правосознанию с соблюдением УК.

Первый Уголовный кодекс РСФСР, принятый в 1922 году, широко дифференцировал ответственность за посягательства на жизнь человека. Прежде всего преступления против жизни были разграничены по объекту посягательства. Если объектом преступления выступала только жизнь человека, то это преступление признавалось убийством. В тех же случаях, когда наряду с жизнью преступление посягало и на другой объект, оно было отнесено в Уголовном кодексе к соответствующим главам. Например, ст. 64 УК (отнесенная к гл. 1 «Государственные преступления») предусматривала ответственность за «участие в выполнении в контрреволюционных целях террористических актов, направленных против представителей Советской власти и деятелей революционных рабоче-крестьянских организаций»; ст. 65 УК -- за диверсию (взрывы, поджоги, связанные с человеческими жертвами); ст. 76 УК -- за бандитизм, состав которого охватывал и лишение жизни.

Такой подход к отграничению убийства от других преступлений, посягающих наряду с жизнью и на иные общественные отношения, выдержал проверку временем, он сохранен и в действующем уголовном законодательстве.

Дифференцированно устанавливалась ответственность за преступления против жизни и в рамках гл. V УК «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности». В разд. I «Убийство» предусматривалась ответственность: за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах (ст. 142); за умышленное убийство без отягчающих обстоятельств (ст. 143); за умышленное убийство при смягчающих обстоятельствах (ст. ст. 144 и 145); за неосторожное убийство (ст. 147). В этом же разделе УК предусматривалась ответственность за содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо неспособного понимать свойства или значение им совершаемого или руководить своими поступками, если самоубийство или покушение на него последовали (ст. 148).

В числе обстоятельств, отягчающих умышленное убийство, в ст. 142 УК предусматривались:

а) корысть, ревность (при отсутствии сильного душевного волнения) и другие низменные побуждения;

б) убийство лицом, уже отбывшим наказание за умышленное убийство или весьма тяжкое телесное повреждение;

в) убийство способом, опасным для жизни многих людей или особо мучительным для убитого;

г) убийство с целью облегчить или скрыть другое тяжкое преступление;

д) убийство лицом, на обязанности которого лежала особая забота об убитом;

е) убийство с использованием беспомощного положения убитого. За умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах предусматривалось наказание в виде лишения свободы на срок не ниже 8 лет со строгой изоляцией.

Система преступлений имела некоторое сходство с той, которая существовала в России до революции. Конечно, в ней отсутствовали преступления против церкви, стоявшие раньше на первом месте, зато следующие рода преступлений располагались примерно по традиционной схеме, т.е. наиболее тяжкими считались деяния, затрагивающие государственный или общественный интерес, а преступления против личности стояли ближе к концу Кодекса. Так, в УК РСФСР 1922 г. схема родов преступлений выглядела следующим образом: государственные преступления, должностные, нарушение правил об отделении церкви от государства, хозяйственные, против личности, имущественные, воинские.

Уголовный кодекс 1922 г. устанавливал ответственность и за посягательства на избирательную систему социалистического государства. В ст. 104 Кодекса, например, предусматривалась ответственность за участие в выборах лиц, не имеющих на то права (в частности, к таким лицам относились осужденные судом к лишению избирательных прав).

Названный Уголовный кодекс содержал также и нормы, призванные сохранять личные права и свободы граждан. Так, ст. 135 УК 1922 г. признавала преступлением выселение из жилища рабочих и государственных служащих иначе, как по приговору суда. Статьи 119-125 Кодекса устанавливали наказуемость преступных посягательств на свободу совести и вероисповедания.

Уголовный кодекс 1922 г. содержал две нормы, призванные обеспечить охрану природы. В гл. 8, озаглавленной так же, как и в Уголовном уложении, "О нарушении постановлений, ограждающих народное благосостояние" была, в частности, предусмотрена ответственность за нарушение установленных законом или обязательным постановлением правил об охоте и рыбной ловле (ст. 220-а)*(514).

В гл. 2 УК "О преступлениях против порядка управления" предусматривалась ответственность за нарушение законов и обязательных постановлений, изданных в интересах охраны лесов от хищений и истребления (ч. 1 ст. 99), а также за ведение лесного хозяйства с нарушением установленных планов или разработка недр земли с нарушением установленных правил (ч. 3 ст. 99)*(515).

3. Наказания по УК РСФСР 1922 года

уголовный правовой преступление ответственность

Наказания и меры социальной защиты образовывали в УК РСФСР 1922 г., по сути, две самостоятельные системы карательных мер с одними и теми же функциями и целями.

УК предусматривал довольно широкую систему наказаний в зависимости от степени общественной опасности преступления и самого преступника:

o Изгнание из пределов СССР на срок или бессрочно;

o Лишение свободы от строгой изоляции или без таковой;

o Принудительные работы без содержания под стражей;

o Условное осуждение;

o Конфискация имущества - полная или частичная;

o Поражение прав;

o Увольнение от должности;

o Общественное порицание;

o Возложение обязанности загладить вред.

o Высшей мерой наказания признавался расстрел, который не входил в перечень наказаний и являлся временной мерой наказания.

Другой особенностью УК является противоречивая система наказаний. Говоря о системе наказаний, следует обратить внимание, на то, что максимальный срок заключения составлял 5 лет, исключение составляли умышленные преступления (8 лет). Расстрел как высшая мера наказания применялась к таким преступлениям как контрреволюционные выступления, бандитизм и разбой, хищения в особо крупных размерах. По мнению большевиков, эти преступления представляли собой наибольшую опасность для общества. Но следует обратить внимание, что только разбой относиться к преступлениям против личности, а остальные преступления относятся к государственным преступлениям. Здесь так же прослеживаться первостепенность государства над личностью.

УК не предусматривал баланса между максимальным сроком лишения свободы и расстрелом. Состав преступлений 19 статей УК предусматривал в качестве санкции меру наказания - расстрел, из которыз состав 13 статей предусматривает возможность замены расстрела лишением свободы от 5 лет и ниже (при наличии смягчающих обстоятельств). Состав 11 статей УК предусматривал расстрел в качестве санкции при отягчающих вину обстоятельствах.

Расстрел не предусматривался за имущественные и преступления против личности (кроме разбоя), что служит еще одним доказательством того, что интересы государства стоят выше интересов граждан.

Максимальный срок наказания в 5 лет не способствовал цели наказаний и не изменил криминогенной ситуации в стране.

УК был первой попыткой создания базы уголовного законодательства в советском государстве и не совсем удачной, так как на протяжении определенного времени в него вносились изменения.

УК 1922 г. предусматривает в качестве меры наказания поражение прав. Эта мера раскрывалась еще Декретом СНК от 5 мая 1921 г..

УК содержит широкий перечень этих мер, позволяющий суду дифференцированно подходить к выбору формы репрессии, в качестве высшей меры наказания предусматривается смертная казнь в форме расстрела, применяемая, однако, только по делам, подсудным революционным трибуналам. Следующим по тяжести УК считал изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно. Далее следуют традиционные наказания: лишение свободы, принудительные работы, конфискация имущества и т.п. Следует отметить такую гуманную меру, как условное осуждение.

Заключение

В сфере определения преступности и наказуемости, разработки новой системы уголовно наказуемых деяний Уголовный кодекс РСФСр 1922 г. явился итогом всей предшествующей законодательной деятельности Советского государства. Был определен круг объектов, на которые посягали данные преступления. Некоторые составы преступлений были разработаны на столько хорошо, что они не утратили своего значения и в настоящее время. Применительно к другим составам можно сказать, что они послужили основой, которая в дальнейшем позволила существенно усовершенствовать общие понятия и юридические признаки соответствующих преступлений.

Кроме обобщения огромного нормативного материала, его несомненным достоинством стало то, что кодификация 1922 г. воплотила в себе опыт практики народных судов и революционных трибуналов, устранили многие пробелы и коллизии в уголовно-правовом регулировании, вызывая к жизни новые (унифицированные) виды уголовно-правовых запретов.

УК 1922 г. сыграл исключительно важную роль в возникновении и развитии уголовного права не только в России, но других республиках СССР, став для них своеобразным эталоном, во многом определил направление эволюции отечественного уголовного законодательства.

Уголовный кодекс 1922 г. Впервые появляется четкое деление на Общую и Особенную части. В общем понятии преступления указывались его главные черты - общественная опасность и противоправность, преступными признавались только виновные действия. Вводилось понятие аналогии; при отсутствии прямых указаний на отдельные виды преступлений, могли применяться сходные нормы УК.

Список использованной литературы:

Уголовный кодекс РСФСР 1922 n^a.www.hrono.ru

Исаев И.А. История государства и права России. - М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2006.

Зуева. М. Н. «История России с древности до наших дней»/Пособие для поступающих в вузы. - М.: Издательство «Высшая школа», 1994.

Сырых В.М. История государства и права России. Советский и современный периоды: учебное пособие/ В.М. Сырых.- М. 2000

Титов Ю.П. История государства и права России. - М.: «ПРОСПЕКТ», 2000.-472 с.

Чистяков О.И, «История государства и права России». Часть I. Издание третье переработанное и дополненное М.: Юристъ, 2006 г.

Размещено на Allbest.ru

...

Подобные документы

Теоретические основы, понятия, виды, признаки, состав, объект и субъект воинского преступления, история уголовной ответственности за воинские преступления. Воинские должностные преступления как специальный субъект преступления, их профилактика.

дипломная работа , добавлен 07.11.2011

Теория уголовного права. Понятие и значение состава преступления по уголовному праву Республики Казахстан. Признаки состава преступления. Основные виды составов преступлений. Основания уголовной ответственности. Развитие уголовного законодательства.

курсовая работа , добавлен 10.11.2011

Понятие и виды уголовной ответственности. Определения уголовной ответственности. Признаки уголовной ответственности. Уголовная ответственность и уголовно-правовые отношения. Прекращение уголовной ответственности. Основание уголовной ответственности.

реферат , добавлен 20.10.2008

Виды, основания, дифференциация уголовной ответственности, их формы реализации и отличия от других видов юридической ответственности. Характеристика актуальных проблем уголовной ответственности, включающая в себя категории и доктрины уголовного права.

курсовая работа , добавлен 20.12.2015

Понятие и назначение уголовного законодательства, права и нормы, отраженные в законодательстве Украины. Уголовная ответственность как один из видов юридической ответственности, ее виды и порядок реализации. Состав преступления, его элементы и объекты.

контрольная работа , добавлен 15.05.2010

Характеристика уголовно-правовых норм, регламентирующих ответственность организатора преступления. Анализ принципов уголовного права: законности, равенства перед законом, личной ответственности, гуманизма. Ответственность организатора преступления.

контрольная работа , добавлен 31.01.2013

Преступления, посягающие на свободу личности в истории уголовного права, их уголовно–правовая характеристика и проблемы уголовной ответственности. Понятие и основание уголовной ответственности. Личная физическая свобода, как правовая категория.

дипломная работа , добавлен 01.11.2008

Особенности применения объективных признаков преступления для определения основания уголовной ответственности и квалификации конкретного деяния. Уголовно-правовая характеристика действия или бездействия. Правовая оценка общественно опасного последствия.

контрольная работа , добавлен 12.04.2013

Основания уголовной ответственности, характеризующей черты российского уголовного законодательства и обеспечивающего реализацию уголовно-правовых принципов. Юридическая природа освобождения от уголовной ответственности лица, совершившего преступление.

курсовая работа , добавлен 20.12.2015

Кража как категория уголовного права, ее виды, общая характеристика и квалифицирующие признаки. Сущность, объективная и субъективная стороны преступного деяния. Уголовно-правовой анализ состава преступления. Состояние, структура и динамика краж в России.