Американский антрополог Ф. Бок во введении к сборнику "Культурный шок" дает такое определение культуры: «Культура в широком смысле слова - это то, через что ты становишься чужаком, когда покидаешь свой дом. Культура включает все убеждения и все ожидания, которые высказывают и демонстрируют люди... Когда ты в своей группе, среди людей, с которыми разделяешь общую культуру, тебе не приходится обдумывать и проектировать свои слова и поступки, ибо все вы - и ты, и они - ведете себя в принципе все равно, знаете, чего ждать друг от друга. Но находясь в чужом обществе, ты испытывать трудности, ощущение беспомощности и дезориентированности, что можно назвать культурным шоком ".
Суть культурного шока - конфликт старых и новых культурных норм и ориентаций: старых, характерных индивиду как представителю того общества, которое он покинул, и новых, в которое он прибыл. То есть, культурный шок - это конфликт двух культур на уровне индивидуального сознания.
На основе многочисленных исследований коммуникации культур западными учеными (М. Беннет и др.) Определены шесть типов реакции на другую культуру. В поведении одного и того же человека в зависимости от ситуаций и задач отрабатываются различные поведенческие установки, изменяющиеся по мере накопления жизненного опыта и знаний.
Отрицание различий культур - тип восприятия, основанный на уверенности в том, что все люди в мире делятся (или обязаны разделять) одни и те же убеждения, установки, нормы поведения, ценности. Это типичная позиция обывателя, убежденного, что все должны думать и поступать так же как он. Однако отрицание как тип реакции на другую культуру со временем обычно претерпевает изменения. В этом случае отрицание может модифицироваться в защитную реакцию.
Защита собственной культурной преимущества - тип восприятия, в основе которого является признание существования других культур, но в то же время складывается устойчивое представление о том, что ценности и обычаи чужой культуры является угрозой для привычного порядка вещей, мировоззренческих основ, образа жизни, сформировавшийся. Это достаточно активная (порой агрессивная) позиция, реализуемой в утверждении непременного собственного культурного превосходства и пренебрежении к другим культурам.
Межкультурные различия при защитной реакции отчетливо фиксируются как негативные стереотипы другой культуры. Все люди оказываются разделенными по признаку «мы» (хорошие, правильные, культурные и др.) И «они» (полная противоположность). В то же время ряд негативных характеристик, как правило, приписывается всем членам инокультурных группы и каждому из них в отдельности. Типичные ситуации, когда формирование защитной реакции практически неизбежно: контакты представителей разных рас, внешне, физически отличаются друг от друга; взаимодействие групп иммигрантов и коренного населения; адаптация отдельных «чужаков» в новой культуре студентов и специалистов, рабочих, обучающихся и работающих за рубежом, сотрудников международных организаций и иностранных компаний и др.
Казалось бы, что люди разных рас, национальностей или конфессий обязательно найдут общий язык, если вступят в прямой контакт, познакомятся поближе. Однако при низком уровне межкультурной компетентности, которым характеризуется "защитное" восприятие чужой культуры, происходит нечто противоположное: негативные стереотипы и проявления агрессивности лишь усиливаются. Формирование защитной модели поведения и восприятия происходит как непосредственно, в межличностном общении, так и через социальные институты (культурные, образовательные, воспитательные, политические и др.).
Минимизация культурных различий - достаточно распространенный, по западным меркам, способ восприятия других культур. Им характеризуют признание возможности существования инокультурных ценностей, норм, форм поведения и поиск общих объединяющих черт. Такой была типичная реакция советского человека на межкультурные различия внутри страны, когда ценностное содержание национальных культур, этнических и религиозных групп проявлялся через стереотипизированные общесоветской символы (об этом свидетельствует известная формулировка «новая историческая общность людей - советский народ").
Гораздо реже по сравнению с описанными типами межкультурного восприятия (даже при стабильной ситуации, тем более в условиях кризиса) встречаются варианты позитивного отношения к межкультурным различиям, когда человек способен принять существование другой самобытной культуры, адаптироваться к ней или интегрироваться в нее.
Культурный конфликт является столкновением ценностей доминирующей культуры и субкультуры. Культурный конфликт - причина культурных изменений. Культурный конфликт приобретает различной формы:
- Аномия - разрушение культурного единства из-за отсутствия четких социальных норм. Процесс распада доминирующей системы ценностей обычно связан с ослаблением влияния религии и политики, что приводит к распаду этических принципов;
- "Культурное отставание" - состояние, при котором изменения в материальной сфере опережают возможности нематериальной культуры (обычаев, традиций, законов, убеждений) приспособиться к ним;
- Господство чужой культуры - навязывание собственной культуры другим обществам. Конфликт возникает из-за несовместимости ценностей таких культур.
По мнению Ф. К. Бока, существуют пять способов решения этого конфликта . Первый способ можно условно назвать геттоизации (от слова гетто). Он реализуется в ситуациях, когда индивид прибывает в другое общество, но пытается или оказывается вынужденным (по незнанию языка, природную робость, вероисповедания или по определенным другим причинам) избегать всякого соприкосновения с чужой культурой. В этом случае он стремится создать собственное культурную среду - окружение соплеменников, отгораживаясь этим окружением от влияния инокультурных среды.
Практически в любом крупном западном городе существуют изолированные и замкнутые районы, населенные представителями других культур. Это китайские кварталы или целые Чайнатауна, кварталы или районы, где проживают выходцы из мусульманских стран, индийские кварталы и др. Такие примеры можно привести и в Украине. В Херсонской и Донецкой областях поселениями компактно проживают греки, в Одесской - болгары, в Крыму - крымские татары.
Второй способ решения конфликта культур - ассимиляция, по сути, противоположная геттоизации. В случае ассимиляции индивид, наоборот, полностью отказывается от своей культуры и стремится целиком усвоить необходимый для жизни культурный багаж чужой культуры. Обычно, это не всегда удается. Причиной осложнений становится или недостаточная пластичность индивида, или сопротивление культурной среды, членом которого он намерен стать. Такое сопротивление наблюдалось, например, в некоторых европейских странах (во Франции, Германии) применительно к новым эмигрантов из Украины, России и стран СНГ, желающих ассимилироваться там и стать гражданами этих стран. Даже при условии успешного овладения языком и достижения приемлемого уровня повседневной компетентности, среда не принимает их как своих, они постоянно "выталкиваются" в ту среду, которую можно назвать невидимым гетто - в круг соплеменников и "спивкультурникив", вынужденных вне работы общаться только между собой. Разумеется, для детей таких эмигрантов, включенных в инокультурных среду с раннего детства, ассимиляция не проблема.
Третий способ решения культурного конфликта - промежуточный - заключается в культурном обмене и взаимодействии. Для того, чтобы обмен осуществлялся адекватно, то есть принося пользу и обогащая обе стороны, нужны благожелательность и открытость с обеих сторон, что на практике случается, к сожалению, очень редко, особенно, если стороны изначально неравны: одна - автохтоны, другая - беженцы или эмигранты. Результаты такого взаимодействия не всегда очевидны в самый момент его осуществления. Они становятся видимыми и весомыми лишь по прошествии значительного времени.
Четвертый способ - частичная ассимиляция, когда индивид жертвует своей культурой в пользу инокультурных среды частично, то есть в какой-то одной из сфер жизни: например, на работе руководствуется нормами и требованиями инокультурных среды, а в семье, на решение, в религиозной сфере - нормами своей традиционной культуры. Такая практика преодоления культурного шока, пожалуй, самая распространенная. Эмигранты чаще всего ассимилируются частично, разделяя свою жизнь как на две неравные половины. Как правило, ассимиляция оказывается частичной в случае, если невозможна полная Геттоизация или когда по разным причинам невозможна полная ассимиляция. Но она может быть также вполне намеренным позитивным результатом обмена и взаимодействия культур.
Пятый способ преодоления конфликта культур - колонизация. Определить механизм колонизации в самом общем виде очень просто. О колонизации можно говорить тогда, когда представители чужой культуры, прибыв в страну, активно навязывают населению свои ценности, нормы и модели поведения.
В этом контексте термин колонизация не имеет политическое звучание и не имеет оценочного характера, а просто описанием типа взаимодействия культурных и ценностных систем. Колонизация в политическом смысле является лишь одной из многочисленных форм культурной колонизации, причем не самой действенной формой, поскольку часто преобразования какого-либо государства или территории в колонию сопровождалось НЕ столько культурной колонизацией, сколько геттоизации прибывших, которые жили почти не соприкасаясь с автохтонной культурой, а потому практически не влияя на нее. Другой формой культурной колонизации (гораздо более действенной) практика помощи слаборазвитым странам, широко распространилась, со стороны индустриальных государств. Например, когда западная фирма осуществляет строительство ирригационного канала в засушливой африканской или ближневосточной стране, она не только внедряет новые модели технологической и организационной культуры, к которой вынуждены приспосабливаться и которую вынуждены усваивать туземные рабочие, используемые на сооружении канала, но и вносит глубокие изменения в культуру земледелия, которое начинает функционировать по западным моделям и технологиям, и в то же время кардинально меняется социальная и культурная организация общества в целом.
Культурная колонизация возможна не только в слаборазвитых странах. Формой культурной колонизации стала определенная американизация жизни в Западной Европе после Второй мировой войны, выразилась в широком распространении образцов и моделей поведения, характерных американской (прежде всего массовой) культуре. Западная Украина только в течение прошлого века пережила четыре волны культурной колонизации. Первая из них связана с польской и австрийской интервенцией, вторая с советской индустриализацией, полностью изменила уклад жизни и в селе, и в городе, внедрила радикально новые культурные формы и жизненные стили. С третьей волной колонизации связано активное внедрение и усвоения во всех сферах жизни: от секса до бизнеса, от кулинарной практики в государственной организации западных по происхождению ценностей, норм, поведенческих и организационных моделей.
В социальных и политических науках такие процессы описываются термином модернизация, имеющий оценочный характер и предполагает, что новые модели, пришедшие на смену старым, имеют современный характер, который соответствует высшей степени развития. Срок культурная колонизация в ценностном отношении -нейтральний, он лишь обозначает и описывает процесс замещения собственных норм, ценностей, моделей и образцов поведения соответствующими нормами, ценностями, моделями и образцами, пришедшие извне, с инокультурного среды.
В современной социологии и антропологии есть и другие попытки типологизации межкультурных взаимодействий. Так, Η. К. Иконникова, основываясь на разработках западных исследователей, предлагает усложненный вариант типологии, основанный на линейной схеме прогрессивного развития взаимного восприятия культур-контрагентов :
Игнорирование различий между культурами;
Защита собственной культурной преимущества;
Минимизация различий;
Принятие существования межкультурных различий;
Адаптация к другой культуре;
Интеграция и в родную, и в другую культуры.
Сильная сторона этой типологии заключается в раскрытии социально-психологического содержания взаимодействия культур и в двухуровневой ступенчатой дифференциации установок взаимного восприятия, слабой ее стороной является упрощенный подход к социальной и культурной ситуации взаимодействия.
Структурообразующую роль в межэтническом общении играют существующие межэтнические границы, которые сами подвержены трансформации за счет действия разнообразных факторов как геополитического (единое политико-административное пространство, близость территориальных границ, экономическое взаимодействие и т.д.), так и культурологического характера (обычаи, традиции, историческое прошлое, конфессиональная принадлежность и т.д.). В свою очередь, от степени подвижности этнических границ существенным образом зависит выбор той или иной поведенческой стратегии, избираемой этнической группой в тех или иных ситуациях межэтнического контакта, возникающих на разных планах и уровнях общественной жизни.
Таким образом, подвижность этнических границ и выбор конкретной групповой поведенческой стратегии в межэтническом взаимодействии в значительной мере детерминированы сложным комплексом взаимообусловленных и сопряженных факторов как объективного, так и субъективного свойства, среди которых немаловажную роль наряду с этническими стереотипами и ценностными установками играет тот или иной тип этнической идентичности.
Этническая идентичность, будучи социально обусловленным конструктом, имеет свойство трансформироваться в зависимости от конкретных социально-политических реалий и варьирует в широком диапазоне от гипо- до гиперидентичности. Крайние формы изменения позитивной этнической идентичности одинаково опасны для всей системы межэтнических отношений, нарушая, с одной стороны, коммуникативный баланс между взаимодействующими этническими общностями и нивелируя культурное своеобразие этноса - с другой.
Теоретическое осмысление процессов, происходящих в столь деликатной сфере человеческого бытия, какой являются межэтнические отношения, должно стать основой для выработки властными структурами различного уровня действий, адекватных современным реалиям общественной жизни. В нынешней ситуации обсуждаемые проблемы блокированы наличием более существенных, лежащих в той же области, но сохраняющих тенденцию к проявлению в форме межэтнического конфликта. Со временем, будем надеяться, они все же разрешатся, однако временно скрытые трудности могут обозначиться в неожиданном ракурсе. Между тем, неожиданностей можно избежать уже сегодня, не только выстраивая региональную политику и проводя соответствующие мероприятия в русле урегулирования уже проявившихся конфликтов, но и налаживая повседневную работу по профилактике возможных, что в действительности является двумя сторонами одного и того процесса.
Существует пять способов разрешения способы разрешения межэтнических конфликтов.
Первый способ можно условно назвать гетгоизацией (от слова "гетто"). Он реализуется в ситуациях, когда человек прибывает в другое общество, но старается или вынужден (из-за незнания языка, природной робости, иного вероисповедания или по каким-либо другим причинам) избегать всякого соприкосновения с чужой культурой. В этом случае он старается создать собственную культурную среду - окружение соплеменников, отгораживаясь этим окружением от влияния инокультурной среды.
Практически в любом крупном западном городе существуют более или менее изолированные и замкнутые районы, населенные представителями других культур. Это китайские кварталы или целые чайнатауны, это кварталы или районы, где поселяются выходцы из мусульманских стран, индийские кварталы и т. д. Например, в берлинском районе Кройцберг в процессе многих десятилетий миграции турецких рабочих и интеллектуалов-беженцев возникла не просто турецкая диаспора, но своего рода гетто. Здесь большинство жителей - турки, и даже улицы в этом районе имеют турецкий облик, который придают им реклама и объявления почти исключительно на турецком языке, турецкие закусочные и рестораны, турецкие банки и бюро путешествий, представительства турецких партий и турецкие политические лозунги на стенах. В Кройцберге можно прожить всю жизнь, не сказав ни слова по-немецки.
Второй способ разрешения конфликтов - ассимиляция, противоположная по сути геттоизации. В случае ассимиляции индивид полностью отказывается от своей культуры и стремится целиком усвоить необходимый для жизни багаж чужой культуры. Конечно, это не всегда удается. Причиной затруднений оказывается либо недостаточная пластичность личности самого ассимилирующегося, либо сопротивление культурной среды, частью которой он намерен стать.
Такое сопротивление встречается, например, в некоторых европейских странах (во Франции, в Германии) по отношению к новым эмигрантам из России и стран СНГ, которые хотят стать своими среди немцев или французов. Даже при условии успешного овладения языком и достижения приемлемого уровня повседневной компетентности среда не принимает их как своих, они постоянно "выталкиваются" в ту среду, которую по аналогии с невидимым колледжем (термин социологии) можно назвать невидимым гетто - в круг соплеменников и "сокультурников", вынужденных вне работы общаться только друг с другом. Разумеется, для детей таких эмигрантов, включенных в инокультурную среду с раннего детства, ассимиляция не составляет проблемы.
Третий способ разрешения конфликтов - промежуточный, состоящий в культурном обмене и взаимодействии. Для того чтобы обмен осуществлялся адекватно, то есть приносил пользу и обогащал обе стороны, нужны благожелательность и открытость с обеих сторон, что на практике встречается, к сожалению, чрезвычайно редко, особенно если стороны изначально неравны: одна - автохтоны, другая - беженцы или эмигранты. Тем не менее примеры такого удавшегося культурного взаимодействия в истории есть: это гугеноты, бежавшие в Германию после ужасов Варфоломеевской ночи, осевшие там и многое сделавшие для сближения французской и немецкой культур; это немецкие философы и ученые, покинувшие Германию после прихода к власти нацистов и сумевшие внести весомый вклад в развитие науки и философии в англоязычных странах, существенно изменившие там интеллектуальный климат и повлиявшие на развитие общественной жизни вообще. Вообще же результаты такого взаимодействия не всегда очевидны в самый момент его осуществления. Они становятся видимыми и весомыми лишь по прошествии значительного времени.
Четвертый способ решения конфликтов - частичная ассимиляция, когда индивид жертвует своей культурой в пользу инокультурной среды в какой-либо одной из сфер жизни: например, на работе он руководствуется нормами и требованиями инокультурной среды, а в семье, на досуге, в религиозной сфере - нормами своей традиционной культуры. Такая практика преодоления культурных противоречий, пожалуй, наиболее распространена. Эмигранты обычно ассимилируются частично, разделяя свою жизнь как бы на две неравные половины. Как правило, ассимиляция оказывается частичной либо когда невозможна геттоизация, полная изоляция от окружающей культурной среды, либо когда по разным причинам невозможна полная ассимиляция. Но частичная ассимиляция может быть также вполне намеренным позитивным результатом межэтнического взаимодействия.
И, наконец, пятый способ разрешения конфликтов - культурная колонизация. Определить механизм колонизации в самом общем виде очень просто. О колонизации можно вести речь тогда, когда представители чужого этноса, прибыв в страну, активно навязывают титульному этносу собственные ценности, нормы и модели поведения.
При этом имеется в виду не колонизация в политическом смысле, которая является лишь одной из многочисленных форм культурной колонизации, причем не самой действенной ее формой. Известно, что превращение какого-то государства или территории в колонию часто сопровождалось не столько культурной колонизацией, сколько геттоизацией пришельцев, которые жили, почти не соприкасаясь с автохтонной культурой, а потому практически не воздействуя на нее.
Гораздо более действенной формой культурной колонизации является широко распространившаяся практика помощи слаборазвитым странам со стороны индустриальных государств. Например, когда западная фирма осуществляет строительство ирригационного канала в засушливой африканской или ближневосточной стране, она не только внедряет новые модели технологической и организационной культуры, к которой вынуждено приспосабливаться и которую вынуждено усваивать местное население, работающее на постройке канала, но и вносит глубокие изменения в культуру земледелия, которое начинает функционировать по западным моделям и технологиям. А вместе с этим кардинально изменяется социальная и культурная организация общества в целом.
В разрешении конфликтной ситуации наиболее эффективно прерывание конфликта, которое позволяет расширить действие прагматических подходов к его урегулированию. И что тоже очень важно, в результате этого меняется эмоциональный фон конфликта, снижается накал страстей, идут на спад психозы, ослабевает общая консолидированность групп, участвующих в конфликте.
Особые правила существуют и в переговорном процессе. Для того чтобы добиться успеха, этот процесс нужно прежде всего прагматизировать. Прагматизация переговоров состоит в разделении глобальной цели на ряд последовательных задач. Обычно стороны бывают готовы заключить перемирие для решения наиболее важных вопросов: для захоронения погибших, обмена пленными. Затем переходят к наиболее актуальным экономическим и социальным вопросам. Политические вопросы, особенно имеющие символическое значение, решают в последнюю очередь. Однако бывают и такие случаи, когда переводу конфликта в стадию переговоров мешает личностная позиция лидеров.
Переговоры должны вестись таким образом, чтобы каждая сторона стремилась найти удовлетворительные решения не только для себя, но и для партнера. Как говорят конфликтологи, надо сменить модель "выигрыш - проигрыш" на модели "выигрыш - выигрыш" или "проигрыш - проигрыш". Каждый шаг в переговорном процессе следует закреплять документально.
Полезным считается участие в переговорах посредников и медиаторов. В особо сложных ситуациях легитимность договоренностям придает участие представителей международных организаций.
Урегулирование конфликтов - это всегда очень сложный процесс, граничащий с искусством. Поэтому все возможные усилия должны быть сконцентрированы на предупреждении конфликтов. Ведь даже худой мир всегда предпочтительнее доброй ссоры, особенно в межэтнических отношениях.
». Чаще всего под конфликтом понимается любой вид противоборства или несовпадения интересов. Нормальный человек, даже самый неконфликтный, не в состоянии прожить без разногласий с окружающими. «Сколько людей — столько мнений», и мнения разных людей неизбежно вступают в противоречие друге другом. Современная объясняет возникновение конфликтов разными причинами. В частности, существует точка
зрения, согласно которой вражда и предубежденность между людьми извечны и коренятся в самой природе человека, в его инстинктивной «неприязни к различиям». Так, представители социал- дарвинизма утверждают, что законом жизни является борьба за существование, наблюдающаяся в животном мире. В человеческом обществе она проявляется в виде различного рода конфликтов: иными словами, конфликты для человека так же необходимы, как питание или сон.
Специальные исследования опровергают эту точку зрения; доказано, что как враждебность к иностранцам, так и предубеждения против какой-то конкретной народности не являются всеобщими, а возникают под влиянием причин социального характера. Но конфликты нельзя рассматривать только как деструктивную сторону процесса коммуникации. В теории позитивного конфликта конфликты понимаются как неизбежная часть повседневной жизни и не обязательно должны носить дисфункциональный характер. Этот вывод в полной мере относится и к конфликтам, носящим межкультурный характер.
Отметим те аспекты конфликта, которые непосредственно связаны с проблемой межкультурного общения. Исходя из этого будем рассматривать конфликт не как столкновение или конкуренцию культур, а как нарушение коммуникации.
Конфликт имеет динамический характер и возникает в самом конце ряда событий: положение вещей -> возникновение проблемы конфликт. При возникновении конфликта отношения между коммуникантами не прекращаются, а скорее отклоняются от имеющейся модели коммуникации и дальнейшее развитие отношений возможно как в позитивном направлении, так и в негативном.
Выделяют три основные группы причин коммуникационных конфликтов:
- личностные причины — ярко выраженные своенравие и честолюбие, фрустрированные индивидуальные потребности, низкая способность или готовность к адаптации, подавленная злость, несговорчивость, карьеризм, жажда власти или сильное недоверие. Люди, наделенные такими качествами, часто вызывают конфликты;
- социальные причины — сильно выраженное соперничество, недостаточное признание способностей, недостаточная поддержка или готовность к компромиссам, противоречащие цели и средства для их достижения;
- организационные причины — перегрузка на работе, неточные инструкции, неясные компетенции или ответственность, противоречащие друг другу цели, постоянные изменения правил и предписаний для отдельных участников коммуникации, глубокие изменения или переструктуризация укоренившихся позиций и ролей.
Кроме того, причинами напряженности и конфликта бывают ошибки атрибуции, т.е. ошибки интерпретации, посредством которой индивид, не имея достаточной информации о происходящем, приписывает наблюдаемым и переживаемым событиям или действиям определенные причины. Знание (незнание) культурных особенностей партнеров играет огромную роль в построении атрибуций. Такая информация позволяет многое прояснить относительно того, что желательно и на что накладывается табу в каждой конкретной культуре.
Конфликты наиболее часто возникают между теми, кто находится в зависимых отношениях (например, партнеры по бизнесу, друзья, коллеги, родственники, супруги). Чем теснее эти отношения, тем более вероятно возникновение конфликтов, так как при значительной частоте контактов с другим человеком повышается вероятность возникновения конфликтной ситуации в отношениях с ним.
В межкультурном общении причинами коммуникативных конфликтов могут выступать не только культурные различия, но и вопросы власти или статуса, социальное расслоение, конфликт поколений и т.д., а также чрезмерное акцентирование различий между противоборствующими сторонами, которое может принимать форму противопоставления собственной этнической группы другой группе.
В реальной жизни «чисто» межкультурные конфликты не встречаются. Реальные отношения предполагают наличие множества взаимопроникающих конфликтов, и было бы ошибкой считать, что в основе любого конфликта между представителями различных культур лежит незнание культурных особенностей партнера по коммуникации. Поэтому не стоит питать иллюзий относительно того, что одно лишь знание культурных различий является ключом к разрешению межкультурных конфликтов.
Современная конфликтология утверждает, что любой конфликт можно урегулировать или значительно ослабить, если сознательно придерживаться одною из пяти стилей поведения.
Соревнование - «прав тот, кто сильнее» — активный стиль, не приводящий к сотрудничеству. Этот стиль характерен для такой ситуации, когда одна из сторон добивается своих целей и стремится действовать в своих интересах независимо оттого, какое воздействие это оказывает на других. Подобный способ разрешения конфликта, сопровождаемый созданием ситуации «победа-поражение», использованием соперничества и игры с позиции силы для достижения своих целей, сводится к подчинению одной стороны другой.
Сотрудничество - «давайте решим это вместе» — активный, ориентированный на сотрудничество стиль. В данной ситуации обе стороны конфликта стремятся к достижению своих целей. Такой стиль поведения характеризуется стремлением решить проблему, выяснить разногласия, обменяться информацией, видеть в конфликте стимул к конструктивным решениям, выходящим за рамки данной конфликтной ситуации. Выходом из конфликта считается нахождение решения, выгодного обеим сторонам, эту стратегию часто называют «победа — победа».
Уход от конфликта - «оставьте меня в покое» — пассивный, не направленный на сотрудничество стиль. Одна из сторон может признавать, что конфликт имеет место, но выбирает такой стиль поведения, который позволяет избежать конфликта или заглушить его, в надежде, что конфликт разрешится сам собой. Поэтому разрешение конфликтной ситуации откладывается, используются полумеры, чтобы заглушить конфликт, или скрытые меры для того, чтобы избежать более сильной конфронтации.
Уступчивость - «только после вас» — пассивный, ориентированный на сотрудничество стиль. В отдельных случаях одна из сторон конфликта может попытаться умиротворить другую сторону, поставив ее интересы выше собственных. Подобное стремление успокоить другого предполагает уступчивость, подчинение и податливость.
Компромисс- «пойдем друг другу навстречу» — при этом стиле поведения обе стороны конфликта идут на взаимные уступки, частично отказываясь от своих требований. В этом случае никто не побеждает и никто не проигрывает. Подобный выход из конфликта предваряют переговоры, поиски вариантов и путей к взаимовыгодным соглашениям.
Как и любой другой аспект , стиль разрешения конфликтов определяется особенностями культуры участников конфликта. Так, значительные культурные различия можно наблюдать в методах разрешения конфликта британскими и китайскими менеджерами. Китайцы предпочитают пассивные стили поведения, такие, как «компромисс» или «уступчивость», а британцам более свойственны активные стили типа «сотрудничество» или «соревнование». Приверженность китайцев к указанным стилям поведения объясняется их стремлением к гармонии и сохранению «лица». Взаимоотношения людей в китайском обществе основываются на осознании того, что человек существует только как часть семьи или клана. Это требует от индивида уважения к общественной иерархии. Необходимость проявления почтительности к старшим ориентирует китайцев на подчинение власти и подавление агрессии. Идея гармонии побуждает китайцев всегда искать золотую середину из крайностей и учит их достижению равновесия путем контролирования эмоций. Наконец, понятие «лицо» воспитываету китайцев умение сохранять самообладание, не терять чувства собственного достоинства и не создавать ситуации, ведущие к «потере ли на» другим и людьми.
Шарабарина Елизавета Алексеевна,
Леднева Дарья Константиновна,
Омская юридическая академия
Ни одна культура, ни одно общество не являются гомогенными (однородными) по своему составу. Чаще всего они представляют собой мозаику различных этнических культур и субкультур. При этом для каждой из них характерны свои нормы и правила обще-ния, ценностные ориентации, мировосприятие. В силу этого со-циокультурного многообразия люди неизбежно вступают в проти-воречия и конфликты друг с другом.
Диапазон причин возникновения межкультурных конфликтов (как и конфликтов, вообще) предельно широк: в основе конфликта могут лежать не только недостаточное знание языка и связанное с этим простое непонимание партнера по коммуникации, но и более глубокие причины, нечетко осознаваемые самими участниками. Конфликты нельзя рассматривать только как деструктивную сторону процесса коммуникации. Согласно теории позитивного конфликта, конфликты понимаются как неизбежная часть повседневной жизни и не обязательно должны носить дисфункциональный характер. Согласно К. Делхес, существуют три основные причины коммуникационных конфликтов: личные особенности коммуникантов, социальные отношения (межличностные отношения) и организационные отношения. К личностным причинам конфликтов относятся ярко выраженные своенравие и честолюбие, фрустрированные индивидуальные потребности, низкая способность или готовность к адаптации, подавленная злость, несговорчивость, карьеризм, жажда власти или сильное недоверие. Люди, наделенные такими качествами, часто вызывают конфликты.
К социальным причинам возникновения конфликтов относят сильно выраженное соперничество, недостаточное признание способностей, недостаточную поддержку или готовность к компромиссам, противоречащие цели и средства для их достижения.
К организационным причинам конфликтов относят перегрузку работой, неточные инструкции, неясные компетенции или ответственность, противоречащие друг другу цели, постоянные изменения правил и предписаний для отдельных участников коммуникации, глубокие изменения или переструктуризацию укоренившихся позиций и ролей.
В процессе коммуникации с представителями других культур причинами напряженности и конфликта очень часто бывают ошибки атрибуции. Знание (или незнание) культурных особенностей партнеров играет огромную роль в построении атрибуций. Обладание такой информацией позволяет многое прояснить относительно того, что является желательным и на что накладывается табу в каждой конкретной культуре.
В культурной антропологии выделяют несколько видов межкультурных конфликтов:
- между различными этническими группами и их культурами (например, между армянами и азербайжданцами, грузинами и осетинами и т.д.);
- между религиозными группами, представителями различных религий (например, между католиками и протестантами в Северной Ирландии, православными и униатами на Западной Украине, суннитами и шиитами в мусульманстве);
- между поколениями и носителями разных субкультур;
- между традициями и новациями в культуре;
- между различными лингвокультурными сообществами и их отдельными представителями (вследствие языковых барьеров и интерпретативных ошибок).
Главной причиной межкультурных конфликтов служат культурные различия между народами, которые могут принимать форму противоречия или даже открытого столкновения. Поскольку современное общество в культурном плане представляет собой довольно пестрое явление, то в нем вполне естественно возникают очаги напряжения и конфликты между различными системами норм и ценностей.
Самые очевидные примеры столкновений культур дает просто реальное общение с иностранцами, как в их стране, так и в своей родной. Такого рода конфликты порождают множество курьезов, анекдотов, смешных сюжетов ("наши за границей", иностранцы в России и т. п.), неприятностей, драм и даже трагедий.
Приведем несколько примеров. Итальянская семья усыновила чернобыльского мальчика. Ночью в посольстве Украины в Риме раздался звонок: взволнованный женский голос просил о помощи: "Приезжайте скорее, мы не можем его уложить спать, он кричит, плачет, будит соседей". На место происшествия помчалась посольская машина с переводчицей, которой бедный мальчик объяснил, рыдая: "Я хочу спать, а они надевают на меня костюм!" Ложиться спать для мальчика обозначало: раздеваться. В его культуре не было пижамы, да еще имеющей вид тренировочного костюма.
Яркий пример конфликта культур при восприятии иностранной литературы приводит американский антрополог Лора Бохэннен, пересказавшая «Гамлета» Шекспира туземцам Западной Африки. Они восприняли сюжет через призму своей культуры: Клавдий — молодец, что женился на вдове брата, так и должен поступить хороший, культурный человек, но нужно было это сделать немедленно после смерти мужа и брата, а не ждать целый месяц. Призрак отца Гамлета вообще не уложился в сознании: если он мертв, то как он может ходить и говорить? Полоний вызвал неодобрение: зачем он мешал дочери стать любовницей сына вождя — это и честь и, главное, много дорогих подарков. Гамлет убил его совершенно правильно, в полном соответствии с охотничьей культурой туземцев: услышав шорох, крикнул «что, крыса?», а Полоний не ответил, за что и был убит. Именно так и поступает каждый охотник в африканском лесу: услышав шорох, окликает и, если нет человеческого отклика, убивает источник шороха и, следовательно, опасности.
Или, например, такой случай: студенты из Таиланда перестали посещать лекции по русской литературе. "Она на нас кричит", - сказали они о преподавательнице, говорившей, в соответствии с русской педагогической традицией, громко, четко и ясно. Эта манера оказалась неприемлемой для студентов-тайцев, привыкших к иным фонетическим и риторическим параметрам.
Становясь участниками любого вида межкультурных контактов, люди взаимодействуют с представителями других культур, зачастую существенно отличающихся друг от друга. Отличия в языках, национальной кухне, одежде, нормах общественного поведения, отношении к выполняемой работе зачастую делают эти контакты трудными и даже невозможными.
Главное препятствие, мешающее успешному решению этой проблемы, состоит в том, что мы воспринимаем другие культуры через призму своей культуры, поэтому наши наблюдения и заключения ограничены ее рамками.
Для решения таких проблем мы предлагаем несколько действенных методов:
- Изучение значений слов
Различные понятия содержатся главным образом в языке. Благодаря им становится возможным упорядочить опыт людей. Например, мы воспринимаем форму, цвет и вкус предметов окружающего мира, но в разных культурах мир организован по-разному.
В языке жителей Тробриандских островов одно слово обозначает шесть различных родственников: отца, брата отца, сына сестры отца, сына сестры матери отца, сына дочери сестры отца, сына брата отца и сына сестры отца. В английском языке даже отсутствуют слова, обозначающие четырех последних родственников.
Это различие между двумя языками объясняется тем, что для жителей Тробриандских островов необходимо слово, охватывающее всех родственников, к которым принято относиться особым почтением. В английском и американском обществах сложилась менее сложная система родственных связей, поэтому у англичан нет необходимости в словах, обозначающих таких дальних родственников.
Таким образом, изучение слов языка позволяет человеку ориентироваться в окружающем мире посредством отбора организации своего опыта.
- Знание ценностей
Ценности - это общепринятые убеждения относительно целей, к которым человек должен стремиться. Они составляют основу нравственных принципов.
Разные культуры могут отдавать предпочтение разным ценностям (героизму на поле боя, художественному творчеству, аскетизму), и каждый общественный строй устанавливает, что является ценностью, а что не является.
Следовательно, для успешной коммуникации необходимо не только иметь и придерживаться своих ценностей, но и знать и уважать ценности своего партнера по коммуникации.
- Знание реалий языка
При прочтении иностранной художественной литературы часто возникают трудности, вполне понятные для твоего народа события истолковываются совершенно по-другому.
В вариантах «Евгения Онегина» у Пушкина есть такие строки: «„Женись!" — „На ком?" — „...На Лидиной". — „Что за семейство! У них орехи подают, они в театре пиво пьют"». Иностранный читатель недоумевает: какие явно негативные причины не позволяют жениться на бедной Лидиной? Почему угощать орехами или в театре пить пиво настолько противоречило нормам дворянских женихов в культуре пушкинской эпохи, что исключало возможность брака.
Однако, для российских читателей вполне понятно, что жениться на Лидиной не позволяет бедность её семьи.
Следовательно, для правильного понимания текста просто необходимо не только знать правильное значение слов, но также реалии и традиции того языка, на котором ведется повествование.
Итак, для предотвращения межкультурных конфликтов необходимо уважать ценности, традиции, взгляды другой нации или народа, а не вступать в бессмысленные споры и конфликты, чья страна лучше, умнее и т.п. Однако это не говорит о том, что для успешной коммуникации нужно отречься от своих убеждений и ценностей. Уход от конфликта, уступки и компромисс - вот некоторые универсальные способы для предотвращения всех споров, в том числе и межкультурных.
Для этого наиболее эффективными методами мы считаем изучение значений слов, знание ценностей и реалий языка коммуникации.
Ваша оценка: Пусто
Культурные основания межэтнических конфликтов: на материале Северокавказского региона
(Фрагменты из кандидатской диссертации Максимова Дмитрия Валентиновича , 2007; ВАК 24.00.01)
Актуальность исследования. Исследования в области межэтнических конфликтов проводятся в рамках различных наук: социологии, конфликтологии, политологии и других дисциплин. Однако с позиций культурологического анализа эта проблема не получила до сегодняшнего дня полного и всестороннего освещения, что и является безусловным основанием для проведения историко-культурных исследований в этой области.
В связи с этим в рамках нашей работы анализируется ситуация, сложившаяся в Северокавказском регионе. Захлестнувшие страну в последние пятнадцать лет процессы социальной дезинтеграции и дестабилизации ставят перед наукой задачу их изучения с целью объяснения и выработки практических рекомендаций. Межэтническое противостояние, этносепаратизм, религиозный экстремизм и терроризм стали заметной угрозой не только стабильности российского общества, но и безопасности страны. Кроме того, эти социокультурные явления сказались на геополитическом положении страны и её авторитете на международной арене. Задачи дальнейшей экономической и технологической модернизации, демократизации страны и становления гражданского общества не могут быть решены без преодоления социального кризиса и нынешнего характера социальных противоречий, без снижения напряженности в межэтнических, межконфессиональных отношениях, без борьбы с экстремизмом и терроризмом.
На Северном Кавказе существуют межэтнические конфликты, которые увязываются с высоким уровнем социально-экономических противоречий в сфере национально-государственного устройства, межэтнических отношений, с повышением статуса народов в иерархии национально-государственных образований. Значимым фактором является также то, что в данном регионе активно контактируют этносы и нации различных социокультурных типов и различных конфессиональных ориентаций (прежде всего христианства и ислама, затем ламаизма и иудаизма). Сложившаяся ситуация и развивающиеся процессы безусловно характеризуют регион как проблемный, и этим самым Северный Кавказ негативно влияет на развитие всего государства. Все это, несомненно, заслуживает внимания и требует ближайшего рассмотрения, благодаря чему станет реальным решение многих из сегодняшних проблем в недалеком будущем, в том числе благодаря культурологическим исследованиям.
При этом всё чаще ислам рассматривается как специфическая мобилизационная идеология для кавказских народов, как важнейший фактор нового национального самосознания, основание для создания самостоятельных государственных образований. В данном контексте резко повышается значение рефлексии культурного статуса ислама в единстве с традиционными основаниями национального самосознания. Это обстоятельство (религия в единстве с традиционной культурой) все чаще рассматривают как основную причину этнического экстремизма не только на Северном Кавказе, но и в современной России (в последнем случае в привязке к православию и другим конфессиям), тогда как это лишь следствие более глубоких процессов, обусловленных кризисным состоянием этносов и наций.
Всё больше исследователей обращает внимание на то, что изучение сегодняшнего общества нуждается в глубоком переосмыслении механизмов взаимозависимости форм и методов политического реформирования, в анализе социально-экономических преобразований, в их сопряжённости с национально-культурной спецификой, со знаково-символическими основаниями национального сознания. При этом появляется возможность снять или снизить остроту межэтнических противоречий и конфликтов.
Степень разработанности проблемы. История исследования этнических конфликтов сравнительно молода, в то время как сами этносы изучаются давно и проявили себя как многоаспектное явление, требующее комплексного и междисциплинарного подхода, обращения к широкому кругу разнообразных источников. Превращение в зарубежной конфликтологии этнического конфликта (а в англоамериканских работах - иногда этнорасового конфликта) в самостоятельный предмет научного анализа происходит в 1960 — 1970-е годы. Публикуются исследования М. Бэнтона, К. Дойча, Д. Кэмпбелла, Р. ЛеВайна, Р. Сегала, Г. Сетон-Уотсона, С. Энлоу и других авторов. В этих работах этнический конфликт становится если не уже самостоятельным объектом изучения, то, по крайней мере, занимает одно из главных мест. Шестидесятые и семидесятые годы можно рассматривать как этап накопления и первичного анализа эмпирического материала.
1980-е годы можно обозначить как этап разработки теоретико-методологических оснований мировой этноконфликтологии. Теоретико-методологические аспекты анализа этнических конфликтов затрагиваются в работах многих зарубежных авторов, таких, как Дж. Ваучер, X. Блэлок-младший, Ф. Гросс, Н. Гонзалес, Дж. Кип, У. Коннор, Э. Кофман, Д. МакКерди, С. МакКоммон, М. Левин, Р. Премдас, С. Райан, С. Уильяме, М. Чисхолм, Р. Шервуд, Г. и Э. Элмеры, М. Эсман и др.
Современные зарубежные работы по этноконфликтологии имеют прежде всего прикладной характер, и этап развития этноконфликтологии с 1990-х годов до сегодняшнего дня можно обозначить как прикладной, или технологический. К такого рода работам следует в первую очередь отнести труды Е. Азара, Дж. Александера, Ф. Дьюкса, Дж. Коукли, Б. О"Лиари, Р. МакГарри, М.
Раби, JI. Рангараджана, Дж. Ричардсона, М. Росса, Дж. Ротмана, Дж. Рубина, К. Руперсингхе, Т. Саати, К. Де Сильвы, Дж. Толанда и др.
Отечественная конфликтология стала развиваться с конца 1980-х — начала 1990-х годов. Отличительной чертой становящейся отечественной этнической конфликтологии можно считать то значительное внимание, которое уделялось и уделяется в работах российских этноконфликтологов теоретико-методологическим аспектам анализа этнических конфликтов, поэтому значимость работ отечественных конфликтологов в проблемном поле межэтнического взаимодействия значительно выше, чем у их иностранных коллег. По авторитетному мнению профессора В.А. Авксентьева1, отечественная этническая конфликтология сложилась из нескольких интеллектуальных потоков, существовавших к концу 1980-х годов. Он выделяет пять мощных потоков, из каждого такого потока нами были выделены, изучены и использованы работы ведущих представителей, поскольку только таким образом можно создать комплексную картину глубины и мощности каждого течения.
Во-первых, это группа историков и этнографов, в той или иной степени изучавших этнические конфликты в зарубежных странах и накопивших немалый объем эмпирических знаний об этнических, этнорасовых и этноконфессиональных конфликтах в разных странах мира. Речь идет о работах Ю.П. Аверкиева, Ю.В. Бромлея, Е.А. Веселкина, JI.M. Дробижевой, И.И. Жигалова, В.И. Козлова, С.Я. Козлова, А.П. Королевой, М.Э. Крамаровой, Е.М. Логиновой, С.В.Михайлова, Ю.С. Оганисьяна, В.А.Тишкова, С.А. Токарева, Н.Н. Чебоксарова и других.
Во-вторых, это достаточно многочисленный контингент специалистов в области национальных отношений советского периода, которые обратились к изучению этнических конфликтов в силу резкого нарастания этнической напряженности и актуализации многих ранее латентных этнических конфликтов в нашей стране. В этой связи необходимо в первую очередь назвать имена А.Г. Агаева, Ю.В. Арутюняна, Э.А. Баграмова, Т.Ю. Бурмистровой, М.Н. Губогло, Ю.Д. Дешериева, В.Ф. Рубина, М.С. Джунусова, М.В. Иордана, М.И. Исаева, К.Х. Ханазарова и других.
В-третьих, это психологическая ветвь отечественного обществоведения. В этом аспекте следует прежде всего назвать работы B.C. Агеева, Г.М. Андреевой, И.С. Кона, С.К. Рощина, Г.У. Солдатовой, В.А. Соснина, П.Н. Шихирева, А.К. Уледова и др.
В-четвертых, это сформировавшееся со второй половины 1980-х годов и в 1990-е годы достаточно мощное социолого-политологическое направление в отечественном обществознании. Многие из тех, кого можно отнести к этой научной традиции (А.В. Дмитриев, А.И. Дороченков, Ю.Г. Запрудский, А.Г. Здравомыслов, В.Н. Иванов, Б.И. Краснов, В.И. Кудрявцев, Л.И. Никовская, Э.А. Паин, Е.И. Степанов, С.А. Эфиров), отводили если не главное, то значительное место в своих работах изучению этнических конфликтов.
В-пятых, это большая группа ученых в различных регионах Российской Федерации, прежде всего в регионах повышенной этнической конфликтности. В таких регионах сформировались школы и направления, функционируют лаборатории и центры, издается немало научной литературы. К последней группе относятся В.А. Авксентьев, Е. Крицкий, Э.Т. Майборода, М.О. Мнацаканян, В. Мукомель, П.М. Полян, В.А. Тишков и другие исследователи, анализирующие ситуацию в Северокавказском регионе.
В диссертации использовались труды, посвященные проблемам межэтнического взаимодействия в России, его конфликтогенного потенциала, этноцентризма, изучению социально-психологического фактора в межкультурном, межконфессиональном диалоге.
Разрабатывая проблему определения сущности конфликта и его характерных черт, диссертант использовал работы А. Я. Анцупова, Е.М. Бабосова, JI.M. Дробижевой, А. Г. Здравомыслова, З.В. Сикевич, B.М. Степаненковой, В.А. Тишкова, Б. И. Хасана, А. И. Шипилова, В.А. Ядова, А.Ямскова, а также зарубежных ученых: Г. Хофстеда, представителей конструктивизма: Б. Андерса, Ф. Барта, Р. Брубейкера, В. Доминигеза, Р. Липшутца, К. М. Янга.
Идеи, представляющие конфликт как позитивный фактор социокультурного развития, отражены в работах таких ученых, как Р.К Болдинг, Р. Дарендорф, М. Дойч., Г. Зиммель, Л.А. Козер.
Конструктивистский, инструменталистский и релятивистский подходы к интерпретации феномена этнокультурной идентичности реализованы в исследованиях Б.Андерсона, Ф.Барта, К.Вердери, Э.Геллнера, Э.Хобсбаума, С. Хантингтона и других зарубежных исследователей, и впоследствии получили развитие в контексте российского этнологического дискурса, прежде всего в работах Р.Абдулатипова, А.Здравомыслова, В.Малахова, В.А.Тишкова, C.В.Чешко и других авторов.
В вопросах, посвященных теории этнологии, этнографии и культурологии, автор опирался на труды Ю.В. Арутюняна, Ю.В. Бромлея, Г.Д. Гачева, Л.Н. Гумилева, Л.М. Дробижевой, С.В. Лурье, И.В. Малыгиной, А.А. Сусоклова, А.Я. Флиера, С.М. Широкогорова.
Автор обращался к ряду исследователей, занимающихся разработкой оснований для последующей типологизации этнических конфликтов, среди них выделяются: В.А. Авксентьев, Л.М.Дробижева, Д.Б.Малышева, З.В. Сикевич, Г. Хофстед, Я. Этингер.
Объект исследования — культура народов Северокавказского региона (чеченцев, ингушей, осетин). Выбор культуры этих народов в качестве объекта исследования обусловлен тем, что российско-чеченский конфликт является вариантом кризисного взаимодействия кавказского народа и внешнего актора; в то время как осетино-ингушский конфликт предстает в виде варианта кризисного взаимодействия между этносами Северокавказского региона.
Предмет исследования — историко-культурные основания межэтнических конфликтов в рассматриваемом регионе.
Цель работы — выявление и анализ культурных оснований, влияющих на динамику межэтнических конфликтов на Северном Кавказе.
Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи:
- Проанализировать различные типологии и динамику межэтнических конфликтов, существующие в современной науке.
- Представить культуру как ведущий фактор межэтнического взаимодействия на современном этапе.
- Создать культурологическую модель межэтнических конфликтов, базирующуюся на историко-культурных основаниях.
- Рассмотреть культурные основания российско-чеченского конфликта.
- Выявить историко-культурные аспекты осетино-ингушского конфликта.
Теоретико-методологические основы исследования. В работе учитывались теоретические разработки российских и зарубежных исследователей: социологов, конфликтологов, этнологов, политологов, а также материалы, содержащиеся в официальных документах органов государственной власти России. Методологической основой диссертации явились принципы объективности, конкретности, системного анализа объекта исследования, в противоречивом единстве, взаимообусловленности и развитии всех его составляющих. Объект, предмет, цели и задачи диссертационного исследования сделали необходимым использование двух методологий: неоэволюционизма при рассмотрении генезиса и динамики межэтнических конфликтов и психологической антропологии при создании культурологической модели исследуемых феноменов.
Основными методами исследования стали: системный, генетический и факторный анализ; диалектический, исторический и логический подходы к явлениям и процессам общественной жизни. Автор опирался на междисциплинарный подход, широко использовал статистический и компаративный методы.
Гипотеза данного исследования состоит в предположении о том, что в качестве культурных оснований межэтнических конфликтов может выступать:
— рассогласованность ценностно-смысловых доминант в картине мира различных этносов, сопряженная с манифестированной конфессиональностью, что приводит к мобилизации этничности в кризисные периоды;
— актуализация историко-культурных конструктов, воспринимаемых этническим сознанием в качестве исторических причин конфликтов; при этом элита продуцирует как образы собственной этничности, так и образы других народов.
Научная новизна данного исследования заключается в следующем:
Во-первых, впервые глубоко изучен вопрос о культурных основаниях межэтнических конфликтов, на основании чего создана авторская историко-культурная модель изучаемого феномена. В качестве культурных оснований современных межэтнических конфликтов выступают: этническая картина мира, создаваемая на базе этнических констант; архаические представления, актуализирующиеся в кризисный период; этническая идентификация, выстраиваемая по принципу «свой» — «чужой»; манифестация религиозных или конфессиональных различий; манипуляция общественным сознанием с помощью средств массовой информации.
Во-вторых, выяснено, что с позиции культурологии, опираясь на основные положения конструктивизма, создать типологию межэтнических конфликтов на Северном Кавказе достаточно сложно, поскольку каждый конфликт своеобразен и уникален по набору культурных оснований, определяющих динамику развития кризисных ситуаций. Единственно возможным является деление конфликтов на «внутрикультурные», подразумевающие противостояние между автохтонными культурами Северокавказского региона, и конфликты «внешние», представляющие собой проблемные ситуации, возникающие между локальной этнической культурой и титульной нацией.
В-третьих, в работе представлены два аспекта протекания современных межэтнических конфликтов: реальный, сопряженный с анализом конкретных событий, и символический, связанный со спецификой конструирования конфликтной ситуации в сознании, ментальности, картине мира того или иного народа.
Практическая значимость диссертации видится в том, что выводы и результаты, полученные в ходе данного исследования, могут быть использованы в учебном процессе в рамках преподавания курсов по этнологии, этногенезу, социальной конфликтологии, геополитике в высших учебных заведениях по специальности «культурология»; а также в учебном процессе средней школы в качестве спецкурса.
Теоретическая значимость заключается в том, что в данном исследовании впервые создана авторская культурологическая модель с позиций теории и истории культуры для анализа современных межэтнических конфликтов; выявлены генезис, факторы динамики, сущность и культурные основания российско-чеченского и осетино-ингушского конфликтов; теория конструктивизма применена к конфликтному взаимодействию современных этносов.
Научная новизна раскрывается в положениях, выносимых на защиту:
Культурологическая модель современных межэтнических конфликтов базируется на методологии конструктивизма, согласно которой этничность предстает как порождаемое на основе дифференциаций культур этническое чувство и формируемые в его контексте представления и доктрины, созданные благодаря интеллектуальным усилиям элиты общества.
Единицей анализа является ситуация, в рамках которой разворачивается конфликтное взаимодействие. Поэтому для определения этничности решающее значение имеют те культурные характеристики, которые в данный момент подчеркивают различия и групповые границы. Следовательно, элита может манипулировать маркерами этнической идентичности, способствуя как эскалации конфликта, так и его ослаблению и урегулированию.
В качестве первоосновы межэтнических конфликтов могут выступать представления людей (как на уровне бессознательного, так и сознательного) о культурных признаках, маркирующих «свое» и «чужое», выраженные в картине мира. Угроза разрушения картины мира является, на наш взгляд, одним из важнейших культурных оснований межэтнических конфликтов. Главная функция картины мира — функция психологической защиты, и именно потребность в наличии эффективного защитного механизма в условиях межэтнического напряжения приводит к формированию этнодоминирующей идентичности или этнического фанатизма.
Основанием межэтнических конфликтов может выступать так же стремление того или иного народа сохранить свою этнокультурную идентичность. В ситуации, когда хотя бы одному из маркеров идентичности угрожает мнимая или реальная опасность, этнос активно консолидируется и начинает конфликтные агрессивные действия, но не только за сохранение собственного языка, религии, территории и т.д., а, в первую очередь, за представления о собственном языке, религии, территории и т.д. как о маркерах этнокультурной идентичности.
Ценностный конфликт, чаще всего манифестирующийся в религиозной форме, как правило, фиксируется в этническом сознании. Более того, в период кризисного взаимодействия происходит актуализация архаических мифологических представлений, что на уровне элит может стать основой для создания эффективной идеологемы «образа врага» в целях консолидации собственного этноса.
Важнейшим основанием межэтнических конфликтов является манипуляция общественным сознанием в условиях современного модернизированного общества. Плотность информационных потоков очень велика при ограниченности психологических и аналитических ресурсов человека делает достаточно полное осмысление межэтнического конфликта невозможным и задействует механизмы экономии интеллектуальных ресурсов человека, которые активно используются при манипуляции в области межэтнических отношений.
На современном Северном Кавказе существует переплетение различных культурных оснований межэтнических конфликтов, что позволяет охарактеризовать этот регион как «клубок кавказской цивилизации». Каждый из проанализированных с позиции культурологии конфликтов уникален по своим причинам, динамике и следствиям. Уникальность композиции культурных оснований, доминанты которой обусловлены ситуативным фактором и культурной спецификой участников противостояния, делает невозможным создание единой типологии современных межэтнических конфликтов с позиций культурологии. Тем не менее, мы расцениваем российско-чеченский конфликт как «внешний», а осетино-ингушский конфликт как «внутрикультурный».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Последние пятнадцать лет ярко продемонстрировали, что фактор этничности недальновидно, и даже опасно игнорировать при построении теоретических моделей, проведении конкретных исследований, а также при разработке социальных и политических программ. Это особенно важно для России, где этнический компонент тесно связан с конфессиональным.
Мы полностью разделяем научную позицию И.В.Малыгиной, по мнению которой, этничность представляет собой «сложный социально-психологический феномен, содержание которого сводится к осознанию общности и единства локальной группы на основе разделяемой культуры, психологическое переживание этой общности и культурообусловленные формы ее манифестации, как индивидуальные, так и коллективные».171
Рассматривая примордиализм, инструментализм и конструктивизм как подходы, обладающие значительным ресурсом взаимодополняемости, мы считаем, что ситуативные манифестации
Малыгина И.В.Этнокультурная идентичность: онтология, морфология, динамика. Дисс. на соискание докторской степени. — М., 2005. С. 17. этничности, являющиеся одним из аргументов сторонников конструктивизма-инструментализма, следует интерпретировать как стимулируемые историческими и социокультурными обстоятельствами актуализацию и рационализацию психологической общности людей, возникающей на ранних стадиях исторического процесса.
Второй по значимости теоретический вопрос, рассмотренный в нашем исследовании, можно определить как вопрос о сущности этнического конфликта, о критериях его выделения из других типов и видов социальных конфликтов. Конструктивисты не исключили понятие «этнический конфликт» из своего терминологического аппарата, не сумев, видимо, подобрать адекватной замены. Многообразие форм проявления межэтнических конфликтов, скоротечность протекания процессов вовлечения в конфликтную деятельность широкого круга лиц, мощность агрессивного потенциала идеологии межэтнических конфликтов свидетельствуют о том, что это явление — поликазуальное.
Вместе с тем хотелось бы обратить внимание на определение этнического конфликта в рамках отечественной науки, которое мы считаем ведущим в рамках нашего исследования: В.А. Тишков характеризует его как любую форму «гражданского, политического или вооруженного противоборства, в котором стороны, или одна из сторон мобилизуются, действуют или страдают по признаку этнических различий».
Для понимания причин появления и динамики развития межэтнических конфликтов необходимо изучать не только этническую среду, но и религиозные доктрины, историю межконфессионального взаимодействия, время и место зарождения или активизации того или иного религиозного направления, а также весь социальный, экономический, политический и культурный причинный континуум.
Обобщая позиции исследователей, мы считаем, что возможно моделирование динамики межэтнических конфликтов следующим образом (используя в целом типологию З.В. Сикевич):
В период зарождения конфликтной ситуации выдвигаются требования повышения роли языка коренного населения региона, национальные движения обращаются к традициям, обычаям, народной культуре, к этнонациональной символике, которые в своей совокупности противопоставляются аналогичным явлениям «чуждой» культуры. Эту стадию, на наш взгляд, можно назвать ценностно-символической, поскольку манифестация маркеров этничности конструирует в конфликтной ситуации образы тех ценностей, благодаря которым тот или иной народ может адекватно действовать в мире, принимая себя позитивно. Фактически перед нами отчасти спонтанное, а отчасти весьма умело организованное коллективное движение, результатом которого является формирование этнодоминирующего типа идентичности этноса/нации в современном мире.
Далее созревание конфликтной ситуации характеризуется стремлением перераспределить властные полномочия в пользу одной этнической группы за счет других групп, изменить этническую иерархию, повысить этнический статус коренных жителей и т.п. На этой статусной стадии конфликта этничность находит свое выражение в форме этнонациональных интересов и становится для местной элиты инструментом давления на центральную власть с целью реорганизации этнополитического пространства в свою пользу. Однако и борьба за власть, и территориальные претензии, рассматриваются нами в качестве инструментальной функции этнической картины мира, выраженной в активизации свойств психологической защиты.
И наконец, конфликт развивается до стадии выдвижения либо территориальных притязаний в рамках данного этнического государства, либо притязаний на создание новой этнонациональной государственности, т.е. изменения территориальных границ существующего политического пространства. На этой стадии этническая группа может прибегнуть к силовым действиям, чтобы силой оружия подкрепить свои притязания. Именно на этой стадии может проявиться, как это ни парадоксально, позитивный потенциал межэтнического конфликта, состоящий в формировании новых социальных институций или институтов. Конечно, мы понимаем, что применение насилия всегда несет деструктивный характер; мы сопрягаем эту деструктивность с иррациональным началом, реализующимся в межэтнических конфликтах. Таким образом, третья стадия может означать как полное разрешение конфликта (что происходит крайне редко), так и частичное, связанное с переходом противостояния из открытой стадии в латентную.
В рамках данного диссертационного исследования возможно представить следующую модель культурных оснований межэтнических конфликтов, созданную с позиций современной культурологии. Во-первых, в качестве культурных оснований могут выступать представления людей (как на уровне бессознательного, так и сознательного) о культурных признаках, маркирующих «свое» и «чужое». Если говорить о бессознательных слоях психики, то речь, прежде всего, должна идти об этнических константах, которые являются содержанием «центральной зоны культуры» любого этноса и представляют собой следующие парадигмы: образ себя, образ покровителя; образ врага; представление о способе действия, при котором добро побеждает зло. Как уже говорилось выше, С.В. Лурье считает, что «источник зла» может быть назван «образом врага», хотя это тождество не означает его персонификации, а лишь указывает на концентрацию на каком-либо объекте; «источник зла» — это то, что мешает действию, и то, против чего направлено действие. Таким образом, можно говорить о том, что трансфер этнических констант и модификация картины мира уже предполагают наличие так называемого «образа врага» или «источника зла», что, в свою очередь, и является культурным основанием и глубинной причиной межэтнических конфликтов. Очевидно и то, что трансфер источника зла, а, следовательно, и видение межэтнического конфликта, всецело зависит от двух факторов: исторической обусловленности и ситуативности. Когда возникает межэтническое напряжение, то чаще всего актуализируются такие исторические события, как завоевание, насильственное присоединение, изгнание с территории и т.д. Как правило, такие события сохраняются в этнической памяти, превращаются в консолидирующий фактор, становятся символичными и вокруг них создаются идеологемы либо этнически ущербного характера, либо героического. Исходя из этого, разные этносы оценивают одни и те же события по-разному. К особенностям историко-социального развития следует отнести и специфику традиционных норм и ценностей этнической культуры (язык, религия, поведение и т.д.); формы государственного устройства, характер политического строя и, что наиболее важно, государственную национальную политику.
Сущность ситуационного фактора заключается в том, что стечение обстоятельств в экономической, политической, социальной и других сферах влияет на восприятие окружающей обстановки, способствуя или препятствуя созданию конфликтной ситуации. На уровне этнического самосознания, исходя из бинарной оппозиции «мы — они», формируются устойчивые авто- и гетеростереотипы, воплощающие присущие обыденному сознанию представления о собственном и чужом народах, и не просто суммируют определенные сведения, но и выражают эмоциональное отношение к объекту. В них своеобразно сконцентрирована вся история межнациональных отношений. Само их наличие вовсе не означает «войны всех против всех» по этническому признаку; они призваны, как и этнические константы, участвовать в формировании достаточно устойчивой этнической картины мира. Именно угроза разрушения картины мира является, на наш взгляд, одним из важнейших культурных оснований межэтнических конфликтов. При этом неважно, мнимая она или реальная, поскольку речь идет о психической реальности в жизни этноса, о том, как этнос воспринимает окружающий мир и себя в нем. Главная функция картины мира, наряду с упорядочиванием -защитная, ведь основная функция этнической культуры — это функция психологической защиты, и именно потребность в наличие эффективного защитного механизма в условиях межэтнического напряжения приводит к формированию этнодоминирующей идентичности или этнического фанатизма. С одной стороны, процесс идентификации способствует процессу социализации, с другой стороны идентификация имеет защитную функцию. Так, человек защищаясь, может идентифицировать себя с агрессором, то есть, с более сильным. В связи с этим следует сказать, что угроза маркерам идентичности этноса так же может служить культурным основаниям межэтнических конфликтов. Так маркирование себя посредством языка, территории, религии и т.д. воспринимается как базовая характеристика идентичности. В ситуации, когда хотя бы одному из маркеров идентичности угрожает опасность, этнос активно консолидируется и начинает конфликтные агрессивные действия, но не только за язык, религию или территорию, а, в первую очередь, за сохранение маркеров собственной этнокультурной идентичности. И, наконец, следует сказать и о ценностном конфликте, который, как правило, фиксируется в этническом сознании, а на уровне элит может стать основой для создания эффективной идеологемы «образа врага» в целях консолидации собственного этноса.
Следующим основанием межэтнических конфликтов являются архаичные представления, которые, находясь в латентном, скрытом и даже подсознательном состояниях, могут актуализироваться в моменты кризисного взаимодействия этносов. Архаичные культурные пласты, которые обусловливают подобную реакцию на мир, сложились в глубокой древности, когда конфликты соответствовали локальному и статичному характеру человеческих сообществ. Но такие архаичные представления могут привести к разрушительным последствиям в масштабах современных государств, большого общества. Они представляют собой мощный фактор архаизации общества, несут в себе попытки вернуться к представлениям, разрушительным для современного сложного и динамичного мира.
Этническая стереотипизация, находящаяся, на наш взгляд, в более поверхностном, осознаваемом слое психики, служит упорядочиванию и отбору наиболее важных фрагментов окружающей действительности. Этнические стереотипы не существуют сами по себе, а выполняют в общественном сознании определенную функцию, имея две основные функции — идеологизирующую и идентифицирующую, — они структурируют этносы в целостные образования для решения специфических этносоциальных задач: защита территории этнических границ; предпочтение соотечественников (соплеменников) пришельцам, базирующееся на усилении чувства солидарности со своими и чувства вражды по отношению к иноплеменникам. Из всего многообразия этнических стереотипов наиболее важными являются авто- и гетеростереотипы. Автостереотипы обусловливают «внутреннюю политику» этноса правила внутриэтнического поведения и пределы его вариативности. Гетеростереотипы обусловливают «внешнюю политику» этноса -правила поведения с «чужими», механизмы интериоризации «чужих».
Религия опирается на этическое учение о началах добра и зла.174 Таким образом, можно утверждать, что религия принимает непосредственное участие в формировании характеров «образа добра» и «образа зла», а также возможных вариантов действий, при которых добро побеждает зло. Религия принимает самое активное участие в формировании ценностных ориентаций общества и, как уже говорилось, центральной зоны культуры, а это подводит нас к дополнительному определению религии как одного из наполнителей системы этнических констант, значительно влияющего на формирование этнической картины мира. Учитывая разнообразие религий, принятых в разных обществах, и, соответственно, отличия в направленности и содержании ценностных ориентаций, религию можно определить как мощный конфликтогенный фактор межэтнических отношений. Мы полностью согласны с позицией Д.Б. Малышевой, что религиозный конфликт является частью этнического, поскольку идентификация этнического и религиозного приводит к появлению стереотипов, прочно укоренившихся в массовом сознании населения. Более того, как отмечалось выше, некоторые исследователи убеждены в том, что сегодня любой этнический конфликт приобретает характер конфессионального. Борьба религий или движений, происходящих под знаком религии, сплошь и рядом маскирует борьбу этнорелигиозных групп. Религиозные и политические лозунги нередко служат лишь удобным прикрытием личных амбиций политических лидеров, опирающихся на традиционную приверженность соплеменников или единоверцев.
Последним из рассмотренных нами культурных оснований является манипуляция, под которой следует понимать скрытое психическое и духовное воздействие на общество (программирование мнений и устремлений масс, их настроений и психического состояния) с целью обеспечить такое их поведение, которое нужно тем, кто владеет средствами манипуляции. Манипулятивное воздействие, оказываемое сегодня при помощи самых современных способов посредством различных информационных каналов и СМИ, представляет собой мощное культурное основание для появления и роста межэтнической напряженности, поскольку обладает крупным управляемым ресурсом, который можно направить как на отдельно взятое культурное основание, так и на весь их спектр.
Создав авторские модели динамики и культурных оснований межэтнических конфликтов, мы перешли к рассмотрению и анализу истории осетино-ингушского и российско-чеченского противостояний, что дало возможность для выдвижения некоторых гипотез, раскрывающих культурные основания данных конфликтов.
Говоря о российско-чеченской конфликтной ситуации, необходимо отметить, что одним из ее оснований явилась этническая идентификация чеченского народа, которая складывалась из совокупности сложных процессов, носивших как индивидуальный, так и групповой характер. Чеченцы — это горский народ, каждый представитель которого обладает специфичным сознанием, специфичными маркерами этнокультурной идентичности: территория, заселенная этносом, традиции, обычаи, бытовая культура, особенности менталитета и др. В конце 1980-х численность чеченского народа перевалила через один миллион человек. Став самым крупным народом российского Северного Кавказа, чеченцы стали приходить к идее о некоторой мессианской роли этноса, способного объединить Кавказ. В этом процессе некоторую роль сыграло такое культурное основание как архаичные представления этноса. Цель объединения проявилась среди пластов архаичных представлений, поскольку в исторической памяти чеченского народа такие попытки уже предпринимались (имам Шамиль, шейх Мансур и др.). Как уже отмечалось, чеченцы обладают определенным набором маркеров этнической идентичности — такими этническими ценностями, как территория, язык, бытовая культура, традиции и обычаи. Угроза этим этнокультурным ценностям обязательно найдет агрессивный ответ со стороны народа, который может сразу вылиться в форму открытого противостояния, а может застыть в сознании народа, в его исторической памяти, таким образом, перейдя в латентную стадию, из которой возможен выход при определенной исторической обусловленности или же при определенном развитии конкретной ситуации. Кроме того, в этнической картине мира чеченцев выделяется такой «образ врага», как внешняя сила -центральная власть, которая в этнической сознании, во многом носящем стереотипный характер, связывается с титульной нацией. Борьба с Москвой идет на протяжении более двухсот лет, русские -тот народ, который отождествляется с противостоящей силой, с ними воевали все предки современных чеченцев. Этот «образ врага» усилен тем, что в сознании чеченского народа до сих пор присутствует ощущение жертвы деятельности центральной власти: это серьезная рана, нанесенная депортацией народа, вылечить до конца которую не представляется возможным. «Источник зла» и «образ врага» совпал в лице СССР и его правопреемницы России и, таким образом, произошла четкая поляризация этнической картины мира. Такие архаичные представления, как тейповая система, вирды, адат, за время существования СССР были несколько изменены, их традиционно сильное воздействие на традиционный уклад жизни был редуцирован, однако, эти древние культурные пласты стали постепенно укреплять свои позиции к 1980-м годам. Для горцев стал иметь значение фактор вооруженного сознания: не только наличие большое количества оружия в Чечне, но и возможность (и даже необходимость) его применения в конфликтных ситуациях, что, безусловно, способствует эскалации конфликта и возрастанию сложности урегулирования конфликта. Опорным основанием конфликтной ситуации в Чечне служит религиозная принадлежность чеченцев, исповедующих ислам. Этнокультурная оппозиция «чеченец-мусульманин» — «русский-православный» может использоваться в качестве консолидирующего фактора чеченского народа, а, следовательно, это основание может быть учтено некоторыми лидерами мусульманского мира, элитой, как внутри Чечни, так и за ее пределами. Связав «зеленое знамя» с враждебным отношением к русскому народу, определенные силы стремились заполучить экономические блага и власть при помощи манипулятивных способов воздействия. И, наконец, конструирование маркеров идентичности чеченского этноса, появление идеологизированных образов способствовало эскалации конфликта, а также явилось мобилизационной основой для сплочения и солидарности чеченского народа. Создав обновленный институт власти с опорой на Рамзана Кадырова как представителя коренного этноса, российское руководство в какой-то степени сумело снизить степень конфликтогенности в Чеченской республике, навести долгожданный порядок и создать ощущение мира. Таким образом, на сегодняшний момент нельзя не отметить тот факт, что противостояние перешло в латентную форму. Однако урегулировать ситуацию, полностью разрешить данный конфликт не представляется возможным.
Рассмотрев осетино-ингушский конфликт, мы вывели те культурные основания, которые оказали наибольшее влияние на процесс возникновения и развития этой конфликтной ситуации.
Образ жертвы в этническом сознании ингушей как результат несправедливых решений центрального руководства страны остается болезненным вопросом до сих пор. Однако, депортация, повлекшая за собой формирование этого образа, имела в некоторой степени позитивный момент, заключающийся в том, что в тот кризисный для всего этноса момент происходила его сплочение, его консолидация, что позволило ингушам быстрее восстановиться после их реабилитации. Тем не менее, негативные последствия депортации не будут решены никогда, и этот факт затрагивает каждую ингушскую семью. Чувство жертвы (но в меньшей степени) вкупе с представлением о былом величии аланов имеет место быть и в представлении осетин, пытающихся как-то восстановить историческую справедливость.
Не меньшую роль на динамику конфликта оказало то, что существует некая сакрализация территории Пригородного района как ингушами, так и осетинами, поскольку оба этноса идентифицируют себя с этой землей — землей, на которой рождались и жили многие поколения людей, землей, за которую проливалась кровь предков современных осетин и ингушей. Поэтому эта территория имеет гораздо большую ценность, нежели просто ценность территории района. Более того, Пригородный район — окраина столицы, города Владикавказа, что, в свою очередь, значимо для идентификации осетин, для которых сдать этот район совпадало с предательством собственного народа, собственной Родины. Угроза этому маркеры идентичности являлась дополнительным стимулирующим фактором для усиления желания удержать Пригородный район. Но, как нам представляется, захват Пригородного района имел символическое значение и для ингушей, поскольку эта сакральная территория маркировала бы победу над осетинами.
Необходимо также отметить, что образ России как покровительницы имел и имеет до сих пор значительную роль в судьбе обоих этносов: и осетины, и ингуши полагают, что именно Центральная власть должна решить территориальный спор, перешедший в разряд трудноразрешимых конфликтов, поскольку именно решением центрального руководства был создан этот изначально только территориальный спор. Безусловно, что Россия идет по пути урегулирования, создав новую столицу Северной Осетии-Алании — город Магас. Удалось снять степень напряженности в отношениях, поскольку пропал дополнительный символический образ борьбы за часть столиц. Однако сказать, что конфликт был полностью разрешен, невозможно. Как нам представляется, центральная власть добилась того, что противостояние из открытой стадии перешло в латентную. На наш взгляд, полное урегулирование конфликта, в целом, невозможно и поэтому изменения, которые произошли благодаря усилиям Москвы, вполне можно оценить как позитивные.
Говоря о перспективах исследования, можно сказать, что предложенная модель культурных оснований межэтнических конфликтов делает возможным объяснение многих современных процессов. Более того, в задачи данной научной работы не входили вопросы, связанные с урегулированием современных межэтнических конфликтов, что вполне может стать основой нового научного исследования.
Конфликтология и конфликт